Капитан (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич. Страница 28

— Виктор, вы не могли бы пойти головным в колонне? Понимаете, у нас деревянные баржи и лихтеры, они не могут ломать лёд — с надеждой во взгляде спросил меня Файзулин, как заворожённый, сверля взглядом мой злополучный орден и трость, на которую я опираюсь — я знаю, ваш корабль поврежден после боя, но больше поставить некого.

— Конечно, так и сделаем — снисходительно согласился я, идти за караваном и не входило в мои планы, если головным пойдет самоходная баржа, мы месяц будем по каналу идти и зимовать нам придётся на полпути к морю — только выходить надо немедленно! Лёд каждую ночь становится толще, если будем тянуть, я вам помочь не смогу, а у меня приказ вернуться в расположение флотилии, и я его выполню!

И вот мы снова идём по каналу. «Шторм» как маленький ледокол ломает не такой уж и тонкий лёд. В некоторых местах нам приходится с ходу взбираться на льдины, ломая их весом своего судна. Позади тащатся баржи и лихтеры, они невероятно тихоходны, несмотря на то, что нам приходится пробивать лёд, мы идём быстрее каравана. Долгим и мучительным был этот путь для судов, не имевших не только ледового класса, но даже и металлической обшивки на бортах. Невероятно трудным было шлюзование. Ворота и механизмы затворов покрывались ледяной коркой, постоянно намерзающий лед мешал работе ручных лебедок.

— Почему Выгозеро? Маткозеро? Странные названия… — мы курим с Иванычем трубки, сидя на мостике и болтаем ни о чем. Судно стоит в шлюзе как раз перед входом в Выгозеро.

— Да не странные они, обычные — возражаю я — карельские названия, а тут кого только не было, народностей всяких, Выгозеро вообще искусственное, от названия реки Выг происходит, по-моему, норвежское. Вообще-то так реки, озёра, и всё остальное и называют те, кто на них жил раньше, для них это что-то значило, а потом забылось, так-то и Москва название странное, если уж разобраться, оно что означает?

— Да хер его знает — задумался Иваныч — не задумывался об этом. Но всё равно, должна быть какая-то история, красивая, почему так что-то назвали, это же на века!

— Знаю я несколько красивых историй. Как раз про названия. Слушай — делаю я серьёзное лицо — На берегу океана стоял маленький домик, в котором жила девушка Надя. Часто напротив бросали якорь корабли, моряки шли к ней в гости, и она им ни в чем не отказывала. Это место назвали «мыс Доброй Надежды». Или вот, например, есть село Остафьево. Рассказывают, что однажды Петр Первый со свитой там останавливался, и ночью один солдат заснул в карауле. Утром начальник караула спросил царя, как его наказать. Но царь был в хорошем настроении и сказал: «Оставь его!». С тех пор село называется Остафьево. А вот соседнее село называют Ипатьево, и я даже думать не хочу почему так.

— Ах-ха-ха! — дикий хохот Иваныча заставил вздрогнуть даже работников шлюза, что сейчас вручную крутили лебёдку.

— Чё ржёшь конь? Да если задуматься, то такие названия хоть где найти можно. В Ленинградской области семь деревень с названием Конец и одна — Васькин Конец. Проблем с фантазией у русского народа, конечно же, нет. Но вот с названиями большинства населенных пунктов, видимо, особо не заморачивались. В итоге что имеем: примерно половина названий — повторяющиеся. Тридцать процентов из них названа по именам Ивановка, Михайловка и так далее, ещё тридцать — по природе, Сосновка, Бобровка, Воробьёвка и остальной животный мир, ну а ещё треть в честь ремёсел всяких и событий Горшки, Ветрово, Бухалово, Поцелуево, а вот последние десять процентов это настоящая жемчужина в перечне названий, тут логике подчас не поддаётся почему люди такое название для места где они живут выбрали, Козюльки, Торчилово, Жопки, да чего только нет!

— Жопки! — рядом чуть ли не под штурвалом валяется рулевой, весь экипаж уже на палубе, все хотят знать, чего же так рассмешило вахту. Мои анекдоты быстро пересказываются несведущим и теперь могучим хором над шлюзом разносится смех моряков. Крутящие тяжёлую ручную лебёдку женщины с усталыми и напряженными лицами начинают тоже улыбаться, хотя и не слышали шутку, смех заразителен.

