Прыжок пумы - Робертс Нора. Страница 6

– Дедушка? Ты научишь меня ездить верхом?

– Займись пока делом. Там посмотрим.

Он замечал, пусть и по чуть-чуть, что ему кое-что нравится. Нравилось упражняться с мячом после ужина и нравилось, какие сумасшедшие, преувеличенно крученые подачи делал время от времени дедушка. Нравилось кататься на Дотти, маленькой кобыле, по загону – он вкусил всю прелесть этого занятия, едва перестал бояться, что она лягнет или укусит.

Лошади уже не так мерзко воняют, когда начинают тебе немного нравиться и когда мысль о езде верхом уже не пугает до смерти.

Ему нравилось наблюдать за грозой, которая однажды ночью, словно из засады, прорезала и испепелила небо. Он даже полюбил иногда сидеть у окна своей спальни и смотреть на улицу. Он все еще скучал по Нью-Йорку, по своим друзьям, по обычной жизни, но было интересно видеть столько звезд и слышать, как в тишине гудит дом.

Ему не нравились куры, их запах, кудахтанье, злобный блеск, появлявшийся в их глазах, когда он заходил в курятник собирать яйца. Но зато ему нравилось, когда яйца готовили на завтрак или подмешивали в тесто для пирогов и печенья.

В большой стеклянной банке, на кухне у бабушки, всегда было печенье.

Ему не нравилось, когда к ним приходили гости или когда кто-то попадался им с бабушкой и дедушкой по дороге в город, – эти люди вечно оценивали его взглядом и говорили что-то вроде: «Так это мальчик Мисси!» (Его мать крестили как Мишель, а в Нью-Йорке сокращенно звали Шелль.) А еще они утверждали, что он – вылитый дед. Хотя тот был вообще-то старикан.

Ему нравилось смотреть, как грузовик Шансов едет в сторону их фермы, и было уже без разницы, что Лил девчонка.

Лил умела играть в мяч и не имела привычки беспрестанно хихикать, как другие знакомые ему девочки. Она не была фанаткой New Kids on the Block и, следовательно, не пищала от восторга от их музыки. Этого уже было достаточно.

Она управлялась с лошадью лучше, чем Куп, но не задирала нос по этому поводу. Ну, почти. Через некоторое время он перестал общаться с ней как с девчонкой. И стал общаться просто как с Лил.

А через неделю после разговора за кухонным столом – всего через одну, не через две! – в гостиной появился совершенно новый телевизор.

– Нет смысла ждать, – сказала бабушка. – Ты отлично справился со своей задачей. Я горжусь тобой.

За всю свою жизнь Куп не мог припомнить, чтобы кто-то раньше гордился им или говорил это только потому, что он старался.

Как только его подготовку признали достаточной, им с Лил разрешили ездить верхом, но только в поле, в пределах видимости рядом с домом.

– Ну как? – спросила Лил как-то раз, когда они вели лошадей по траве.

– Что?

– Тупо или нет?

– Может, и нет. Она довольно классная. – Он похлопал Дотти по шее. – И любит яблоки.

– Я бы хотела, чтобы нам разрешили поехать на холмы, осмотреться. Но меня отпустят только в сопровождении кого-то из взрослых. Хотя… – Она огляделась вокруг, как бы проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь. – Однажды утром, перед рассветом, я улизнула. Пыталась выследить пуму.

Куп чуть дар речи не утратил:

– Ты с ума сошла?

– Я прочитала о них все. Брала книги в библиотеке, – убежденно сказала Лил, нахлобучив коричневую ковбойскую шляпу и перекинув длинную косу через плечо. – Они не беспокоят людей, почти никогда. И они нечасто появляются на такой ферме, как наша, если только не мигрируют или что-то в этом роде.

Она повернулась к Купу лицом, и он увидел, что Лил захлестывают эмоции.

– Это было так круто! Очень круто! Я нашла шерсть, следы и все такое. Но потом я потеряла след, а задерживаться не хотела, они и так уже встали к моменту, как я вернулась. Мне пришлось притвориться, что я только что вышла из дома. – Она поджала губы и посмотрела на него свирепым взглядом. – Ты им не расскажешь?

– Я не трепло. – Это даже оскорбительно – думать о нем так. – Но ты не можешь просто взять и пойти одна. Черт возьми, Лил.

