Окрыляющая (СИ) - Никитина Анастасия. Страница 18

На самом деле все мои намёки были поняты. Вот только узнала я об этом несколько позже. А в тот момент высказать своё праведное негодование попросту не успела — в дверь тихо поскреблись, и в комнату проскользнула Леона. Бросив на посетителя презрительный взгляд, она прошла прямо ко мне.

— Подождите, — я указала на один из стульев, стоявших у дальней стены.

Шевалье молча поклонился и отошёл.

— Я всё выяснила, госпожа баронесса, — тут же зашептала Леона, склонившись к моему уху. — Парень или дурак, или просто недалёкий. Отец его прогулял приданое жены и больше ею не интересовался. Если у него и были припрятаны денежки, то жена их точно не видела. Весь квартал до сих пор готов посудачить об этом браке. Дед несколько раз пытался помочь дочери, но муж тут же накладывал свою лапу на любую помощь. По закону он был прав: шевалье всё-таки, а она всего лишь купчиха.

— Ах да… Закон о старшинстве в браке… — кивнула я. — Помню.

— Ну да. Он самый. В общем, у нынешнего шевалье ничего нет, кроме лачуги у крепостной стены и скобяной лавки на нижнем рынке. Лавка досталась ему от деда пару лет назад. До того он работал приказчиком у торговца тканями. Да… Ещё есть три сестры на шее, кружевницы. Замуж, понятное дело, без приданого не вышли.

— Без приданого? А титул шевалье?

— Так у титула хозяин имеется. Вон сидит в углу. Девки его в таком случае мужу передать не смогут. Если я ничего не упустила, а я не упустила, то взять с этих голодранцев нечего — годовой доход пятьдесят золотых. А всё имущество и на тысячу не потянет.

Выслушав Леону, я задумалась. По всему получалось, что мне попался на удивление честный индивид. Но поверить в это было почему-то крайне сложно. «Профдеформация? Или опыт сказывается?», — проворчала я себе под нос и снова поманила свою справочную службу.

— А найди-ка ты мне того купца, у которого этот малый работал приказчиком. И приведи сюда. Сможешь?

— Если он в городе, то смогу, — кивнула женщина и поспешно вымелась за дверь.

Я пробарабанила ногтями по столешнице какой-то бравурный марш и с сомнением посмотрела на посетителя: «Ну и что с ним делать?» Тот воспринял мой взгляд как приказ и снова подошёл к столу.

— Ваша светлость… По праву рождения я могу говорить прямо!

— Даже так? — от неожиданности я откинулась на спинку кресла. — Извольте.

— Все эти вопросы… Вам нужны деньги? Тогда прошу занять место в очереди.

— В каком смысле? — опешила я.

— От отца осталось немало долгов. Почти всё наследство на них и ушло. И то я еще должен почти двести золотых. Возможно, я должен был сперва расплатиться с вами. Но я понадеялся, что слово барона нерушимо. А он назначил мне выплату в десять золотых в год!

Я задохнулась от такого явного намёка на собственную нечестность:

— Вы осознаёте, кому вы это говорите?

— Ещё как, ваша светлость! — вскинул голову он. — Но я говорю это не от дерзости, а от отчаяния. Отец, которого я и не знал толком, свёл в могилу мою мать, испоганил жизнь моим сёстрам и вот уже двадцать лет после своей смерти не даёт нам наконец встать на ноги! Я надеялся, что еще год или два, и я наконец раздам его долги и смогу собрать хоть какое-то приданое сёстрам. Но тут появляетесь вы. Что я ещё могу сказать кроме правды? Вы вправе пустить нас по миру. И, судя по тому, что я слышал, именно это и собираетесь сделать. Но даже если вы пустите с молотка всё, чем я владею, это не покроет и половины ваших убытков. А значит, я окажусь в долговой яме, а сёстры в нищих приживалках при какой-нибудь обители! Вы же женщина! Вы знаете, что это! Пожалейте их!

— Их? — прищурилась я.

— Да что у вас, совсем нет сердца?! — вспыхнул мужчина. — Дайте мне время, и я смогу расплатиться по всем счетам!

— Да-а-а? Насколько я знаю, ваш доход около пятидесяти золотых в год. За сколько лет вы собираетесь отдать три тысячи?

— Три тысячи триста. Ваш батюшка оценил убыток в три с половиной тысячи. Двести монет я уже выплатил.

