Проклятые в раю - Коллинз Макс Аллан. Страница 61

— Да. У Сэмми есть фамилия?

— Мне она неизвестна. В любом случае, стали говорить о том, что она спит со всяким цветным сбродом, а когда Рэй Стокдейл назвал ее шлюхой и она его ударила, я понял, что дела и вправду совсем плохи.

— Поэтому вы и пошли за ней.

— Не сразу. Пара ребят остановила меня поболтать. Поэтому она уже ушла, когда я спустился вниз, но я ее высмотрел и пошел следом. Она шла быстро, не желая ни видеть меня, ни разговаривать, старалась уйти подальше вперед.

— Вы шли за ней по Джон-Эна-роуд.

— Да, мимо парка Вайкики. Она была взбешена, не хотела со мной говорить... Честно говоря, я думал, что эту историю с Сэмми она задумала для того, чтобы вернуть меня, заставить ревновать.

Глядя на него — кровь на лице, белый полотняный костюм испачкан рвотой, — я подумал, что вел себя не очень-то хорошо.

— Она почти бежала и намного оторвалась от меня, а мимо проезжали какие-то ребята на туристском автомобиле...

— На «форде-фаэтоне»?

Он отрицательно покачал головой, пожал плечами.

— Не знаю. Я не обратил внимания. Поклясться не могу. По правде говоря, я и сам был немного пьян. Я не заметил, что верх у машины рваный и хлопает. В общем эти парни, ниггеры, не знаю, сколько их было, двое или трое, кружили вокруг Талии, и один из них что-то крикнул ей из окошка. Не знаю, что именно, вы же знаете, как говорят цветные — «Эй, малышка, хочешь пойти на вечеринку?» Мне показалось, что один из них сказал: «Эй, красотка, хочешь выпить?» Что-то в этом роде.

— И как отнеслась к этому Талия?

— Э... вы должны понять, пока мы шли, я все твердил ей, что она попадет в беду, болтаясь со всяким сбродом, я имел в виду, что она трахалась с этим ниггером Сэмми, вы можете себе представить? Думаю, чтобы досадить мне, она сказала: «Звучит заманчиво» или что-то в этом роде. Не знаю, что она сказала.

— Но она была согласна.

— Да. Они, наверно, решили, что она проститутка. Знаете, там же район красных фонарей.

— Знаю. Продолжайте, Джимми.

— Ну, в общем, она обернулась ко мне и, знаете что сделала? Высунула язык. Как маленькая девчонка. Вот же сучка. Тогда машина остановилась, и вышли два или три ниггера, а Талию уже развезло от выпитого, так что они вроде как повели ее к машине, ну я и махнул в ее сторону руками, сказал, мол, черт с тобой, и повернул в обратную сторону.

Я сел прямо.

— Это были ребята Ала-Моана, Джимми? Это были Хорас Ида, Джо Кахахаваи?..

— Возможно.

— Возможно?

Он скривился.

— Может быть. Черт, я не знаю, я не обратил внимания на эту свору мерзких ниггеров! Как, к дьяволу, я мог их различить?

— Поэтому ты просто пошел прочь.

— Да. Я... и... э... да, я просто пошел прочь.

— Что?

— Ничего.

— Ты еще что-то собирался сказать, Джимми. Закончи свой рассказ.

— Он закончен.

Я поднялся и взглянул на него сверху вниз, держа девятимиллиметровый в руке уже не так небрежно.

— Что еще ты видел? Ты видел борьбу, да?

— Нет! Нет, не... не совсем.

Я пнул его по ботинку.

— Что, Джимми?

— Я услышал, как она... не знаю, взвизгнула или, может, вскрикнула.

— И ты обернулся, и что ты увидел?

— Ну, они вроде как... тащили ее в машину. Похоже было, как будто она передумала. Может, сказав, «да, ребята», она сделала это напоказ, чтобы привлечь меня, а когда я повернулся и пошел, она захотела отделаться от ниггеров... а они не понимают, когда говорят «нет».

— И они затащили ее в машину и уехали. И что ты предпринял, Джимми?

Мы оба знали ответ. Мы оба знали, что он не пошел и не сообщил о похищении ни Томми, ни в полицию, ни кому-нибудь еще.

Но я все равно еще раз спросил его:

— Что ты сделал, Джимми?

Он сглотнул.

