В поисках заклятия - Найт Бернард. Страница 48

Глава тринадцатая,

в которой коронер Джон устраивает розыгрыш

Третий, шестой и девятый час службы, а также торжественная месса проводились в клиросе собора, начиная примерно с девяти утра. Первые три представляли собой короткие богослужения, состоявшие в основном из пения псалмов. Когда заканчивалась главная месса, духовенство успевало уже изрядно проголодаться. С семи утра священники уже должны были присутствовать на заутрене, а затем в доме собраний, где, как обычно, зачитывалась глава из Евангелия. Так что одиннадцать часов считалось традиционным временем для обеда.

Однако в это воскресное утро даже пустые желудки не смогли отвратить многих из каноников, викариев, причетников и певчих от того, чтобы собраться у западного портала и самим убедиться в истинности слухов, будоражащих городок со вчерашнего дня. Возможность отдохнуть от рутины бесконечных служб, необходимости видеть одни и те же лица и постылые стены города, привлекли к упомянутому месту множество людей, и представители духовенства почти затерялись в толпе обычных горожан.

Настроение, царившее среди присутствующих, скорее определялось обычным любопытством, нежели стремлением к просвещению. Хотя некоторые из людей постарше, причем не только священников, но и простых горожан, не скрывали своего возмущения или даже гнева по поводу того, что кто-то мог набраться достаточно наглости, чтобы проповедовать ересь со ступеней кафедрального собора.

Дождь уже кончился, когда поток одетых в черное священников вылился из дверей нефа на освещенные слабым солнцем ступени и растворился в человеческом море, окружавшем западный портал огромного здания. Некоторые из духовных лиц, чей голод оказался сильнее жажды драматических зрелищ, медленно направились к своим обиталищам, твердо решив, что если ничего не случится до тех пор, пока они не доберутся до стен, окружавших территорию собора, они ждать не станут. Однако множество других остались у подножья лестницы, перешептываясь и оглядываясь вокруг, надеясь увидеть отступника, обещавшего раскрыть некую ужасную тайну.

В этом людском море встречались и скалы — часовые, полные решимости не допустить попытки нанести ущерб истинной вере. Трое тамплиеров и их сержанты расположились вдоль всего фасада здания, в непосредственной близости от ступеней. В центре находился аббат Козимо, окруженный своими телохранителями, которые подозрительно вглядывались в толпу цепкими холодными глазами. Дальше всех, на краю открытого пространства перед западным порталом стояли шериф, Ральф Морин, констебль замка и с полдюжины стражников под командованием сержанта Габриэля.

Коронер и архидьякон Джон де Алансон стояли возле небольшого задвижного оконца в центральной двери, ведущей в неф. Помощников де Вулфа рядом с ними не было.

Буквально каждую секунду толпа начинала волноваться. Это происходило, когда кому-нибудь казалось, что он заметил незнакомого человека. Несколько раз гул человеческих голосов нарастал, заставляя хранителей истинной веры напрягать мышцы и переступать с ноги на ногу, затем снова воцарялась тишина.

— Удалось ли вам вчера вечером предупредить этого де Бланшфора? — спросил архидьякон после того, как улеглась очередная ложная тревога.

— Я видел его только один раз, когда мы с ним встретились после похорон, — совершенно искренне ответил де Вулф, который общался с рыцарем, используя в качестве посредника Гвина. — Если у него есть хоть капля благоразумия, он будет держаться подальше от этой западни, в противном случае де Бланшфору грозит та же участь, что и его другу.

Неожиданно у другого конца фасада, ближе к тому углу, что выходил на Кэнон-Роу, по толпе пронесся ропот. Люди поворачивали головы, показывая на кого-то пальцами. Усилившийся гул заставил нескольких людей Габриэля протиснуться сквозь толпу. Однако их опередили один из слуг итальянского священника и сержант Бриана де Фалэза, за которыми вплотную следовал и сам рыцарь-храмовник. Они окружили какого-то человека, который показался из-за северного угла храма, прошел вдоль стены и остановился у края полудюжины длинных ступеней, ведущих к трем большим дверям. Толпа шатнулась вперед, словно живое существо, движимое собственной силой и волей. Часовые расталкивали людей, стараясь пробиться к краю.

