Про две жизни и одну смерть (СИ) - Пряхина Ольга. Страница 3
Все гости, столпившиеся у лестницы, как по команде повернули головы к Агнии.
— Как тебя зовут, сокровище мое? Твоя кожа подобна чистому снежно-белому холсту, — сказал господин Мунк, подойдя вплотную к Агнии. — Мне не терпится нанести краски прямо на нее.
Как завороженный, он вытянул дрожащую руку, желая провести пальцами по щеке Агнии. Со стороны Разора раздалось едва слышное рычание.
— Линия твоих губ безупречна, я мог бы бродить по ней взглядом до скончания жизни. А глаза… Словно океан в шторм, тьма твоих глаз рассказывает целую историю. Я так хочу ее услышать… Я покорен!
— Господин Мунк, — Агния отступила, уворачиваясь от прикосновений. Не хватало еще, чтобы тот понял, что перед ним не живой человек. — Я только подвезла друга, прошу простить за устроенный беспорядок.
— Кому нужен грубый щебень, когда я вижу настоящий жемчуг? — отмахнулся господин Мунк, едва взглянув на Разора. — Такая деликатная палитра, сдержанная сила утонченной красоты, — бормотал он, надвигаясь на Агнию.
Честно говоря, выражение лица демона стоило тех сил, которые Агния потратила, слушая бредни сумасшедшего художника. Деликатная палитра! Ну и выдумщик. Внешность Агнии и при жизни не блистала красками, а уж после смерти и вовсе рисовалась двумя цветами: черным и белым.
— А эти волосы?! Шелковое полотно ночного неба не сравнится с ними глубиною цвета. Как ты посмела их неволить? — сказал господин Мунк и ловко сдернул резинку, которая держала волосы в высоком хвосте.
— На экспонаты можно смотреть, но не трогать, — рявкнул Разор, перехватив жадную руку господина Мунка. — Правил не знаете?
— Настоящее искусство умирает в музее, вы разве не понимаете? Прием окончен! — вдруг крикнул тот. — Пойдем, моя драгоценность, мой звездный свет, лепесток цветущей вишни, упавший в темные воды пруда глухой ночью, — последнее он едва не простонал, закатывая глаза.
Агния в очередной раз увернулась от объятий и поспешила сказать:
— Идемте, господин Мунк. Почту за честь с вами поработать.
— А вы, молодой невежливый человек! — ткнул тот пальцем в Разора. — Вам вход в мой дом заказан.
— Я буду на связи, — шепнула Агния закипающему от ярости демону. — У тебя глаза светятся красным, придурок, — бросила она напоследок и поспешила за художником.
* * *
Редьярд моргнул, успокаивая сердцебиение. Он мог разметать охранников, которые вежливо, но настойчиво оттеснили его к машине, правда тогда он сорвет операцию, за что Агния будет ему долго и нудно читать нотации.
Редьярд запрыгнул на водительское место и завел мотор.
Чего-чего, а губа у этого рисоваки была не дура. Вцепился в Агнию, словно клещ. Как он там задвигал? Лепесток, утонувший темной-темной ночью в пруду? Красиво. Редьярд вот за триста лет не научился так ловко обращаться со словами.
Ворота остались позади, он проехал еще немного, вырулил с дороги на обочину и затаился.
— Хрен этот усатый тебя еще не заболтал до смерти? — спросил Редьярд, стиснув в руках каплевидную подвеску.
Ещё по дороге к особняку, Агния сунула эту штуковину ему в ладонь — сказала, что так они будут всегда на связи — но едва не отобрала, стоило Редьярду начать бомбардировать её мысленными сообщениями.
— Эй, жертва творческого произвола, отзовись.
Редьярд помолчал немного, потом заговорил снова, но уже серьезно:
— Агния, мы на задании, помнишь? Перестань шутить над напарником. Обещаю, буду молчать весь обратный путь, — он бросил взгляд на темную дорогу. — Скажи хоть слово.
Минуты шли, Агния не отвечала. Не вытерпев, Редьярд отпустил подвеску и выскользнул из машины.
Охрана воображения не поражала. Что такое голодные псы и ток для существа, которое столетия вырезало конкурентов прямо в адском пекле? Оказавшись за забором, Редьярд снова попытался связаться с Агнией, но та по-прежнему молчала.