— Ничего. И пальцем не шевельнул. Я подумал... что она была глупой сучкой и дрянной шлюшкой — и черт с ней! Пусть... пусть получит то, что заслужила.

— И это то, что она получила, Джимми?

Он заплакал.

— Думаешь, старина Джо Кахахаваи получил то, что заслужил, Джимми? — Я засмеялся. — Знаешь, о чем я подумал? Что рано или поздно мы все получим по заслугам.

— Не... не... не говорите никому.

— Постараюсь, — сказал я, убирая пистолет назад в кобуру и почти жалея несчастного ублюдка. Почти.

В таком виде я его и оставил — сидящим на полу и плачущим, он закрыл лицо руками и, хлюпая носом, глотал свои сопли.

Продымленный воздух переполненного шумного клуба показался мне чертовски чистым.

Глава 18

Никаких последствий суда в Гонолулу на удивление не наблюдалось. На случай беспорядков начальник полиции удвоил число пеших патрулей и вооружил дежурные машины автоматами и слезоточивым газом. Кто, по расчетам начальника полиции, собирался взбунтоваться, было не совсем ясно, поскольку туземное население было вполне удовлетворено вердиктом о непредумышленном убийстве, а белые вряд ли восстали бы против самих себя. Адмирал Стерлинг пошумел о том, что «с этого момента рассматривает Гавайи как чужую территорию», а группа жен морских офицеров объявила бойкот заведениям, в которых работали члены жюри присяжных. На это все и кончилось. Но дома тропический ураган трепал купол Белого дома. Конгресс и президент Гувер были завалены письмами, телеграммами, петициями, разгневанные вердиктом американцы одолевали их звонками со всей страны. Газеты Херста подогревали скандал, день за днем помещая на первых страницах требования привезти обвиняемых по делу Мэсси домой и «обеспечить им защиту, достойную американского гражданина».

— Мы можем записать в свой актив, — сказал мне Лейзер, — что губернатор Джадд получил петицию от обеих палат конгресса с просьбой освободить обвиняемых. Сто тридцать с чем-то подписей.

Мы сидели за маленьким круглым столом в баре Кокосовой лужайки. Была первая половина дня, восточного персонала в красных куртках было больше, чем посетителей.

— Если на Капитолийском холме хотят простить наших клиентов, — отозвался я, потягивая кока-колу, сдобренную ромом из моей фляжки, — почему они не заставят Гувера это сделать?

Лейзер, чувствовавший себя непринужденно в голубой шелковой рубашке с открытым воротом, сделал глоток чая со льдом и лениво улыбнулся. То ли это дело, то ли благотворное воздействие местного климата несколько притушили его неиссякаемую энергию.

— У президента нет законной власти, Нат, миловать кого-то в территориях.

— Значит, дело за губернатором. Лейзер кивнул.

— А тем временем в коридорах власти сенаторы и представители, обгоняя друг друга, торопятся представить билли о помиловании... не говоря уже о возрождении интереса к усилиям отдать Гавайи под военное правление.

— К. Д. поставил губернатора в трудное положение.

— Джадда не так-то легко столкнуть, — заметил, подняв бровь, Лейзер. — При нашей первой встрече он сказал, что его не смогут шантажировать безответственные, гоняющиеся за сенсациями газеты, издаваемые на материке.

— Херст? Сенсации? Безответственность? Забудьте об этом. — Я допил коку с ромом. — Вы сказали «при первой встрече».

— Мы снова встречаемся сегодня вечером. Дэрроу надеется, что до этого вы успеете что-нибудь сообщить ему по делу Ала-Моана.

Ни Дэрроу, ни Лейзеру я не рассказал историю Брэдфорда. Я все еще надеялся сначала заловить Сэмми.

— Скажите К. Д., что завтра я приду к нему на ленч к Янгу. Увидим, что мне удастся накопать.

Краем глаза я уловил отблеск светлых волос и посмотрел в ту сторону. Это была Изабелла в белом летнем платье с морским поясом и морской шляпке. Она стояла, кого-то высматривая. Возможно, меня, потому что, когда ее глаза остановились на мне, она расцвела улыбкой, от которой еще больше похорошела, и быстро пошла к нам.

— Я думал, что у вас все кончено, — прошептал Лейзер.

— Я тоже, — признался я.

— Я как раз собирался уходить, — чуть улыбнувшись сказал Лейзер, поднялся и вежливо кивнул Изабелле. — Мисс Белл. Вы, как всегда, очаровательны.