Сёрфер. Вкус холода (СИ) - Востро Анна. Страница 28

Тем временем Вадим начинает доставать шары из луз. Кир принимается ему помогать. Беляева присаживается рядом со мной. Мы обе молчим, в ожидании пока Вадим соберёт шары в треугольник.

– Это не то, о чём ты думаешь, – тихо повторяет она, наблюдая, как разлетаются по столу шары, как только мой муж разбивает пирамиду.

Один из полосатых закатывается в лузу. Кир стоит недалеко от Вадима с той же стороны стола, напротив нас, и наблюдает за дальнейшими действиями соперника по игре.

– Тогда какого хрена ты с ним делаешь и, тем более, притащила его сюда, подруга? – чётко выговаривая слова, холодно спрашиваю я, выделяя слово «подруга».

– Так, спокойно, подруга! – выделяет это же слово она, зеркаля мой тон, – Ничего я с твоим «волшебным» не делаю! Надеюсь, ты не сомневаешься в моём дружеском расположении к тебе?

– Не сомневалась. До сегодняшнего дня.

Муж забивает второй шар, но промазывает с третьим и направляется к нашему столику.

– Вот и не начинай! Я всё объясню. Но, не сейчас.

Вадим отпивает свой безалкогольный мохито, наблюдая, как сплошной синий шар точным ударом отправляется в лузу.

– Мне надо отойти ненадолго, – Маша встаёт и красноречиво спрашивает меня, – Тебе не нужно?

– Кстати, да. Пойдем.

***

Мы выходим из бильярдной и молча пересекаем зал ресторана в сторону туалетов, Я понимаю, что туалет – это только предлог, чтобы уйти из поля зрения мужчин и прояснить ситуацию. Но начинать разговор посреди зала не вариант. Попадаем в небольшой коридор за витражной перегородкой. Перед нами две двери с надписью «W/C». Туалеты здесь рассчитаны на одного посетителя. Маша тут же проверяет обе двери за ручку. Левая закрыта. Правая поддаётся и открывается.

– Я первая, ладно? Меня поджимает, – весело заявляет она.

Нет, вы только посмотрите – весело ей!

– Иди. Я не хочу. В тамбуре подожду. Там и объяснишь мне, что за фигня происходит, когда выйдешь.

Помещения туалетов в этом ресторане состоят из двух комнат: просторного входного тамбура, а также собственно отдельной туалетной комнаты. Мы обе заходим в правую дверь. Я закрываю её за собой на замок.

На противоположной от входной двери стене в низкой столешнице утоплена раковина. Над нею вмонтировано огромное зеркало во всю стену. На столешнице слева стоит плетёная корзина со свёрнутыми махровыми белоснежными полотенцами. Справа стоит такая же для использованных. Здесь всегда идеально чисто. Складывается впечатление, что уборщица приводит помещение в порядок чуть ли не после каждого посетителя.

Подкрашиваю губы блеском, разглядывая себя в зеркале, в ожидании, когда выйдет Маша. Отмечаю бледное лицо и тревожно горящие глаза. Я теряюсь в догадках, какую версию происходящего она мне сейчас озвучит. Но, какой бы ни была эта версия, уверена – она мне не понравится.

Когда Беляева возвращается в тамбур и начинает мыть руки, я прислоняюсь спиной к двери и скрещиваю на груди руки.

– Я тебя внимательно слушаю!

– Объясняю! Когда ты уехала, Кирилл предложил мне попозировать ему сегодня днём в студии, если я не занята. Сказал, что у меня очень выразительный тип лица, яркий образ, и он давно хотел себе в порфолио портреты такой как я … ну, рыжеволосой.

– Угу. Только не говори, что ты повелась на эти стандартные подкаты, типа: «Какая у вас интересная внешность! А можно я вас пофотографирую?» Не сомневаюсь – именно такой как ты ему в портфолио и не хватало … для коллекции! – замечаю ядовито, наблюдая через зеркало, как она тянется к корзине с полотенцами, – Может он тебя и на «ню» раскрутил? Думаю, для него это на раз, два.

– Ой! Слушай, только вот не надо этого сарказма! Мне просто стало интересно, какой у него стиль, и я согласилась. Разговаривать и ближе, чем на два метра подходить к твоему «волшебному» тоже нельзя, потому что тебе это неприятно? – она продолжает спокойно вытирать руки.

Сучка!

