Смерть в послевоенном мире (Сборник) - Коллинз Макс Аллан. Страница 22

— Я проснулась примерно без четверти семь, — проговорила она, слегка пожав плечами и поправив очки в металлической оправе. — Позавтракала вместе с доктором Алисой, мы ведь подруги. Не помню, завтракала ли с нами Рита... Действительно, не помню, видела ли ее в то утро.

— Затем вы отправились в школу?

— Да. Я преподаю в школе Маршалла. Закончив уроки, наверное, четверть четвертого отправилась в Луп по магазинам. Где-то в начале шестого направилась домой.

— Значит, около шести?

— Или немного позже. Когда я вернулась домой, доктор Алиса хлопотала на кухне, готовила ужин. Она пожарила свиные котлеты, приготовила салат, капусту, картошку, персики. Мы сели ужинать вдвоем.

— Эрла, разумеется, не было в городе, а как насчет Риты?

— Мы думали, что она поужинает с нами, но ее не было, видимо, опаздывала. Мы сели без нее. Я не задумывалась об этом. Девушка жила своей жизнью, занятая своими делами — то уроки музыки, то магазины.

В ее голосе я услышал едва заметные нотки неодобрения.

— Доктор Вайнкуп ладила с Ритой?

— У них иногда бывали разногласия, но доктор Алиса любила девушку. Рита была настоящим членом семьи. В тот вечер за ужином она действительно говорила о Рите.

— А что она говорила?

— Волновалась за девушку.

— Потому что та не успела к ужину?

— Да, Рита часто жаловалась на здоровье. После ужина доктор Алиса позвонила одной или двум соседкам узнать, не видели ли они Риту. Но Рита часто отсутствовала. Мы знали, что она могла отправиться в Луп по магазинам или зайти в кино. По крайней мере, мы так думали.

— Понимаю.

Мисс Шонеси выпрямилась и задумалась.

— Разумеется, я сразу заметила лежавшие здесь, в библиотеке, пальто и шляпку Риты, но доктор Алиса сказала, что она могла надеть и другое пальто и отправиться в Луп. Во всяком случае, после ужина мы долго сидели и разговаривали, затем, по просьбе доктора Алисы, я сходила в аптеку и купила по рецепту кое-какие лекарства.

— В котором часу вы вернулись?

— Понимаете, ближайшая аптека находится на пересечении Мэдисон и Кедзи. Но там не оказалось таблеток, которые были нужны доктору Алисе, поэтому я отправилась в другую аптеку на Хоман и Мэдисон, где все и купила.

— Поэтому прошло кое-какое время, — проговорил я, стараясь не выходить из себя из-за ее обстоятельности, характерной для старых дев-учительниц. «Хотя, — подумал, — мне доводилось вышибать признания из не желавших сотрудничать, совершенно ненаблюдательных свидетелей».

— Насколько помню, я вернулась домой к половине восьмого. Мы сели в библиотеке и проговорили еще около часа, обсуждая две книги. Одна называлась «Странная интерлюдия», а другая — «Сага о Форсайтах».

— Какой вам показалась доктор Вайнкуп — расслабленной или, может, ее что-то беспокоило?

— Расслабленной, — со всей определенностью заявила мисс Шонеси. — Если она и беспокоилась из-за отсутствия Риты, то это ни в чем не проявлялось.

— Когда доктор Вайнкуп направилась в свой консультационный кабинет?

— Сразу же, как только я пожаловалась на свою гиперактивность. Доктор Алиса сказала, что у нее в кабинете есть лекарства, которые, как она считала, могли бы мне помочь. Они лежали в стеклянном шкафу в смотровом кабинете. Разумеется, она так и не принесла мне лекарства.

Доктор Вайнкуп не смогла выполнить обещания, поскольку в смотровом кабинете обнаружила тело своей невестки Риты. Труп лежал на столе для осмотра лицом вниз, голова покоилась на подушке. Ее голое тело было укутано в простыню и одеяло так, словно это был ребенок, заботливо уложенный в постель. Рите выстрелили в спину, один раз. На ее губах застыла горькая гримаса. Под лицом лежало мокрое полотенце, указывая на то, что убийца, возможно, воспользовался хлороформом, который действительно обнаружили позже в почти пустой бутылочке, валявшейся в сушилке. Завернутый в марлю «Смит и Вессон» тридцать второго калибра лежал на подушке выше головы девушки.

