Полукрылые. Черные песни забвения - Урбанская Дарья. Страница 46

– Может быть… Ну так что, идем? Я готов.

Артем усмехнулся. Можно подумать, ему пришлось долго собираться.

– Слушай, у нас еще есть немного времени… – Эл замялась. Казалось, что слова даются ей с трудом. – Я узнала, в какой палате твоя мама лежит. Не хочешь ее проведать перед слетом?

– Конечно, хочу! Спасибо тебе большое!

Вихрева издала какой-то невнятный звук, снова махнула рукой и отвела глаза.

Из отделения их выпустили без проблем, стоило Элле показать медсестре на посту какую-то то ли записку, то ли справку.

– Что это? – поинтересовался Артем, пока они поднимались по лестнице.

– А, это… Пропуск, который мне выдал… э-э-э… Глеб Александрович.

Артем вскинул брови.

– Якшаешься с предателями?

Теперь уже у Вихревой брови полезли на лоб.

– Чего-чего я делаю?

– Ну, общаешься в смысле.

– Так и говори, нечего выпендриваться! – припечатала она и глубокомысленно добавила: – То, что он предатель, пока не доказано. А вот что не последний человек в больнице – это факт.

– Какая ты практичная, – заметил Артем, но Эл, кажется, не уловила иронии. Она вообще сегодня странно себя вела, витала в собственных мыслях и отвечала невпопад.

Они поднялись на пару этажей, и Вихрева повела его по больничным коридорам к палате Милены Игоревны. Она шла так уверенно, словно маршрут был ей хорошо знаком. В отличие от того отделения, куда определили Титова, здесь было намного тише. Никто из пациентов не бродил по этажу, да и персонал встречался не так часто. Наконец они подошли к очередной безликой белой двери без опознавательных знаков, и Эл кивнула в ее сторону.

– Здесь!

Артем постучал, но в ответ не раздалось ни звука. Тогда он повернул ручку и приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Напротив двери, изголовьем к окну, стояла кровать, и на ней действительно лежала Милена Игоревна.

– Мам? – негромко позвал Титов, но она никак не отреагировала. Глаза ее были закрыты, а грудь мерно вздымалась.

– Она что, спит? – Артем обернулся на одноклассницу, но та лишь пожала плечами.

Тогда он все-таки решил войти и толкнул дверь. Эл молча последовала за ним, но сразу отошла к окну и замерла там, отвернувшись, стараясь не привлекать к себе внимания.

Вблизи мама выглядела гораздо лучше, чем когда они виделись в последний раз. Под глазами еще лежали тени, морщинки лучиками разбегались по прежде гладкой коже, да и светлые волосы так и остались посеребренными преждевременной сединой. Но теперь она не выглядела неожиданно постаревшей на пару десятков лет. Изможденной, бледной, осунувшейся – да. Но не такой старой развалиной, как Алена Петровна. Артем облегченно выдохнул. Он не знал, как быстро окрыление вытягивает жизненные силы из Полукрылых со слабыми способностями, но боялся самого худшего, хоть и старательно гнал от себя подобные мысли.

Судя по всему, продолжительный сон – лучшее, что сейчас может восстановить ее силы. Так что Артем невесомо погладил маму по руке, прикрытой покрывалом, и развернулся.

Эта палата отличалась от той, где он провел последние два дня. От двери она казалась небольшой и прямоугольной, но на самом деле напоминала по форме букву Г – справа за поворотом оказалось достаточно свободного места. Кроме того, там стояла еще одна кровать, вокруг которой расположилось несколько мониторов и другая медицинская аппаратура.

Артем кинул туда мимолетный взгляд и замер, поразившись знакомому зрелищу.

– Эл, смотри, тут еще кто-то есть, – прошептал он и подошел поближе, чтобы рассмотреть второго пациента. – Что?! А она-то что тут делает?!

Глава, в которой в дело вмешивается физика

Титов повернулся к выходу, но дойти до него не успел. Ручка плавно опустилась, и дверь раскрылась, пропуская Глеба Александровича.

– О, Артем, привет!

Воронин дружелюбно кивнул, а затем прикрыл дверь и тихо пропел несколько нот, от чего замок щелкнул, запирая всех внутри. Если раньше у Артема еще имелись какие-то сомнения по поводу того, что Глеб Александрович замешан в происходящем, то теперь их точно не осталось.

