Кровью! - Коллинз Нэнси. Страница 15

Палмер кивнул, ничего не сказав. Лично он считал Сонино решение встретиться с Панглоссом равносильным самоубийству. Сначала он думал, что она заставила его согласиться хитрым ментальным воздействием, так же как сотрудников службы безопасности в аэропорту. Тех, которые потребовали от нее отдать пружинный нож.

– Простите, какой нож? – спросила она, держа прямо перед ними этот нож со сложным орнаментом на рукояти. И голос ее был ровен, без малейшей примеси дрожи страха.

– Извините, мэм. Это мы ошиблись. Приятного вам полета, – сказали оба сотрудника в унисон, разве что волосы на себе не вырывая от раскаяния.

Палмеру хотелось бы верить, что его решение влезть во все это было вызвано внешними силами, что ничего не зависело от его мнения, но это была бы ложь. Нравится ему это или нет, а Соня ему нужна.

Недовольно заметив, куда завели его размышления, Палмер глянул на ночное небо за окном – и тут же об этом пожалел.

На крыле самолета сидели они.

Сначала он их принял за детей, хотя понятия не имел, что могут делать ребятишки на алюминиевой шкуре «DC-10» на высоте пятидесяти тысяч футов. Но тут одна из хрупких фигурок встала, расправив кожистые крылья, прыгнула в поток из сопла и улетела вверх.

Нет, не дети. По крайней мере не человеческие дети.

По крылу ползали не меньше шести штук этих серовато-белых созданий, и руки у них были вдвое длиннее тел. Черепа вытянутые, как пуля, тела без волос. Пока Палмер смотрел, как они ползут по крылу, прижимаясь животами к дрожащей шкуре самолета, они один за другим бросались в ветер. Как дети, по очереди прыгающие с тарзанки.

Одно из крылатых созданий поймало сопутствующий вихрь и прилипло к борту самолета возле окна Палмера. Он скривился, ожидая услышать мясистый удар, но не было ни звука, и никто ничего не заметил, даже Соня. Тварь отцепилась от фюзеляжа, глядя на Палмера через окно.

Глаза были огромные, лишенные век, цвета испорченного масла, и плавали они над трубкой хобота, свисающего из середины лица. Длинный червеобразный язык вылетел из пасти, пробуя усиленный плексиглас, отделявший создание от Палмера. Убедившись, что его не пробить, тварь снова залезла на крыло.

Палмер ощутил сбегающий по лбу холодный пот. Он дернул Соню за рукав, показав на окно.

– У меня что, глюки?

Соня оторвалась от журнала и наклонилась посмотреть в темноту за окном.

– Да нет, не волнуйся. Это на самом деле.

– Ничего себе! – Дрожащими пальцами Палмер задвинул пластиковую штору. – Только этого мне и не хватало.

Соня пожала плечами:

– Обыкновенные африты,ничего особенного. И ничего страшного. Такой вид духов стихии. Любят прокатиться на самолетах. Они безвредны, если только пара воюющих племен не заспорит, кому кататься первому. Немногие люди, которые их видели – или имели несчастье оказаться в спорном самолете, – обычно их принимали за гремлинов.

Палмер мучительно хотел закурить. Куда легче было бы себя убедить, что все это – кусок богатого и разнообразного карнавала жизни, если бы можно было успокоить пляшущие нервы хорошей затяжкой.

Соня глядела на него из-за непроницаемых стекол. Потом наклонилась и положила руку ему на руку.

– Послушай, я понимаю, каково тебе сейчас. Только поверь мне: ты привыкнешь. Помню, как я в первый раз начала «видеть глюки». Решила тогда, что у меня крыша едет! А со мной никого не было, кто бы мне объяснил, в чем дело, – поначалу не было. И я никак не могла понять, то ли я вижу все наяву, то ли у меня галлюцинации. И ты за этим проследи тоже. В смысле – не будешь ли ты видеть того, чего на самом деле нет. Это человеческий мозг выставляет такой защитный механизм, чтобы себя прикрыть. Почти все настоящие псионики кончают в дурдоме. Только двум процентам действующих сенситивов удается не попасть в пробковые стены.