— Доктор Вайнкуп сразу же позвонила в полицию?

— Нет. Сперва она позвонила своей дочери, Кэтрин.

Эрл оторвался от своего шерри лишь для того, чтобы пояснить:

— Кэтрин тоже врач. Она работает в детском отделении госпиталя Кук-Каунти.

На этом я прервал свои расспросы и отправился в Кук-Каунти. На электропоезде я добрался до госпиталя, большого здания серого цвета, возвышавшегося между Гарисон и Огден.

Доктор Кэтрин Вайнкуп поразила меня своей красотой. Ее темные волосы, собранные на затылке, открывали бледное миловидное лицо. Она сидела напротив меня в кафетерии больницы в своем белом докторском халате и отвечала на вопросы.

— Я дежурила здесь, в больнице, когда позвонила мать, — пояснила Кэтрин. — Она сказала: «Дома случилось несчастье... с Ритой... она умерла... ее застрелили».

— Каким тоном это было сказано?

— Спокойно, но это было спокойствие человека, находящегося в шоке. — Она вздохнула. — Я сразу же бросилась домой. Внешне мама, казалось, не изменилась, но мне бросилась в глаза ее неуверенная походка. Руки дрожали, лицо горело. Я помогла ей присесть в обеденном зале, а сама пошла на кухню за ароматизированным нашатырем.

— Кроме вас, она никому больше не звонила?

— Нет. Она сказала, что, когда поднималась вверх по лестнице, у нее потемнело в глазах, а когда очнулась, то поняла, что сидит около телефона и звонит мне.

— С этого момента вы взяли инициативу в свои руки?

Она улыбнулась:

— Кажется, да. Я позвонила мистеру Ахерну.

— Мистеру Ахерну?

— Владельцу похоронного бюро. Затем мистеру Бергеру, нашему семейному врачу.

— Вам бы следовало сначала позвонить в полицию.

— Позднее мама сказала, что будто бы просила меня позвонить следователю, когда говорила со мной по телефону, но я то ли не расслышала, то ли не поняла. Мы так расстроились, что уведомили полицию лишь после приезда доктора Бергера и мистера Ахерна.

Во время разговора Кэтрин, не переставая, размешивала ложечкой кофе, не поднимая глаз от чашки.

— Какие отношения были между вами и Ритой?

Пожав плечами и приподняв брови, она спокойно ответила:

— Мы не были близки, у нас мало общего. Но в наших отношениях отсутствовала и неприязнь.

Мне показалось, что доктор Кэтрин держит себя очень осторожно. Тогда я решил попробовать разрушить возведенную ею стену отчуждения или по крайней мере расшатать ее немного.

Я спросил ее в лоб:

— Считаете ли вы, что Риту убила ваша мать?

Она взглянула на меня своими темными лучистыми глазами и сказала:

— Разумеется нет. Никогда я не слышала от мамы хотя бы одного плохого слова о Рите, ни разу при мне она не повышала на нее голоса. — Она задумалась, стараясь вспомнить подходящий пример, и продолжила: — Всякий раз, когда мать покупала мне платье, она делала подарок и Рите.

Доктор Кэтрин снова опустила глаза, глядя в чашку с кофе, который она продолжала методично помешивать.

Затем, после некоторого молчания, добавила:

— Мама действительно беспокоилась за Риту. Ее тревожило, как Эрл обращался с нею. Она за всех переживала... Ее огорчало то, что на Всемирной ярмарке он начал волочиться за множеством женщин. Мать даже просила меня поговорить с ним об этом.

— О чем именно?

— О его поведении.

— Вы хотите сказать, о его подружках?

Кэтрин холодно посмотрела на меня:

— Мистер Геллер, насколько я понимаю, вы работаете на нашу семью. Однако некоторые ваши вопросы заставляют меня усомниться в этом.

Я одарил ее самой чарующей улыбкой, на какую только был способен.

— Мисс Вайнкуп... доктор... мне, как, впрочем, и вам, для того, чтобы поставить точный диагноз, иногда приходится задавать довольно неприятные вопросы.

На мгновение она задумалась, затем улыбнулась. Мед, а не улыбка. В сравнении с ее улыбкой моя собственная, наверное, выглядела вымученной и жалкой.

— Понимаю, мистер Геллер.

Она поднялась из-за стола, так и не притронувшись к кофе.