— Даже если я соглашусь… — я и верила, и не верила стоявшему передо мной мужчине. — Где же вы возьмёте эти три триста? Наворуете?

— Я за всю жизнь не взял ни одного чужого медяка! — возмущённо вскинул голову он.

— Хорошо… Я подумаю над вашими словами, — сказала я, когда пауза затянулась до полного неприличия.

Жестом указав мужчине на дверь, я задумалась: «Пресловутую честность проверить несложно. Как я уже успела убедиться, не было ничего, что не могла бы узнать Леона. А тут и сложностей не предвидится: просто выяснить, так ли бедственно положение семьи бывшего городского головы. Если он и правда такой порядочный, каким кажется, то у меня есть новый наместник для этого города, который по крайней мере не будет меня нагло обворовывать. Но это с одной стороны. С другой же, порядочный не обязательно означает умный. Назначу его, буду получать от города доход, как он со своей скобяной лавки, то есть никакой!»

Я просидела в раздумьях довольно долго, но так и не решила ничего конкретного, всё зависело от тех новостей, которые принесёт Леона, а моя справочная служба почему-то задерживалась. Наконец она поскреблась в дверь в своей привычной манере.

— И где этот купец? — приподняла бровь я, увидев, что женщина явилась одна.

— В такое время, ваша светлость? Это неприлично! — вздёрнула нос она.

— Неприлично не выполнять приказы своей хозяйки, — заскрипела зубами я.

— Я всё исполнила, госпожа баронесса, — поклонилась Леона.

Она явно искренне не понимала, почему я злюсь. Плюнув на очередную разъяснительную беседу — всё равно бесполезно — я кивнула на стул:

— И что ты исполнила?

— Про шевалье Грига отзываются по — разному. Но в одном сходятся все: ему можно доверить свой кошелёк. Не вор. Это точно. Имущества, кроме того, о чём вы и так знаете, у него нет. От отца он не получил ровным счётом ничего кроме долгов. А на наследство деда слетелась целая куча кредиторов. Если раньше ему удавалось избежать долговой ямы…

— Как, кстати, удавалось?

— Умный малый, — засмеялась Леона. — Он умудрился с каждым, кому денег за проданное имущество деда не хватило, договориться на рассрочку. Большинство решило, что лучше небольшие деньги, чем вообще никаких, а остальных убедили уже эти решившие.

— Хитро, — невольно усмехнулась я.

— Вот… Теперь о купце. Тоже хитрая бестия. О вашем приезде-то весь город знает. Я как к нему пришла, так он сразу стал говорить, что парень честный, но глупый и бесполезный, и долги свои никогда не отдаст.

— Прелестно, — нахмурилась я.

— Вы еще всего не слышали. Я-то возьми да и ляпни, мол, её светлости отдаст, никуда не денется, иначе быстро в долговую яму попадёт, — Леона язвительно ухмыльнулась, давая понять, что «ляпнула» она далеко не случайно, и именно то, что «ляпнуть» хотела. — А он мне золотой сунул. Чтобы я, значит, сразу, как её, то есть ваша светлость Грига в долговую яму отправит, ему сообщила.

— Кому? Григу?

— Да нет же! Купчине! Он его выкупить хочет.

— На такого глупого и бесполезного две тысячи не пожалеет? — хмыкнула я.

— То-то и оно, — закивала Леона с самым довольным видом.

— Обойдётся, пожалуй, купчина. У меня найдётся для этого Грига работа поинтереснее.

— Городским головой его поставите?

— А ты откуда знаешь? — вытаращилась я.

— Ну, так мне тут говорили, что он лет с пятнадцати все дела за отца делал, пока не сгорел тот. От того и барон не знал, что старый Григ такая скотина. А чего ему беспокоиться? Налоги вовремя поступали, воровства совсем уж безобразного не было. Так что это вы правильно придумали. Он вам как собака верен будет, если его из долговой ямы в ратушу пересадите. А воровать и без того не умеет.

— Хм-м… Ладно. Это мы ещё посмотрим. Завтра его сюда приведёшь с самого утра, — проворчала я, неприятно удивлённая такой прозорливостью. — А что там по нашим ленивым арендаторам?

— А что по ним? Разные есть. Вроде и приличные люди, и дебоширы попадаются. Это бы на месте разузнать. Да когда же я успею всех объехать?