Путешествия и приключения капитана Гаттераса(изд.1954) - Верн Жюль Габриэль. Страница 9

– Конечно, появление айсберга здесь удивило меня, – отвечал доктор, улыбаясь, – но на самом-то деле удивляться тут нечему. Бриг «Энн де Пуль» из Гриспонда был затерт льдами в тысяча восемьсот тринадцатом году на сорок четвертом градусе северной широты, и Деймент, его капитан, считал айсберги сотнями!

– Будь по-вашему! – сказал Шандон. – Вы все равно смогли научить нас чему-то!

– О, немногому, – скромно ответил доктор, – кроме того, что ледяные горы встречались и под более низкими широтами.

– Я это хорошо знаю, дорогой доктор, потому что, будучи юнгой на военном шлюпе «Флай»…

– В тысяча восемьсот восемнадцатом, – продолжал за ним доктор, – в конце марта, вы прошли между двумя плавающими ледяными островами под сорок вторым градусом широты.

– Нет! Это уж чересчур! – воскликнул Шандон.

– Но ведь так оно и было? Потому я не вижу повода удивляться, что мы, будучи на два градуса севернее, встретились с плавающей горой на траверзе брига.

– Вы, доктор, кладезь премудрости, – сказал командир, – только и остается, что черпать из него.

– Мой источник иссякнет гораздо быстрее, чем вы думаете. И если мы сможем внимательно наблюдать этот любопытный феномен, Шандон, я буду самым счастливым из ученых.

– Могу себе представить. Джонсон, – обернулся Шандон к боцману, – ветер, похоже, свежеет?

– Да, сэр, – сказал Джонсон, – мы идем медленно, и вскоре течение Девисова пролива станет более ощутимым.

– Вы правы, Джонсон, и, если мы хотим быть двадцатого апреля на мысе Фарвель, нам следует идти под парами, не то нас выбросит на побережье Лабрадора. Мистер Уолл, дайте приказ развести пары.

Приказ командира был выполнен: через час давление в машине поднялось до необходимого, паруса были свернуты, и винт, вспенивая воду лопастями, помчал «Вперед» против северо-западного ветра.

Вскоре стаи буревестников и тупиков – неутомимых и шумных обитателей этих бесплодных мест – возвестили о приближении к берегам Гренландии. «Вперед» быстро двигался на север, оставляя за кормой длинную черную полосу дыма.

Во вторник, 17 апреля, около одиннадцати утра ледовый лоцман заметил на небе первый отблеск. Ледяное поле лежало, должно быть, в двадцати милях севернее. Несмотря на довольно плотные облака, горизонт озаряло ослепительно белое сияние. Насчет этого явления опытные моряки ошибаться не могли: по яркости отблеска они заключили, что его отбрасывает большое скопление льда, находящееся вне поля зрения, миль за тридцать от брига.

К вечеру ветер переменился на южный и стал попутным. Шандон, решив сэкономить немного угля, приказал поднять паруса и остановить машину. «Вперед» под марселями, кливером и фоком поспешил к мысу Фарвель.

Восемнадцатого апреля, в три часа пополудни, был замечен ледяной поток – на поверхности моря, на фоне неба, отчетливо вырисовывалась тонкая ярко-белая полоса. По всей вероятности, поток шел от восточных берегов Гренландии, а не из Девисова пролива, так как льды стоят преимущественно у западных берегов Баффинова залива. Час спустя «Вперед» уже пробирался между льдинами, в наиболее заполненных частях льдины колыхались от зыби, хотя между собой были спаяны крепко.

На рассвете следующего дня вахтенный заметил встречный корабль – то был датский корвет «Валькирия», шедший контр-галсом к бригу «Вперед» и направлявшийся к Ньюфаундленду. Начала уже чувствоваться сила течения пролива, и, чтобы противостоять ей, пришлось прибавить парусов.

Шандон, доктор, Джемс Уолл и Джонсон стояли на юте, наблюдая течение, прикидывая его направление и скорость.

– Найдены ли доказательства, – поинтересовался доктор, – что в море Баффина существует постоянное течение?

– Ну, конечно, – ответил Шандон, – ведь парусные суда с трудом идут против него.

– Тем более, – добавил Джемс Уолл, – что оно встречается у восточных берегов Америки и западных берегов Гренландии.

