Всеобщая история географических открытий. Книга 3. Путешественники XIX века (с иллюстрациями) - Верн Жюль Габриэль. Страница 16

Это заблуждение Колумба как нельзя лучше характеризует географические знания того времени. Великий мореплаватель нисколько не сомневался, что открытые им земли принадлежат к азиатскому континенту. Сипанго, или Чипангу, – как мы знаем, – название Японии в «Книге Марко Поло». Ошибку Колумба разделяли с ним все его спутники. Даже после четырехкратного путешествия на острова, лежащие по ту сторону Атлантического океана, Колумб не подозревал, что открыл новую часть света.

Экипаж Колумба, да и сам адмирал были вполне уверены, что в ночь на 12 октября 1492 года они достигли берегов Японии, либо Китая, либо Индии. Этим объясняется, почему Америка долгое время носила название Западной Индии и почему коренное население этого материка до сих пор известно в Южной и Северной Америке под общим именем «индейцев».

Итак, Христофор Колумб решил достигнуть богатых берегов Японии. Но сначала он направился вдоль берегов Сан-Сальвадора, чтобы исследовать его западную сторону. Колумб несколько раз высаживался в разных местах берега и везде встречал самый дружественный прием. «Я видел два или три селения, а также людей, – пишет он в своем дневнике, – которые выходили на берег, взывая к нам и вознося хвалу богу. Одни приносили нам воду, другие пищу, иные же, заметив, что я не собираюсь выйти на берег, бросались в море и добирались до нас вплавь; и мы поняли, что они спрашивают, не явились ли мы с неба».

Не считаясь с этими проявлениями дружеских чувств, Колумб приказал захватить несколько индейцев, чтобы обучить их испанскому языку и отправить ко двору Фердинанда и Изабеллы. Кроме того, Колумб надеялся с помощью пленников найти вожделенную страну, где «родится золото».

Обогнув Сан-Сальвадор, испанцы убедились, что они открыли не одинокий остров, а целый архипелаг, простирающийся далеко на юго-запад. Колумб увидел столько островов, что не мог решить, к какому из них пристать раньше. Самый большой остров был виден на расстоянии 5 лиг от Сан-Сальвадора.

15 октября, при заходе солнца, флотилия бросила якорь у западной оконечности этого острова, которому было присвоено название Санта-Мария-де-Консепсьон (теперь Рам). Отсюда Колумб направился дальше и пристал к третьему острову, названному им в честь испанского короля Фернандиной (нынешний Лонг-Айленд).

Однако на острове Фернандина испанцы не обнаружили тех богатств, которых они так жадно искали. Никаких золотых рудников здесь не оказалось. Туземцы, взятые на борт, говорили о каком-то острове Самоат, где жители якобы добывают много золота.

Колумб поплыл в указанном направлении, и в ночь на 19 октября флотилия пристала к большому острову. Это и был Самоат, который Колумб в честь испанской королевы переименовал в остров Изабеллу (на современных картах он известен как Крукед-Айленд).

Мысль о достижении Японии ни на минуту не покидала Колумба. Так как туземцы говорили о существовании на западе большого острова, который они называли Куба, то адмирал предположил, что этот остров составляет часть королевства Сипанго, и твердо решил дойти до города Кинсая, чтобы вручить великому хану письма от Фердинанда и Изабеллы.

При первом попутном ветре флот Колумба снялся с якоря и снова поплыл на запад. В четверг, 25 октября, корабли прошли мимо группы из шести или восьми островов, вытянутых по одной линии с севера на юг, а в воскресенье Колумб увидел берега острова Кубы. Корабли бросили якорь возле устья большой реки, которой испанцы присвоили название Сан-Сальвадор. Колумб был поражен обширностью и красотой этого острова. На берегах росли бесчисленные пальмы с такими большими листьями, что достаточно было одного из них, чтобы покрыть хижину туземца. Высокая горная гряда, пересекающая остров, показалась Колумбу такой же красивой, как горы Сицилии. Колумб торжественно присоединил этот остров к владениям испанской королевы и назвал его островом Хуана в честь наследного принца.

Колумб не сомневался, что теперь он достиг искомого материка Азии и находится всего в нескольких десятках миль от Кинсая. Он так был в этом уверен, что стал снаряжать посольство к великому хану. В качестве посла он назначил дворянина Родриго де Хереса, которого должен был сопровождать испанский еврей Луис де Торрес, владевший еврейским, арабским и халдейским языками.

