Бесконечная дорога к солнцу (ЛП) - Джеймс Никки. Страница 60

— Господи Иисусе. Смотреть этот фильм с тобой просто невозможно, бл*ть. Ты не можешь остановиться, да?

Я рассмеялся и заерзал, продолжая петь, несмотря на его ладонь.

И Джейсон хохотал.

О боже, как он хохотал.

Все его тело тряслось, и он делал все возможное, чтобы заткнуть мне рот, пока я делал все возможное, чтобы продолжать петь. В итоге мы стали бороться на диване, я орал слова песен во всю глотку всякий раз, когда удавалось освободить рот, а Джейсон силился придавить мои руки к дивану и при этом зажать мне рот.

В итоге он заткнул меня испепеляющим поцелуем, от которого все мое тело запылало. Это чувство пронеслось по мне подобно раскату грома, посылая искры электричества в кровь. Игривое веселье превратилось в нечто гораздо более пылкое, и я совершенно забыл про пение.

Руки Джейсона были везде и всюду, снимая с меня одежду так, будто он не мог прождать ни секунды, чтобы взять меня; будто агония ожидания могла убить его. Это было отчаянно. Интенсивно.

Необходимо.

Под рукой не оказалось презерватива или смазки, и Джейсон, похоже, не хотел прерывать наши лихорадочные поцелуи, чтобы найти что-то, так что как только я оказался обнаженным, он сполз между моих ног и одним горячим движением заглотил мой член. У этого мужчины были сумасшедшие навыки, и я не жаловался. Если когда-то он был в постели сдержанным, то теперь сделался свирепым и ожесточенным в своей потребности.

Я выгнулся, вскрикнув и ухватившись за диван для опоры, потому что я улетал в совершенно иную стратосферу. Горячее скольжение его рта было слишком интенсивным. Во мне пылал огонь, пока я толкался в его горло в погоне за блаженным финалом. Я никак не мог не делать этого.

Джейсон трудился надо мной с опасным уровнем таланта. Он закинул одну мою ногу на свое плечо и ввел смоченный слюной палец глубоко в мою задницу, лаская простату и заглотив меня полностью.

Еще одно движение пальца, еще одно влажное скольжение рта, и я кончил; мои ноги дрожали, голос срывался, спина непроизвольно выгнулась.

Когда я пришел в чувство, Джейсон оседлал меня и дрочил, придавив меня одной рукой. Он тонул в мои глазах, грудь тяжело вздымалась, ноги буквально вибрировали. Я хотел помочь, но его раскрасневшиеся щеки, припухшие губы, темная щетина на подбородке, все это сплеталось в образ мужчины, от которого я никогда не хотел отводить взгляд. Я хотел впитать каждую деталь и никогда не забывать этот образ.

Джейсон кончил, и густые струйки его разрядки покрыли мою грудь. Он ни на секунду не разорвал зрительный контакт.

Это было блаженство, которого я никогда не испытывал. Было в Джейсоне что-то, что я не мог точно описать.

Он был интенсивным.

Но в то же время он был невероятно уязвимым.

Когда он смотрел на меня, казалось, будто мы связаны канатом. Будто я был его якорем, не дававшим ему уплыть в неизвестность.

Он нашел на журнальном столике несколько салфеток, оставшихся от ужина, и вытер меня, после чего лег, уложив голову на мою грудь и вытянувшись на диване между моих ног. Я знал, что он слышит, как гулко стучит мое сердце. Я знал, что его сердце колотится так же громко. Мы оба не говорили ни слова, лежа и впитывая этот момент.

Через какое-то время он положил подбородок на мою грудь и посмотрел на меня. Он дотронулся до моего лица, проведя кончиками пальцев по моим опухшим губам, безмолвно наблюдая.

— У тебя поистине невероятные глаза, — его голос слегка сорвался. — Я мог бы смотреть в них вечно. Я заметил их на самой первой паре.

Я убрал его волосы со лба, улыбнувшись из-за его взъерошенного вида.

— Моя мама говорит, что они цвета морской пены.

— Морская пена. Мне нравится. Они меняют оттенок, когда ты возбуждаешься. Ты это знал? Сейчас они более зеленые. Как море, но все равно с легким голубоватым оттенком. Иногда мне кажется, что там есть небольшой серебристый отлив. Я просто... Они завораживают, — он помедлил, затем добавил: — Как и ты сам.