Архидьякон вытянул тонкую шею, стараясь разглядеть получше, и начал продвигаться вперед. Джон де Вулф остался на месте, наблюдая за происходящим с легкой улыбкой на обычно мрачном лице. Первым до неизвестного добрался телохранитель Козимо, который схватил его за плечо и повернул к себе. Лицо незнакомца закрывали широкие поля надвинутой на лоб шляпы, а также капюшон длинного серого плаща, прикрывавший складками шею и щеки. Несмотря на широкое одеяние, можно было увидеть, что это человек высокий и мощный.

Де Фалэз, добравшийся до незнакомца следующим, с торжествующим воплем схватил его за руку. Одновременно из толпы выскользнули шериф и Козимо, и все четверо образовали вокруг пришельца плотное кольцо, закрывая его от растерянных священников и жителей города.

— Похоже, они схватили его, — воскликнул архидьякон, — так что, слава Господу, он не сможет начать свою дьявольскую речь!

Что касается коронера, то он встретил это происшествие с удивительным безразличием, уверенный в том, что никто не будет пытаться произнести мятежную проповедь. Он продолжал спокойно наблюдать, как незнакомец вырвался из рук державших его людей, которые тотчас попытались снова его схватить. Из толпы неслись подбадривающие крики: «Еретик!», «Антихрист!».

Мгновение спустя с незнакомца стащили шляпу и сорвали плащ, что заставило его исторгнуть возмущенный рев.

— Оставьте меня, черт бы вас подрал! Неужели человеку нельзя выйти на прогулку без того, чтобы на него не напали, даже воскресным утром? — Яркие рыжие волосы, торчащие во все стороны, словно копна соломы, и роскошные усы не оставляли сомнений, что предположительный еретик — не кто иной как Гвин из Полруана, который уже еле сдерживался от смеха, глядя на разочарованные лица хранителей веры.

— Кто ты такой, черт возьми? — взорвался Бриан де Фалэз, которому до этого еще ни разу не приходилось сталкиваться с помощником коронера. Ральф Морин и Габриэль просветили его на сей счет, также едва сдерживая ухмылки. Хотя они и не знали заранее о появлении Гвина, тем не менее сразу же догадались, кто стоит за этим маскарадом. Понимал это и шериф, который, впрочем, не находил здесь ничего забавного.

— Болван! Как прикажешь все это понимать? — возмутился он, надвигаясь на корнуолльца.

Де Вулф решил, что пора поддержать своего помощника и, растолкав зевак, встал рядом с ним.

— Ах, так вот ты где, Гвин, — громко произнес он. — Как обычно, опаздываешь.

Аббат Козимо и Роланд де Вер, поняв, что перед ними не де Бланшфор, потребовали объяснить им, что происходит.

— Этот Парень сделал из нас дураков! — заорал Ричард де Ревелль.

Коронер уставился на него ледяным взглядом.

— Шериф, с каких это пор гражданам запрещено мирно прогуливаться по территории собора?

— Не стройте из себя невинную овцу, Джон, — оскорблено вскричал Ричард де Ревелль. — Где это видано, чтобы ваш мужлан расхаживал в шляпе пилигрима и в сером плаще? Обычный его наряд — потертая кожаная куртка и кусок мешковины на голове.

— Тогда нам следует лишь порадоваться, что его вкусы начали изменяться к лучшему, Ричард, — насмешливо парировал Джон.

Толпа почувствовала, что развлечению пришел конец, а большинство пришло к выводу, что еретик уже вряд ли появится. Но Козимо все еще оставался во власти худших подозрений и продолжал вертеть головой, ожидая подвоха.

— Можем ли мы быть уверены, что это не какая-то уловка, попытка отвлечь нас, чтобы Бланшфор беспрепятственно проскользнул на ступени собора? — прошипел аббат на ухо Роланду де Веру. Он ткнул костлявыми кулаками под ребра своих слуг и велел им поспешить к противоположным концам западного портала и следить, не появится ли какой подозрительный незнакомец.