Оставшись ждать возвращения посольства, Колумб занялся исследованием побережья Кубы. 6 ноября, после четырехдневного отсутствия, возвратились посланники Колумба. Они рассказали, что, пройдя двенадцать лиг, встретили селение, состоящее из пятидесяти домов, таких же точно, как и хижины на берегу. В селении было не менее тысячи жителей. Туземцы приняли испанцев с большим почетом и, считая их, по-видимому, какими-то сверхъестественными существами, целовали им руки и ноги.

Особенно испанцы были удивлены обычаем местных жителей зажигать какие-то листья, свернутые в трубочку, и вдыхать от них дым. Таким образом испанцы впервые столкнулись с употреблением табака, а затем переняли этот обычай, и курение табака распространилось по всей Европе.

Заблуждение Колумба привело его к ошибке, которая изменила весь ход его открытий. Думая, что он находится на берегу Азии, Колумб, естественно, считал Кубу частью континента. Потому ему и не пришло в голову объехать обширный остров. Вместо этого он решил вернуться на восток. Если бы Колумб продолжал придерживаться первоначального направления, то он непременно пристал бы либо к Флориде в Северной Америке, либо к берегам Мексики. И тогда, вместо невежественных полудиких туземцев, он встретил бы ацтеков, жителей великого королевства Монтесумы, нашел бы прекрасные города, организованную армию, огромные богатства, и роль Эрнандо Кортеса стала бы тогда, без сомнения, его ролью. Но этому не суждено было случиться. Упорствуя в своем заблуждении, Колумб, снявшись с якоря 12 ноября 1492 года, повернул к востоку.

Больше всего Колумба привлекало золото. Узнав от туземцев, что недалеко, на юго-востоке, лежит остров, который они называли «Банеке», где «собирают золото прямо по побережью, в ночное время при свечах», он и направился на поиски этого неведомого острова. Встречный ветер заставлял Колумба лавировать вдоль берегов Кубы. Вскоре он заметил новый архипелаг, поросший строевым лесом и окаймленный горными вершинами, сверкавшими, словно кристаллы на солнце. На многочисленных островах по ночам блестели огоньки рыболовов. Неоднократно испанцы высаживались на различных островах и водружали на их берегах кресты в знак взятия этих земель во владение.

Между тем капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон на своем ходком корабле обогнал флотилию и 21 ноября, на рассвете, вовсе скрылся из виду. Колумб заподозрил его в измене, предположив, что Пинсон решил первым достигнуть острова Банеке, чтобы добыть для себя побольше золота. Этот поступок Пинсона сильно огорчил Колумба. В его дневнике мы находим следующие слова: «Он доставил мне также много иных забот и хлопот».

После бегства «Пинты» Колумб медленно продвигался в восточном направлении, пока не достиг восточной оконечности Кубы. Противный ветер заставил его отклониться от намеченного курса на остров Банеке. Вместо этого 5 декабря ему довелось открыть большой остров, который туземцы называли «Бохио». Это был соседний с Кубой остров Гаити.

На следующий день каравеллы прошли мимо множества мысов и мимо одного островка, названного Колумбом островом Тортуга (Черепаха). Остров, вдоль которого продвигались испанцы, оказался гористым, благодаря чему и был впоследствии назван Гаити (Возвышенный). Пение птиц, напоминавшее трели испанских соловьев, горы, похожие на испанские сьерры, живописные долины, дубовые рощи – все это вызывало у Колумба воспоминания о видах Кастилии, почему он и назвал этот остров Эспаньолой.

15 декабря Колумб отправился дальше к острову Банеке, но ветер отнес его к ранее открытому острову Тортуга. Протекавшая там судоходная река так понравилась Колумбу, что он назвал ее Гвадалквивиром, а долину, в которой она протекает, – Райской. На другой день, крейсируя посреди залива, Колумб заметил в море одного индейца на утлом челне, удивительно устойчивом даже при свирепствовавшем в то время ветре. Взятый на борт вместе с челноком, индеец получил обычные в таких случаях подарки, а затем был высажен возле его селения, расположенного у самого моря. Индеец показал своим односельчанам полученные подарки «и сообщил, что испанцы – хорошие люди».