1952 (СИ) - Алексеев Александр. Страница 7
Сегодня на базе вечерняя сводная тренировка основы горьковского «Торпедо» и молодёжной сборной СССР. Бежим кросс. На первом круге нагловатый Эдик Стрельцов вырывается из общей группы и, помахав всем рукой, кричит: «Ну, я пошёл!».
На втором круге основа чуть поднажала и догнала запыхавшегося беглеца. Колобок похлопал по спине будущего Мастера и спросил с подковыркой: «И куда это, Эдик, ты пошёл?».
Мне втягиваться в тренировочный процесс было нелегко. Я знал, что со временем снова стану, как неутомимый Энерджайзер. Нужно только потерпеть.
Сижу вечером, кефир кушаю, никого не трогаю. Подходит Васечка и просит заценить…
Стенгазета про попавшего в вытрезвитель и пропившего всё с себя Зибора(сапожник команды). Так то он считался умнее Головы(косарь), но когда уходил в запой, то пропивал всё-всё, вероятно, стараясь побить мировой рекорд по количеству выпитого алкоголя за сутки…
— Вот стишок для стенгазеты сочинил. — сообщает мне начинающий графоман, — В прошлый раз про Голову было, как он по большому в прорубь ходил, да и упал воду. Хорошо, что Зибор его назад вытащил, а то бы утоп…
— А чего это он в прорубь то ходил, — интересуюсь я.
— А у Головы зазноба — прачка. Так вот она ему пьяному не дала. А он решил навалить в прорубь, где она бельё полощет. Дерьмо же не тонет… Да только вот сам упал… А этот стих про пропойцу Зибора… Держи.
Читаю: «Ты пьёшь, как скотина и стал подлецом! И стыдно тебе глянуть правде в лицо! Ты пропил спецовку, ремень, сапоги, а если б на край наш напали враги? То в чём бы ты, Толик, пошёл на войну? Молчишь? Жалость душит к себе самому? Тебе мы одёжку собрали гуртком. И хватит, Толян, быть таким дураком!».
— Восклицательных знаков много, — замечаю я, — А так, нормально.
Перед сном Колобок рассказывает историю про нашего дублёра Вову Салькова.
— Этого кренделя взрослая девушка полюбила. А он, гад, этим пользовался в прошлом году. Сам сопливый ещё, а комнату для этого дела снял. Окучивал подругу конкретно. А девушка эта, Катя Кочетова, ГАЗовская ученица с участка гальваники, влюбилась в него без памяти. Она на два года старше него. Не красивая и не страшная. Обычная. Ходила на все матчи с его участием осенью. Володя же просто использовал её доброту для снятия сексуального напряжения. Она попросила его прийти на Новый Год к ней в общежитие. Но Сальков, наверное, забыл и пробухал с друзьями. Катя, через меня, подарила ему приготовленный собственноручно вытравленный брелок для ключа в виде адидасовского мяча. В феврале когда Сальков забыл поздравить её с днём рождения, то она взяла в ГАЗовском комитете комсомола путёвку на строительство городка в Братске и уехала. Говорили, что когда Салькову сказали про то, что она сегодня уезжает, то у него словно бы открылись глаза и он побежал на вокзал. Не успел. Пришёл назад пьяный и грязный, словно заливал спиртным вселенское горе… Такие вот дела. А ты говорят с финкой крутил. Врут? Что-то я сомневаюсь!
Глава 4
«…Сейчас каждому стало понятно, что КПСС, под руководством Горбачева, сдала империалистам и Советский Союз, и все страны Варшавского договора…»
Эрик Хонеккер, глава компартии ГДР.
8 марта 1952 года. Горький.
Перед утренней тренировкой тащим с Амосовым старые тумбочки на склад. Нужно получить у кладовщицы Фроси Колобковой новые. Подходим к открытой двери склада, Амосов останавливается, тихонько ставя покоцанную мебель на землю и прикладывая палец к губам. Мол, тихо. Слушаем, как Татушин с Чебурашкой за дверью разговаривают…
— Не напрягайся так, клуша. А то ничего не выйдет…
— Но, это же мой первый раз…
— Не сдвигай ноги, дура. Так ничего не получится… Готова?
— Нет… А-а! Держи меня! Я сейчас упаду! — раздаётся какой-то грохот, — Куда руку суёшь? Ты, вообще, нормальный?