Титов оглянулся на Эллу и увидел, что она уставилась на вошедшего со странной смесью решимости и обреченности на лице. Но раздумывать о причинах столь причудливого сочетания эмоций было некогда, и Артем шагнул к кровати мамы, на всякий случай становясь между ней и Глебом Александровичем. Можно подумать, он смог бы что-то противопоставить Полукрылому. Хотя если учитывать элемент неожиданности…

– Что вы тут делаете?

– Я тоже рад тебя видеть, – Воронин иронично поднял бровь.

– Мы могли бы и на слете увидеться. Что вы… что вам вообще от нас нужно?

– От вас?

Глеб Александрович, казалось, удивился такой постановке вопроса.

– Да, от нас! – Артем упрямо задрал подбородок. – От нас с Эллой, от мамы… и от Алены Петровны, – добавил он тише.

– А, вот ты о чем… догадался, значит. Сам, или подсказал кто? – Он не стал отпираться, но посмотрел почему-то при этом на Вихреву. – А нужно мне… Ну, скажем так, хочу проверить одну гипотезу… а для этого требуется поговорить наедине. Как ты себя чувствуешь, кстати? Слабость прошла?

Артем проигнорировал вопрос про его самочувствие, а вместо этого подошел к двери и демонстративно подергал за ручку. Как он и предполагал, было заперто.

– Поэтому вы и дверь заблокировали? Чтобы просто поговорить?

Голос его сорвался, и последние слова он практически выкрикнул. Воронин поморщился:

– Говори, пожалуйста, потише. Громкие звуки скорее всего разбудят милейшую Милену Игоревну, хоть ей и дали успокоительное. В твоих интересах ее не тревожить. Ей сейчас жизненно важно восстановить свои силы.

Артем оглянулся на мирно спящую маму и поджал губы.

– Как будто вас волнует ее состояние!

– Конечно, волнует. Что бы ты там не надумал в своей голове – я вовсе не хочу причинить необратимый ущерб: ни ей, ни кому-то еще. Скорее, наоборот! Понимаешь ли, какое тут дело… – Воронин приложил палец к губам и как будто бы задумался. – Нет, придется все-таки издалека объяснять.

Собираясь с мыслями, он неторопливо подошел к незнакомке, лежащей без сознания, и начал задумчиво проверять датчики, нажимать кнопки на приборах, автоматически вглядываясь в показания на мониторах.

Артем не торопил его.

«Пусть поговорит. Как главный злодей в конце фильма. А я еще и вопросы буду наводящие задавать, лишь бы время потянуть. Вдруг все же получится отвлечь его внимание и…»

По-прежнему не глядя на ребят, Глеб Александрович произнес:

– Я посвятил свою жизнь точным наукам, хотя сам – мифический Полукрылый, – на последних словах он скривился, словно у него внезапно разболелся зуб. – И я всегда считал, что мы упускаем большие возможности, отказываясь изучать те уникальные способности, которыми обладаем. К сожалению, из-за глупых предубеждений и пережитков прошлого старейшины Полукрылых не могут оценить важность серьезных исследований, по-прежнему боятся гонений.

Воронин снова замолчал, а затем фыркнул себе под нос, как подросток, и пробормотал, словно продолжая какой-то давнишний разговор:

– Двадцать первый век на дворе, давно прошли времена охоты на ведьм!

Пока Глеб Александрович не смотрел в его сторону, Артем повернулся к Вихревой и, округлив глаза, качнул головой в сторону Полукрылого, пытаясь намекнуть, что им придется объединить силы, чтобы получилось как-то воздействовать на предателя. Но Эл лишь недоуменно пожала плечами, по всей видимости не сообразив, что он имеет в виду.

– Понимаешь, о чем я? – голос Воронина прервал их переглядывания. Он наконец перевел взгляд на Артема, и тот решил, что самое время как-то поддержать беседу, тем более что пока – на удивление – он действительно был согласен.

– Да, я тоже так считаю. Мне интересно, что представляют собой способности Полукрылых с точки зрения физики. И еще мне кажется, что если задаться целью, то можно организовать все так, чтобы не привлекать внимания неКрылатых. Современные технологии и не такое позволяют.