– Я хороший следопыт. Не такой хороший, как папа, но у меня неплохо получается. И я знаю тропы. Мы часто ходим в походы, разбиваем палатки и все такое. У меня есть компас и походный набор.

– А если ты наткнешься на пуму?

– Это шанс увидеть ее снова. В тот день она смотрела прямо на меня, прямо мне в глаза. Как будто она знала меня, и мне показалось… Мне показалось, что так оно и есть.

– Да ладно.

– Серьезно. Дед моей матери был сиу.

– Индеец, что ли?

– Коренной американец, – поправила она. – Лакота-сиу. Его звали Джон Свифтуотер, и его племя – ну, народ – жило здесь поколениями. Они поклонялись духам животных. Может быть, пума – мой тотем.

– Никакой она не тотем.

Но Лил продолжала смотреть на холмы.

– Я слышала ее той ночью. После того, как мы ее увидели. Слышала крик.

– Крик?

– Это звук, который издают пумы, потому что не могут рычать. Только большие кошки, такие как львы, могут рычать. У них какая-то особая штука в горле – я забыла, как она называется. Придется заглянуть в книжку еще раз… В общем, я хотела попробовать найти ее.

Куп не мог не восхититься ее поступком, даже если он казался безумным. Ни одна знакомая ему девочка не стала бы тайком выслеживать пуму. Ни одна, кроме Лил.

– Если бы вы встретились, скорее всего, ты стала бы ее завтраком.

– Не говори никому.

– Я уже обещал тебя не выдавать, но ты все равно не сможешь в одиночку и тайком отправиться на поиски.

– Я думаю, она бы уже вернулась, если бы хотела. Интересно, куда она делась? – Лил вновь посмотрела вдаль, на холмы. – Мы могли бы пойти в поход. Папа очень любит это. Мы ходим в походы и разбиваем лагерь на ночь. Бабушка с дедушкой отпустят тебя.

– Ночевка в палатке? В горах? – Идея была одновременно пугающей и захватывающей.

– Да. Мы бы ловили рыбу на ужин и увидели бы водопад, и бизонов, и всякую живность. Может быть, даже пуму. Когда доберешься до самого пика, можно будет увидеть всю Монтану. – Она оглянулась, услышав звонок на обед. – Пора есть. Но мы пойдем в поход. Я попрошу папу. Это будет весело.

В первом же походе Куп научился рыбачить. Узнал, как захватывает дух, когда сидишь у костра и слушаешь раскаты эха от волчьего воя. И как это круто, когда на конце твоей удочки бьется серебристая рыба, которую поймал не из-за сноровки, а потому, что повезло.

Его тело окрепло, мышцы стали тверже. Теперь он отличал лося от оленя и знал, как ухаживать за амуницией для лошадей.

Научившись скакать галопом, Куп познал самый большой кайф в своей жизни.

Он заслужил место в бейсбольной команде Лил и на бегу принес мяч, сделав сильный двойной бросок.

Оглядываясь назад годы спустя, Куп поймет, что в то лето его жизнь перевернулась, чтобы уже никогда не быть прежней. Но в возрасте одиннадцати лет он знал только одно – он счастлив.

Дедушка научил его строгать и резать по дереву и, к огромной радости Купа, подарил ему перочинный ножик – на память. Бабушка показала, как ухаживать за лошадьми, осматривая их сверху донизу и проверяя, нет ли болячек и признаков заболеваний.

А дед научил его, как с ними разговаривать.

– Лошадь общается взглядом, – сказал ему Сэм. – Телом, ушами, хвостом – тоже, но прежде всего – глазами. Важно, что вы видите, заглядывая друг другу в глаза. – Он держал под уздцы нервного жеребенка, который ревел и месил ногами в воздухе. – Не так важно, что ты говоришь, ведь они прочитают мысли по твоим глазам. Этот парень хочет показать, как он крут, но на деле он немного напуган. Чего мы хотим от него, что мы собираемся делать? Понравится ли ему это? Будет ли больно?

Даже разговаривая с Купом, Сэм смотрел в глаза жеребенку, его голос был мягким и успокаивающим.

– Что точно стоит сделать, так это убрать натяжение. Твердая рука не обязательно должна быть жесткой.

Сэм ослабил уздечку. Жеребенок дрожал и дергал ногами.

– Ему нужно имя. – Сэм провел рукой по шее жеребенка. – Придумай.