Мое сердце разбухло в груди. Джейсон переполнился благоговением, продолжая изучать меня так, будто я был редкой кометой, которая пролетала через его мир один раз в жизни. Я чувствовал себя особенным. Важным. Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя так.

Фильм сменился титрами. Заиграла финальная песня, побуждавшая меня подпевать. Ради разнообразия я не поддался, слишком охваченный этим моментом.

Джейсон продолжал пристально смотреть.

Я погладил его по щеке, купаясь во внимание.

— Мне жаль, что у тебя были дерьмовые выходные.

Джейсон пожал плечами.

— Что есть, то есть. Так или иначе, развод случится. Теперь все отправится на стол к судье. Леви разберется.

Он снова положил голову на мою грудь. Я гладил его по волосам и сосредоточился на его ровном дыхании, заставлявшем его спину подниматься и опускаться.

— Хочешь выбрать другой фильм? — спросил он через какое-то время.

— Почему бы тебе не выбрать в этот раз?

— Ох, какая привилегия.

— При одном условии.

— Начинается. При каком?

— Мне можно и дальше обнимать тебя вот так.

Его дыхание сбилось, и он уткнулся носом в мою кожу, сделав глубокий вдох.

— По рукам.

Остаток вечера мы смотрели фильмы. Джейсон нарочно выбрал незнакомое мне кино из своего детства, чтобы он мог повторять реплики вместе с актерами. Я подшучивал над скудными спецэффектами и плохой актерской игрой. Ему было все равно.

Мы долго обнимались. Снова проголодавшись, мы доели остывшую пиццу. Пока шел третий фильм (еще один из 80-х, о котором я даже не слышал), Джейсон устроился рядом со мной. Когда он находился в моих объятиях, мне сложно было сосредоточиться. Мы не одевались после лихорадочного перепиха, приведшего к взаимным оргазмам, но нашли одеяло и замотались в него. Джейсон впервые с момента нашей встречи казался удовлетворенным, и я наслаждался каждой секундой.

В половину одиннадцатого Джейсон задремал в моих объятиях. Я поцеловал его в висок и уговорил перебраться в постель. Нам обоим предстоял ранний подъем, поскольку в девять у него стояла пара по древним цивилизациям, но это не помешало нам найти презервативы и разделаться с последними остатками его стресса.

И если это было чуть более интимным, чем просто перепих, мы оба это не упоминали.

Удовлетворенные, пригревшиеся и сонные, мы заснули в объятиях друг друга.

***

Около пяти утра я проснулся от душераздирающих рыданий Джейсона. Я снова оттолкал парня прямо к краю постели, с которого он готов был свалиться. Он не замечал этого, поскольку крепко спал. Он мертвой хваткой стиснул подушку, а мышцы шеи так напряглись, что буквально выступали под кожей.

Другую руку он вытянул перед собой, лепеча череду мольбы, плача и умоляя кого-то остановиться, перестать, пожалуйста. Мое сердце разрывалось. Я подполз к нему и погладил по мокрым щекам, пытаясь разбудить его, успокоить, да что угодно. Мне ненавистно было видеть его в такой агонии.

— Джейсон. Джейсон, проснись. Это сон. Ну же, проснись.

Он пришел в себя с хрипом, лихорадочно хватаясь за воздух и мотая головой в разные стороны, но постепенно сообразил, где он.

Когда он сосредоточился на мне, я видел, как все кусочки пазла встают на место. Смятение. Страх. Стыд. Смущение.

— Ты в порядке?

Он дрожал и не ответил. Он сбросил одеяло и вышел из комнаты. Я слышал, что в ванной долгое время бежала вода, но оставался в постели, давая ему побыть одному. Вскоре он вернулся и повозился в темноте, доставая одежду из комода.

Я ждал.

Перед уходом он поколебался и повернулся ко мне.

— Прости, что разбудил. Спи дальше. Я пойду на пробежку. Надо привести мысли в порядок, — затем он повернулся, чтобы уйти, остановился, подошел к кровати и наклонился, целуя меня. Раз. Другой. Третий поцелуй был полон отчаянной тоски, словно хотел чего-то, что не мог назвать или не осмеливался озвучить вслух.