Три проклятых этажа — и ни намека, куда идти!
Редьярд вдохнул, пытаясь уловить тот призрак аромата, который соблазнительно говорил: «Да, моя владелица растерзала сотни людей. Но признайся, разве можно назвать существо, которое так пахнет, монстром?»
Безрезультатно.
Он прикинул, в каких комнатах горел свет, и решил начать осмотр с них. Внутри дома стояла тишина, ни одного слуги или гостя, словно дом существовал только для господина Мунка и его музы. Так что никто не мешал Редьярду открывать дверь за дверью.
Пусто.
Он огляделся, успокаивая себя. В конце концов, что с этой Агнией можно сделать? Та ведь сама сказала, что умереть дважды нельзя, и для неё все эти людишки и мелкая нечисть — жалкие букашки. Раз! И прихлопнула. Невольно Редьярд вспомнил, как Агния смотрела на мертвого мальчишку с их первого задания. У его напарницы были слабые места, как бы она их ни прятала. Редьярд и сам о прошлом думать не любил — слишком много грязи и обрывков воспоминаний, которые заливала мутная вода забвения.
Когда руки и ноги начали тяжелеть, Редьярд остановился и прикрыл глаза. Шум его дыхания в тишине дома звучал слишком громко. Прижавшись к стене, он попытался отдышаться, но принялся глотать воздух еще более жадно. Помотав головой, Редьярд дернул ручку очередной двери и замер.
Посреди комнаты, прямо на голом полу сидел человек. Женщина.
— Агния? — позвал Редьярд.
Та вздрогнула от звука его голоса и крепче обняла себя. Её тело покрывали синяки, ссадины и порезы, распущенные волосы слиплись от крови.
— Агния!
От его крика она дернулась и попыталась отползти подальше.
— Агния, — Редьярд медленно опустился на пол, чтобы не пугать раненную напарницу. — Я вызову директора Магнуса, он заберет тебя, хорошо? — он сглотнул и напрягся, стараясь не перекинуться раньше времени.
Он не должен был оставлять Агнию одну. Не должен был снова убегать. В этот раз он должен был остаться.
Не поднимаясь с колен, Редьярд протянул руку, и та неловко схватилась за нее. Он осторожно прижал её к себе и прошептал в макушку:
— Прости меня.
Он сам не знал, у кого просил прощения.
* * *
Агния потянулась к амулету связи, но болтливый Разор не ответил. Тогда она поняла, что дело дрянь.
Господин Мунк, провел её в мастерскую и заявил, что должен начать писать портрет прямо сейчас. Агния уселась в кресло, и тут же в её щиты ткнулись ментальные щупальца. Она привычно подняла на поверхность сознания безобидные воспоминания о том, как от скуки писала шестнадцатую по счету докторскую диссертацию.
Господин Мунк не подал виду, что попытался влезть в голову к Агнии, и продолжил щебетать о чём-то живописном. Стены давили, а болтовня действовала на Агнию, как колыбельная, и ей даже захотелось зевнуть. Подозрительно, ведь она не спала больше трех столетий и столько же не дышала.
— Ах, мое дивное видение, мой глоток чистой воды посреди удушающего летнего зноя, — господин Мунк подошел вплотную, протягивая к ней такие длинные пальцы, что казалось, у него выросла парочка лишних фаланг. — Твоя красота слишком хрупкая. Время, будто маньяк, иссечет твое лицо морщинами. Какое кощунство. Я оставлю тебя такой прекрасной в вечности.
— У меня с вечностью особые отношения, — мрачно сказала Агния, окончательно сбрасывая чары сна и поднимаясь.
Господин Мунк взвизгнул, словно с ним заговорил его мольберт.
— Вы ведь человек, — прищурившись, сказала Агния.
Она прошлась по комнате, пытаясь понять, откуда веет силой. Коснулась кончиками пальцев каменной стены и брезгливо поморщилась, отдергивая руку. Стены покрывала темная, липкая, как грязь энергия. Бывало, что дома, в которых убивали много и часто, становились такими вот жадными до новых душ монстрами.
— Я ни при чем, — мотал головой господин Мунк, со страху заговорив как нормальный человек. — Просто купил этот чёртов дом!
— И решили обменять свою жизнь на жизни других людей?
— Но что прикажете делать? А вы что сделали бы? — спросил господин Мунк дрожащим голосом.