— Воздух! — крик слышится с зенитной батареи, что прикрывает шлюз, веселье как рукой сняло, экипаж без команд разбегается по своим боевым постам. Я перевожу взгляд на шлюзовые ворота — они закрыты, мы заперты, и без сомнения, шлюз и есть главная цель вражеских лётчиков, а мы как начинка посреди двух коржей в сладком торте, приятная неожиданность для бомбардировщиков. Батарея открыла огонь, а нам ещё не видно ничего, кроме прямоугольного куска неба над головой, стены шлюза закрывают обзор.

Я слышу взрывы и первый силуэт пикировщика появляется прямо над судном, выходя из пике, я вижу каждую заклёпку на его брюхе, самолёт очень низко, мои зенитчики открывают огонь и естественно промахиваются, слишком поздно. Но очень уж удачно мы стоим, прямо внутри мишени, на которую нацелены бомбёры, следующий пикировщик сам влетает в сплетение трассирующих трасс, он появился так же неожиданно как и первый и весь наш «горячий привет» достаётся ему. Я вижу, как от разрыва зенитного снаряда у него отлетает хвост и он, начинает вращатсья, а потом пропадает из вида. Третий пилот отвернуть от наших очередей сумел, только вот с управлением на такой высоте не справился, заложив крутой вираж он цепляет кончиком крыла стенку шлюза — ещё один готов! Сами того не подозревая, мы устроили на вражеских пилотов классическую зенитную засаду!

Глава 15

Ругались мы с зенитчиками прикрывающими шлюз не очень долго, но что называется по полной программе, чуть до драки не дошло. Наглый младший лейтенант попался. Налет фашистских бомбардировщиков закончился сразу после падения второго Юнкерса, забздели немецкие летчики, ничем иным я это объяснить не могу. Времени я терять не стал и тут же отправил Изю за подтверждением сбитых самолётов к расчёту зенитчиков, но он вернулся ни с чем. Зенитчики упёрлись, и как один утверждали, что оба самолёта сбили они, а проезжие моряки во время налёта в носу или ещё где ковырялись, и должны им в ноги кланяется и благодарить, что целыми остались. Причем примерно так и сказал: «пока вы там, мы тут, а вы…», короче берега попутал товарищ младший лейтенант, нельзя с нами так, мы нервные все и контуженные. Я уже успел получить справку от Файззулина с подтверждением наших подвигов и аналогичную бумагу взял у молодого парнишки, который возглавлял бригаду из женщин, работников шлюза. Наглость лейтенанта мне не понравилась, а время было, остальной караван как раз проходил шлюзование и на знакомство с обнаглевшими пвошниками я пошёл сам, прихватив с собой Гришу и пару парней из его команды. Выглядели мы колоритно, хоть картину пиши. Раненый морской командир с тростью и три матроса с автоматами в руках, гранатами на поясе и чрезвычайно бандитскими рожами. Встретил бы таких в подворотне, сразу бы все свои ценные вещи отдал, лишь бы целым остается.

— Ну привет, хулиганы — вежливо поздоровался я с застывшим в напряженных позах расчётом единственной зенитки, которая стояла рядом со шлюзом — чего мы тут бузим, вредничаем? И какая падла моего комиссара огорчить посмела?

— Ты кто⁈ — это летёха отозвался. Я заржал, ну вот как такой в самолёт может попасть, если он не видит даже, что перед ним в трёх метрах стоит старший по званию, да ещё и в морской форме⁈ Знаки различия на месте, форма черная, краб на фуражке, у бойцов моих, несмотря на мороз, на головах бескозырки, из-под расстёгнутых ватников видны выставленные на показ тельняшки, тут дурак поймёт, кто перед ним.

— Кто-кто, конь в пальто! Жохов моя фамилия, слыхал? — перестав смеяться я зло уставился на мамлея — капитан героического тральщика «Шторм» и командир его не менее героического и очень злопамятного экипажа. Мы знаешь ли тут мимо проходили и подсобили вам чутка, сбили тут на досуге два бомбёра, вот теперь за справочкой к тебе пришёл. Окажи помощь нам убогим, соблаговоли выписать своей твёрдой командирской рукой.

— Это мы их сбили! — нервно заёрзал мамлей, а его расчёт сбился в кучу за спиной командира. Гриша с бойцами в этот раз присоединились к моему смеху.