Палмер не мог оторвать глаз от ее руки, лежащей поверх его собственной. Впервые она до него дотронулась – если не считать того раза, когда она его, околдованного, вытащила из лап суккуба, да еще случайного прикосновения позавчера. Палмер ожидал, что кожа Сони окажется на ощупь холодной и жесткой, но это было не так. На самом деле что-то приятное таилось в этом касании. И вдруг рот заполнился вкусом крови Джимми Эйхорна.

Вырвав руку, он неуклюже встал, пытаясь преодолеть спазм в горле.

– Да, понял. Ты меня извини. Мне надо в сортир на минутку.

Пробираясь к туалету салона первого класса, Палмер мрачно кривился в усмешке.

– Господи Боже ты мой, будто мало мне было сложностей, так еще эта проклятая панк-вампирша наводит глюки! – Он встряхнул головой. – Ладно, могло быть хуже. Если бы налоговая служба за мной гонялась.

Он подергал дверь туалета, понял, что она заперта, потом заметил сигнал «занято». Вздохнув, Палмер сложил руки на груди и посмотрел в проход между креслами, лениво разглядывая немногих пассажиров, которые могли позволить себе первый класс на внутренних рейсах.

И тут же его взгляд остановился на крупном мужчине в мятом костюме, который копался у себя в кейсе. Лицо бизнесмена было окружено клубами дыма.

Какого хрена? Я думал, в этом рейсе нельзя курить! Чего же тогда местные шестерки не сгребли этого типа за шкирку? Или он из совета директоров?

На глазах у Палмера дым, окружавший нездорово-румяное лицо бизнесмена, изменил форму, заклубился, будто становясь резче. Сердце Палмера забилось сильнее, когда он увидел, что сидит на правом плече пассажира. Было оно похоже на беличью обезьянку, нарисованную в небе следом реактивного самолета и брошенную на милость ветров.

Палмер быстро отвернулся. Что все это значит, он не знал, но одно он знал точно: сигарета ему необходима. Тут открылась дверь туалета, и Палмер ринулся туда, как к спасительному уединению, даже не дождавшись, когда выходящий посетитель полностью переступит через порог. Руки у него тряслись, когда он запирал задвижку и приваливался спиной к стене. В дюйме от колен торчал низенький самолетный унитаз, и нержавеющая сталь блестела каплями небесно-голубой дезинфекции.

Такой же крохотный рукомойник упирался в бедро, когда Палмер искал по карманам зажигалку. Потом Палмер поднял глаза на детектор дыма и сморщился.

Столько они долдонят, чтобы никто не трогал эти дурацкие штуки, – значит их действительно легко заткнуть. И все-таки меньше всего мне надо, чтобы эта зараза загудела, пока я буду с ней возиться. За все хлопоты я тогда получу полное рыло углекислоты и штраф в пятьсот монет.

Палмер поглядел на извлеченную из кармана пачку, потом снова на пластиковый диск, висящий над головой электронным дамокловым мечом.

А, хрен с ним!

Сунув сигарету в рот, он встал на унитаз, чтобы отключить детектор дыма. И оказалось, что он смотрит в небьющееся зеркало над умывальником.

Палмер фыркнул от презрения к себе. Курить украдкой в сортире, как когда-то в школе «Матер Долороза» в Акроне! Уже волосы поседели и вместо школьной формы – сшитое на заказ черное пальто, но нет, в сущности, разницы между четырнадцатилетним Палмером, которого вызвали на ковер за курение в чулане за гимнастическим залом, и этим, тридцатидевятилетним, который собирается заглушить детектор дыма. Только у взрослого Палмера на плече сидела дымная обезьяна, как попугай у Долговязого Джона Сильвера.

– А-а-а!

Завопив при виде обезьяны, Палмер потерял равновесие и провалился ногой в унитаз. Страх перед видением сменился куда более практической боязнью случайно вылететь в дыру туалета. Злобно ругаясь, Палмер вытащил ногу и ударился о дверь с мясистым стуком.

– Сэр, сэр, что случилось? Отчего вы кричали? Вы меня слышите?

Голос стюардессы звучал подозрительно и озабоченно одновременно.

– Нет-нет, все в порядке! Просто... просто неудачно ногу подвернул!

Палмер мрачно разглядывал вымазанную краской ногу. К счастью, штанина и ботинок были достаточно темными, чтобы не было видно различия цветов. Выбираясь из тесноты туалета, он старался не смотреть в зеркало, только застенчиво улыбался собравшейся группе стюардесс.