Малыш от бывшего (СИ) - Победа Виктория. Страница 9

— Нам нужно поговорить, — словно не замечая раздражения девушки, начал Варшавский.

Конечно, поговорить. Вот только кому оно надо? Аня совершенно не нуждалась в разговоре с бывшим. Ее не интересовало, что он скажет, ей не были интересны его доводы и желания. Он вообще не был ей интересен и, будь он не ладен, как бы она хотела, чтобы этот человек исчез из ее жизни также внезапно, как и пять лет назад. Только теперь она бы не стала убиваться, не стала бы пытаться достучаться до общих знакомых, не обивала бы пороги дома родителей человека, которого по собственной глупости и наивности умудрилась полюбить, и который так просто растоптал это светлое, всепоглощающее чувство.

— Нам не о чем говорить, Николай Матвеевич, все переговоры с этого момента будет вести мой заместитель Корнеева Наталья Федоровна, в рабочее время, — на последних словах Аня сделала ударение.

— Аня…

— Анна Владимировна, — поправила его девушка.

Ник хотел было вновь возразить, но в этот самый миг в диалог вмешался Виктор.

— Какие-то проблемы? — пробасил мужчина, продолжая слегка покачивать спящего на его руках малыша.

Варшавский лишь одарил кавалера своей бывшей девушки снисходительным взглядом, задержавшись на сыне, и вновь перевел свой взор на Анну. Девушка же моментально вспыхнула от такой неприкрытой дерзости и невоспитанности.

— Переговоры, Анна Владимировна, я буду вести исключительно с вами, — вступил в ее игру Ник, так и оставив вопрос Виктора без ответа.

— Ань, идите-ка домой, а мы поговорим.

Виктор уже было хотел передать мальчонку Анне, но девушка вовремя взяла себя в руки. Ну уж нет. Она не станет впутывать Виктора в этот никому не нужный фарс. Никому, кроме Варшавского. Не для того она столько лет лепила из себя железную леди, чтобы сейчас прятаться за спиной мужчины, пусть даже такого надежного и любящего, как Витя. Нет, Варшавский только ее проблема. Надоедливая заноза в заднице, бередящая старые раны, что лишь недавно перестали кровоточить.

— Вить, отнеси, пожалуйста, Андрея домой, я здесь сама, — протараторила девушка, вынув из кармана ключи и протянув их Виктору.

По одному лишь взгляду мужчины было понятно, что с подобным раскладом он отнюдь не согласен.

— Пожалуйста, Вить, — надавила Аня и мужчина взял ключи.

Нет, Виктор не был тюфяком, и Аня прекрасно это знала. Она отлично понимала, насколько сложно сейчас мужчине смириться с ее просьбой и сделать так, как она просит. Не потому, что он мягкотелый, а потому что с самого первого дня их знакомства Виктор проявлял огромное терпение и всегда, какой бы ни была ситуация, уважал ее решения. И, наверное, в тысячный раз Аня ругала себя за то, что никак не могла ответить взаимностью на чувства этого замечательного во всех смыслах мужчины. Не могла сломать барьеры, сбросить с себя оковы прошлого, что до сих пор сковывали ее сердце и душу.

— Иди, — повторила девушка, положив руку на плечо мужчине.

А когда Витя с Андреем на руках скрылись за дверью подъезда, Анна вновь перевела свое внимание на Варшавского, взгляд которого был устремлён в сторону, куда еще недавно проследовал Виктор. Выражение лица Ника не предвещало ничего хорошего. Губы выстроились в тонкую линию, на острых скулах отчетливо играли желваки, а взгляд…если бы только Варшавский мог им убивать, от Вити осталась бы лишь серая горстка пепла.

— Какого черта ты себе позволяешь? — воскликнула девушка, когда они остались одни.

Сейчас она вновь напоминала ту самую хищницу, готовую на все, чтобы защитить своего детёныша. Даже стойка у нее была угрожающая. Вот-вот набросится на обидчика, на угрозу своему малышу. Именно так воспринимала девушка Ника — он угроза. Угроза их с Андреем размеренной жизни, угроза, которую необходимо устранить.

— Какого черта я себе позволяю? — стиснув зубы процедил Ник, надвигаясь на девушку.

Еще пять лет назад подобное выражение его лица напугало бы девушку, заставило бы попятиться, но сейчас, сейчас Анна лишь гордо вскинула подбородок и скрестила руки на груди, сверля Варшавского взглядом, цепляя его. Глаза в глаза.

