Москва. Загадки музеев - Жебрак Михаил. Страница 23

– О, все итальянские художники удивительно скромны, – блеснул глазами советник и показал на распластанную широкую вазу, стоявшую на низком стеклянном столе между ними. Алые языки бились над спекшейся угольной лепешкой. – Я помню цену, которую он взял за эту вещь.

Ваза подготовлена к их разговору. В этом зале все в другом стиле. Все, кроме современных хрустальных столов, но они переносные – столики убирают перед концертами, а тяжелые барочные кресла расставляют рядами. Значит ваза здесь неспроста. Приятно, когда тебя ждут.

План Дивина советник выслушал. Детали обсуждать не стали – от Дивина нужна фабула, оркестровкой займутся итальянцы. Да, и не один Аллегри будет принимать окончательное решение.

– Каков, Петр, ваш интерес в этом деле?

– Господин советник, русские люди любят Италию. Сколько наших художников и писателей жили в Италии! А архитектура? Это необъяснимая, нерушимая, глубочайшая связь…

– Понимаю, – советник протянул визитную карточку. – Ваша виза заканчивается в феврале. Соберите нужные бумаги и позвоните. Документы можно будет принести сюда или в визовый отдел, их возьмут всюду и оформят максимально быстро. Вы художник?

– Нет.

– Димарко обещал заплатить вам?

– Нет, только вернуть расходы.

– Вы автор… – советник повернулся к молодому помощнику для консультации. Его итальянский звучал как скорострельный пулемет после русской Царь-пушки. – Вы автор путеводителя по церквям Венеции?

– Это не путеводитель, а детективный рассказ. Но действие захватывает и храмы Венеции.

Вот и подсказка. О рукописи из итальянцев знал только комиссар Гвидо. Петр, сильно приукрасив и добавив пару погонь по анфиладам скуол, изобразил их венецианское расследование. Вряд ли Гвидо перевели детектив, но так как его жена работает в университете, она могла попросить кого-нибудь знающего русский язык просмотреть текст.

– В Москву приезжает директор издательства Ка-Фоскари. Вы сможете поговорить с ним об издании книги, – советник поднялся. – Мы будем рады видеть вас в посольстве. Мы знаем, куда прислать приглашение.

– Думаю, к этому времени у вас появится комплект к этой вазе, – Петр обвел руками зал, – здесь же несколько столов.

– Несомненно! – итальянец намек понял и дал понять, что повод для благодарности Димарко они в скором времени обеспечат.

Советник сделал пару шагов к дверям в готический коридор: «Я согласую дату и позвоню. Вы закажете столики. До встречи, господин Дивин». Провожать не стал, очевидно, за готику отвечал другой отдел.

На заводе Петра ждала жена. Он обнял ее молча, почувствовал такое родное тепло, провел щекой по волосам… За спиной хмыкнули. В дверях стояла высокогрудая Анжела: «Я брюки зашила».

Жена дернулась всем телом к двери, Петр ухватил ее за руку:

– Не поверишь, Ксюша, с Геней в бане был!

Она трижды порывалась уйти, колотила его в грудь, он умолял выбросить глупые мысли и все приговаривал: «Не поверишь, в бане был».

Анжела оказалась не только расторопной, но и сообразительной. Когда он в очередной раз заслонял от жены дверь, в спину долбануло с такой силой, что он пролетел короткую комнату и, зацепив жену, вместе с ней рухнул на кровать.

Запыхавшийся Илья, явно бежавший из цеха, возник в двери с трехлитровой банкой в руках.

– Такое мне варенье сестра переслала. Ели когда-нибудь – крыжовник с орешками внутри? Объеденье! Сестра готовит с дочерью…

И рукой, необтертой от ржавчины и масла, все шлепал и шлепал по бедру зашедшую следом Анжелу.

– Ты мацать уже перестань, – наконец сказала бледная и растрепанная женщина. – Лучше расскажи, чем вы здесь с моим мужем занимаетесь?

– Не поверишь, Ксения, – развел грязные руки Илья, – в музеи ходим.