– И, кстати, чтобы потом не было претензий, говорю сразу – да, он предложил съёмку ню, когда узнал, что у меня уже есть опыт позирования в этом стиле. И я согласилась.

Сучка «в квадрате»!

– Отлично! Маш, у тебя с головой всё в порядке?

– У меня всё в порядке! Я ему сразу сказала, что спать с ним не буду, если у него, вдруг, есть такие планы на мой счёт. А ню – почему бы нет? Он же не домой к себе меня приглашал фотографироваться и не в отель, а в студию.

– Ну, и? – я скептически поджимаю губы.

– Что, ну и? – она хитро улыбается.

– Ну и какой же у него стиль? Выяснила?

– Ты напрасно ревнуешь, дорогая моя! Во-первых, ты думаешь, я святая наивность и не вижу, что он за «фрукт»? Мне просто захотелось себе новых фотографий от набирающей обороты звезды фешн индустрии.

С этими словами Маша фыркает и перестаёт вытирать руки.

– А, во-вторых … – она замолкает, не закончив фразу.

Неторопливо достаёт из сумочки пудреницу, припудривает лицо, убирает пудреницу обратно, достаёт красную помаду, а мне хочется ударить её чем-нибудь тяжёлым по голове. Кроме Кира единственный человек, который умеет меня так талантливо выбесить, многозначительно начиная объяснять что-то важное, и затем делая длинную театральную паузу – это Беляева.

Я демонстративно встаю между ней и зеркалом, отодвигая её бедром назад, мол, хватит уже прихорашиваться – продолжай!

– … во-вторых, ему нужна вовсе не я. Вся эта фотосессия была только предлогом, чтобы между делом выспросить у меня о тебе. И знаешь, что я скажу? Он, конечно, ходок за юбками ещё тот, но ты его сильно зацепила, подруга. Очень сильно! И он так просто от тебя не отступится!

Проговорив всё это, она сдвигается в сторону и начинает аккуратно красить губы, в то время как во мне от её слов проносится целая буря эмоций.

– Маш, ну что за бред, а? И с чего ты взяла, что мне это интересно?

– Да с того, что я не слепая и видела вчера, как ты на него смотрела. Так же, как и он на тебя.

Чёрт! Вот так и хочется выхватить у неё эту помаду и размазать ей по лицу! Что за абсурд творится? И чего она с таким воодушевлением влезла в этот абсурд? Так, вдох – выдох, вдох – выдох. Успокаивайся!

– Маш, я тебе напоминаю, если ты, вдруг, забыла – я замужем и люблю Вадима. К тому же, раз ты понимаешь, «что он за фрукт», то не можешь не понимать и того, что для него это просто спортивный интерес. А я не собираюсь заводить скоротечную интрижку и изменять мужу. Мне это не надо! И потом, я никак не пойму – тебе то зачем нас с ним заново сводить? – я опять облокачиваюсь спиной о дверь и снова скрещиваю на груди руки, в ожидании ответа.

– Я прекрасно помню, что ты замужем, Оль! А насчёт всего остального, … знаешь Тихонравова, что я тебе скажу? – она переводит на меня взгляд через зеркало и снова делает эту проклятую театральную паузу.

– Ой, Беляева, не тяни! Говори, и закончим уже быстрее этот бредовый разговор – он мне надоел!

– Хорошо. Думаю, ты его недооцениваешь в плане перспектив на будущее. Есть в нём потенциал, при правильном обращении – уж поверь моему опыту! … И ещё. Как бы хорошо я не относилась к Вадиму, и каким бы ни казался тебе самой счастливым ваш брак – это не твоё! Он для тебя только тихая надёжная гавань, укрывающая от штормового ветра. Ты его не любишь!

– Тебе надо романы писать, с твоей образной речью и богатым воображением, Беляева. А также проводить тренинги на тему личных отношений, если ты считаешь себя такой умной и у тебя нереализованное стремление учить окружающих, как им жить. Я как-нибудь сама разберусь что моё, а что нет. Поэтому сделай одолжение – не лезь!

– Ладно, не буду. – легко соглашается она, пожимая плечами и с невинным видом добавляет, – Пойдём обратно?

– Пойдём. Только сейчас они доиграют партию, и вы уедете, так же просто и изящно как приехали. Скажешь, что неважно себя почувствовала и попросишь Кира проводить тебя домой. Уловила?

Мы выходим в коридор.

– И ты не будешь ревновать, что твой Кир провожает меня домой? – удивлённо поднимает брови Маша, выделяя слова «твой Кир».