— Чего ты боишься? Во второй раз будет легче! Ладно, давай! Не бойся, я держу.
— Погоди-погоди! Я что-то перевозбудилась! Не нужно так спешить!
Амосов хмыкает и, сделав кольцо из пальцев, тычет в него пальцем другой руки.
Ну, Чебурашка и даёт!
За дверью продолжается разговор:
— Ну, поехали! Готова? — говорит Боря.
— Готова, только руку с задницы убери!
Тут открывается дверь склада и из ворот медленно по сложной траектории выезжает Фрося на велосипеде, а Боря Татушин одной рукой держит руль ученицы, а другой, типа поддерживает, периодически перекладывая ладонь из девичьей подмышки на захалаченную грудную мягкость.
Это он её на велосипеде учит кататься? А я-то думал…
В раздел «Облом-с» начислено два балла.
— Сегодня праздник у девчат, — нарочито козля голосом, поёт в столовой Боря Татушин. Парни улыбаются. После утренней тренировки — все свободны!
Я привёз Зайцевой из-за границы специальное устройство, типа циркуля, для рисования на ноге шва, как на колготках. Так эта бесстыжая Кумихо, показывая действие прибора, специально залезала на вахтенный стол, чтобы подразнить ребят своими стройными ногами и попочными выкрутасами…
Парни были в восторге. Некоторые даже аплодировали. Такая вот у меня команда.
Васечка наглаживает чугунным утюгом брюки, так как его сестре Фросе некогда. Татушин в новых начищенных хромовых сапогах поправляет у зеркала свой волосяной плюмаж. Я надеваю свои шевровые ботинки. Тут в комнату залетает расфуфыренная Колобкова-младшая.
— Как я тебе? — мило ощерившись боевым раскрасом, спрашивает меня Фрося.
Ёшкин кот!
— Ты просто чудо! — начинаю я, глядя на Чебурашку, — Хотел бы я сказать, но увы…
Татушин заржал, как мерин, хлопнул Фросю по заднице и выдал оценку:
— Вот же, дурында цирковая!
— Ты почто сестрёнку обидел, — закипел на него безбрюкий Колобок, глядя вслед ушедшей девушке, — Она ещё неопытная и не знает, что с чем носить, как краситься!… Юрок… Она же для тебя наряжалась… А ты, гад!
Перед посадкой в автобус построились в коридоре. Лексеич коротко проинструктировал перед увольнительной:
— Учтите! Еще одно нарушение — и вам уже не удастся оттянуть свой конец!
— У Зайцевой нет конца! — прокомментировал Татушин, чем вызвал грохот смеха.
— А это мы сейчас проверим! — сурово пробасил Амосов и двинул на врачиху.
Та, ничтоже сумняшеся, вышла из строя, обтянула платье на бёдрах, демонстрируя отсутствие мужского достоинства. Покрасовалась перед лыбящимися парнями и скомандовала:
— А ну, живо в автобус, Лёха из-за вас уже пять минут в холостую мотор гоняет.
Большой шумной кампанией слоняемся по горьковским магазинам, чтобы убить время до танцев в ДК. Таня Зайцева рассказывает историю, случившуюся с её школьной подругой:
— Она, как и я — медсестра. Красивая, типа Колывановой. Ушла санитаркой на фронт в 43-м. После войны вышла замуж, родила дочь. Муж открыл артель, но что-то пошло не так и он исчез с выручкой неизвестно куда. А может и убил кто… Долг повесили на неё. А в больнице моей однокласснице поставили диагноз неизлечимой болезни. Короче, хуже не бывает. Она решила напоследок гульнуть перед смертью и познакомилась на танцах, как ты говоришь, с мажором — директорским сынком. Из сборочного. Тому родители плешь проели, чтобы женился и подарил им внуков. Этот тридцатилетний мажор предложил подруге фиктивный брак(чтобы родители отвязались), а он выплатит долг её мужа. Делать ей было нечего и они расписались. Все были счастливы. У родителей появилась хорошая внучка(дочь медсестры), мажору никто не выносил мозг из-за холостяцкой жизни, а подруга по-настоящему полюбила этого парня. Он к ней хорошо относился, но, продолжал гулять с дружками. И вдруг она попала в больницу и слегла. Вот тогда только этот мажор понял, как любит её, но было уже поздно. Подруга недавно умерла. Она была любимой для мужа, дочь осталась в хорошей любящей семье… Всем бы так умереть.