Присказка про баню появилась у них давно, еще до Мирека. У Петра был друг – художник Геня. А Геня занимался когда-то спортом с директором Измайловского кремля. Тот по старой памяти разрешал пользоваться его персональной баней, но сам не присоединялся, не по статусу с простым художником париться. Поэтому Геня брал с собой Петра. Они парились, прыгали в ледяную бочку размером в Царь-колокол, сидели в просторном директорском кабинете, заставленном подарками, с обязательным портретом хозяина на стене. Пили зеленый чай, за которым Петр ездил на вьетнамский рынок. Он любил его горьковатый резкий насыщенный вкус, плотный яблочный цвет. Да и стоил он в разы дешевле, чем китайский зеленый у манерных владельцев чайных клубов.

У директора в апартаментах начался ремонт, и он предложил отправиться в баню на территории самого кремля. Геня и Петр приехали в Измайлово, подошли к охранникам. Те отдали ключ, но предупредили, что баня новая и туда не подведена вода. Берите у нас в будке ведро и набирайте воду – кран вон, у стены. Друзья зашли в новенький теремочек прямо посередине торжища, окруженного расписными многоярусными хоромами. Действительно воды нет! Им показалось неловко ходить с ведром среди туристов и школьных групп, да и одеваться для этого каждый раз нужно. Но раз уж приехали, попариться надо. У них и веники были. Они посидели в парилке, вволю похлестались, попили из термоса вьетнамского чаю, затем стряхнули прилипшие листья, обтерлись полотенцами и поехали домой.

Ксения пришла домой с работы и застала в душе намыленного мужа, старательно трущего мочалкой промежность.

– Не поверишь, Ксюша, – сказал, разлепляя глаза Петр, – с Геней в бане был!

Реконкиста по-итальянски

На заднем асфальтированном дворе между выведенными из стойл машинами Петра Дивина представили супруге посла Италии. Формально она возглавляла спасательную экспедицию. Это оправдывало присутствие в команде четырех крепких остролицых паладинов с витыми проводками в ушах. Как вылет кречетов от их родимых скал… Прощались с Палосом бойцы и капитаны, сон героический и грубый их ласкал. Стоп, поправился Петр, Колумб – генуэзец, но путешествие организовала соседняя Испания. Мы должны прощаться с Падуей или Римини, чтобы по-итальянски и в рифму…

Среди группы в темных костюмах вольным ландскнехтом выступал Илья в коротенькой кожаной курточке поверх свитерка и перфорированных лаковых туфлях с загнутыми носами. Супруга посла, также выбравшая к юбке пиджак, менее формальный – сиреневый рыхлый, не спускала с цыгана глаз. Илья готовился к официальной встрече и блестел на всех ярусах – волосы набриолинены, цепи на шее и запястьях, перстни, блестящая пряжка под животом.

Петра попросили представить товарища:

– Илья Ангел, кузнец.

Супруга посла протянула руку и сказала с улыбкой:

– Удачно, что с нами ангел-кузнец. Вокруг всегда так много советников, помощников, но я боюсь, что некому будет починить машину, если она заглохнет.

– Позвольте начать сейчас? – Илья повернулся к посольскому лимузину и аккуратно двумя пальцами распрямил погнувшийся флагшток под трехцветным щитком.

К сельскому клубу под вывеской «Сasa di Murano» въехали кавалькадой: два посольских лимузина с дипломатическими номерами, во втором с флажком на капоте ехала супруга посла, и две машины с группой поддержки. Петр ехал в последней вместе с Ильей и каким-то серебрянобородым, с виду профессором. Профессор буркнул свое имя и всю дорогу перебирал бумаги в кожаных папках.

Не успели машины встать, как разом лимузин с флажком окружили паладины. Затем вышел охранник посольства в парадной одежде – треуголка с колышущейся шишкой плюмажа, всюду по черному серебряные гвоздики пуговок и пряжек, пена эполетов и плетенки аксельбантов через грудь, яростно алые лампасы. И поверх всего сбегает снежная лавина лаковой портупеи и на ней валуном огромная кобура. Это для непонятливых – группа вооружена.

– Вы же не сказали, что будут дипломаты, – залепетала встречающая на крыльце девушка, теребя пальцами пуговицы на сером жакете. – Вы же говорили: банкет…