Тогда, пять лет назад она не чувствовала себя равной ему, особенно в те моменты, когда Ник приводил ее в компанию друзей, таких же богатеньких мажоров, каким был сам Ник, когда дарил ей дорогие подарки, а она лишь скромно опускала взгляд, и бормотала, что не может их принять, потому что ей просто нечего дать взамен.

Перед глазами так и всплывали воспоминания. Вот он дарит ей золотой браслет, а она практически расплакаться готова, потому что для нее это слишком. Она качает головой в стороны, отмахивается от подарка, чувствуя себя какой-то содержанкой, недостойной. Вот он знакомит ее с родителями, несмотря на улыбку которых, она чувствовала себя чужой, непринятой, лишней. Она видела, конечно, видела, что улыбка эта фальшивая до невозможности.

И Аня бы солгала, если бы сказала, что все это не имело значения. Имело. С каждым днем она все больше чувствовала себя «не такой», не той, что могла бы составить достойную партию Николаю Варшавскому. Впрочем, так оно и вышло. Наигравшись с наивной, влюбленной девочкой, он женился на другой и даже не имел смелости сообщить об этом Ане в глаза. Просто выбросил ее из жизни. Не нужную. Не достойную. Не равную ему по статусу.

Тогда их разделяла социальная пропасть. А сейчас Аня ничуть не уступала Варшавскому в положении.

— Я полдня пытался до тебя дозвониться, — прорычал мужчина, практически вплотную приблизившись к Анне. — Мы не договорили, в прошлый раз я дал тебе возможность переварить новые данные. Своего решения я не поменяю. Андрей и мой сын тоже…

— Твой сын? — усмехнулась девушка. — А нужен ему такой отец? У него уже есть пример настоящего мужчины перед глазами, ты нам не нужен.

— Пример? — оскалившись хищно, Ник схватил девушку за талию и притянул к себе. И как бы Аня ни вырывалась, как бы ни упиралась в широкую грудь мужчины, ей так и не удалось вырваться из цепкой хватки Варшавского.

Запах парфюма, такой знакомый, так сильно нравящийся ей в прошлом, тут же ударил в ноздри, но теперь он не вызывал в девушке прежнего трепета, лишь отвращение и желание уйти, смыть с себя ненавистный аромат.

— Ты сейчас хочешь сказать, что моего сына будет воспитывать этот… — Ник кивнул в сторону подъезда.

— Он мой сын, Ник, мой! — Аня вскинула руки, ей наконец удалось вырваться из объятий. — Как ты выразился «этот» — прекрасный человек и он вполне способен стать Андрею настоящим отцом, а ты возвращайся к семье.

Глаза Варшавского горели бешенством. Стиснув зубы, он шумно вдохнул воздух в легкие.

— Я буду принимать участие в его жизни, хочешь ты того или нет. Мы можем решить этот вопрос мирно и по-хорошему, а можем и по-плохому.

И вот на этой ноте в Ани закончилось всякое терпение. Мало того что Варшавскому хватило наглости явиться к ней домой, так теперь он еще и угрожает ей открыто.

— Принимать участие, говоришь? По-плохому? Ну давай по-плохому, потому что по доброй воле я тебя к сыну не подпущу. И что ты предпримешь? Затаскаешь меня по судам? Натравишь на меня органы опеки? Ты упускаешь одну важную деталь, Ник, я больше не та наивная девочка, шарахающаяся от каждого шороха и мило хлопающая ресничками. У меня хватит связей и средств, чтобы решить вопрос «по-плохому». А тебе придется объяснить, почему все эти годы я воспитывала сына одна и поверь, у меня найдутся свидетели, что подтвердят: я пыталась до тебя достучаться, пыталась сообщить. Принимать участие он собрался. Где ты был, когда я не спала ночами? Когда пахала, как проклятая, чтобы у сына было все, что есть у других? Где ты был, когда он болел? Где ты был, когда он впервые пошел? Сказал первое слово? Где, мать твою, был ты? Не скажешь? Ты был с семьей и в ус не дул. Женился и жил себе припеваючи, а теперь ты нам не нужен. Уходи, Ник. И да, я не шутила, все переговоры через Наталью, и, если тебя что-то не устраивает в прежнем проекте, можешь разрывать договор. Я потеряю не так много, а тебе придется искать нового поставщика. Сроки у тебя ограничены, цену ниже ты не найдешь. А ко всему прочему я обеспечу тебе неустойку, в составлении договора принимал участие Витя, и я уверена, что он сделал все, чтобы защитить меня от такого рода форс-мажоров.