– В таком случае, подтверждается мнение тех моряков, кто уверен в существовании Северо-Западного прохода, – сказал доктор. – Скорость течения приблизительно пять миль в час. Трудно допустить, что оно начинается прямо тут, в заливе.

– Ваше рассуждение весьма убедительно, доктор, – заметил Шандон. – Этот поток отчетливо направлен с севера на юг. А в Беринговом проливе существует другое течение, которое идет с юга на север и, по всей вероятности, дает начало первому.

– Таким образом, господа, – продолжил доктор, – возможно допущение, что Америка полностью отделена от земель полярных и что воды Тихого океана, обогнув ее северные берега, все же попадают в Атлантический океан. Впрочем, следует сказать иначе, ведь из-за более высокого уровня Тихого океана именно его воды должны направляться к берегам Европы.

– Однако, – возразил Шандон, – должны существовать факты, пусть и незначительные на первый взгляд, которые подтверждали бы изложенную вами теорию. Если же они и в самом деле существуют, – не без усмешки продолжил он, – то наш всеведущий доктор просто обязан их предоставить.

– И не замедлю сделать это! Суди сами, – любезно отозвался доктор, – китов, раненных китобоями в Девисовом проливе, через некоторое время убивали, уже у берегов Восточной Азии, причем в теле их еще оставались гарпуны европейские.

– Если только эти киты не обогнули мыс Горн или мыс Доброй Надежды… – заметил Шандон. – Но вы правы, животные непременно неизбежно должны были бы обойти вокруг северных берегов Америки. Ведь на плавание вокруг Южной Америки у них бы не хватило сил и они бы погибли много раньше.

– Чтобы вас окончательно убедить, дорогой Шандон, – улыбаясь, продолжал Клоубонни, – я могу привести и факты совсем другого свойства. Первый из них, это наличие в море Девиса, как иногда называют Девисов пролив, немалого числа плавучих деревьев: лиственниц, осин и других пород, которые характерны более для теплых стран. Мы знаем, что Гольфстрим своим течением не дал бы деревьям достигнуть пролива. Однако если их там находят, то, значит, они могли попасть в море Девиса только через Берингов пролив.

– Вы меня полностью убедили, Клоубонни. Что и говорить, после таких доводов трудно было бы не поверить.

– Кстати, – заметил Джонсон, – вот предмет, который нам многое объяснит. Я вижу в воде дерево довольно крупных размером, и, если мистер Шандон позволит, мы поднимем его на борт допросим с пристрастием, из какой же страны он прибыл.

– Отлично! – воскликнул доктор. – Проверим теорию практикой!

Шандон отдал приказ: бриг направился к замеченному стволу дерева, и через некоторое время спустя матросы не без усилий подняли его на борт.

Это оказался ствол красного дерева, от коры до сердцевины источенный червями. Что, конечно, только добавило ему плавучести.

– Отличное доказательство! Великолепное! – воскликнул доктор. – Течения Атлантического океана никоим образом не могли занести это дерево в Девисов пролив. Думаю, что реки североамериканского континента тоже не могли донести его до полярного бассейна, ведь красное дерево растет только под низкими широтами, ближе к экватору. К тому же черви эти, посмотрите на них внимательнее, господа, они водятся только в теплых странах. Одним словом, даже несведущему человеку ясно, что это дерево попало сюда только через Берингов пролив.

– Это может нанести удар тем ученым, что отрицают существование знаменитого прохода, – заметил Уолл.

– Не просто наносит удар, друг мой, начисто убивает их! – вскричал доктор. – Я попытаюсь, пусть приблизительно, описать путь, что прошел этот рассматриваемый ствол: какая-то из рек Панамского перешейка или Гватемалы занесла его в Тихий океан… Затем течениями несло его вдоль берегов Америки до Берингова пролива. Вот так это дерево попало в полярные воды. Заметьте, древесина еще довольно крепкая, еще не стала губчатой. Есть основания думать, что дерево не так давно покинуло родину и смогло благополучно миновать препятствия, что могут встретиться в проливах, ведущих в море Баффина. Далее, подхваченный уже северным течением, ствол прошел Девисов пролив и, наконец, попал на борт нашего брига, к великой радости доктора Клоубонни, который просит у мистера Шандона разрешения сохранить на память кусок этого дерева.