Черная ряса - Коллинз Уильям Уилки. Страница 13

«Уже запечатав письмо, я сделал открытие, которое должен сообщить вам, не теряя времени. Я очень боюсь, что нам придется встретиться на нашем пути с женщиной. Но не беспокойтесь, я справлюсь и с этим препятствием, как справлялся с другими. Пока дело продвигается. Пенроз получил первые наставления и сегодня был представлен Ромейну».

И это письмо, так же как предыдущее, он адресовал в Рим.

— Теперь примемся за женщину, — сказал он и отворил дверь в картинную галерею.

IV

ОТЕЦ БЕНВЕЛЬ ПОПАДАЕТ В ЦЕЛЬ

Искусство испытывает неудачи так же, как имеет свои триумфы. Оно не может оградить себя от мелких интересов повседневной жизни. Самое образцовое сочинение, самая лучшая картина напрасно расточают свое влияние на умы, поглощенные пустыми или скрытными заботами. Когда отец Бенвель вошел в картинную галерею, из всех присутствующих только для одного человека картины не составляли вымышленного предлога.

Не подозревая ничего о борьбе противоположных интересов, центром которых он являлся, Ромейн внимательно осматривал картину, послужившую предлогом для его приглашения в дом. Он поклонился Стелле, спокойно созерцая ее красоту, пожал руку Пенрозу, сказав несколько ласковых слов своему будущему секретарю, а затем снова сосредоточил свое внимание на картине, будто Стелла и Пенроз с этой минуты перестали занимать его.

— Будь я на вашем месте, — сказал он лорду Лорингу, — я не купил бы эту картину.

— Почему?

— По-моему, в ней есть серьезный недостаток, характеризующий новейшую английскую школу. Полное отсутствие мысли в передаче сюжета, скрывающееся под искусными техническими уловками кисти. Если вы видели одну из картин этого живописца, вы видели их все. Он изготавливает их, а не рисует.

В ту минуту, когда Ромейн говорил это, отец Бенвель вошел в галерею. При церемонии представления владельцу Венжа он держал себя чрезвычайно вежливо, но немного рассеянно. Его занимала только одна мысль, как увериться в правильности его подозрений относительно Стеллы. Не ожидая представления, он обратился к ней с выражением отеческого интереса и сдержанного скромностью восхищения, которое умел принимать в разговорах с женщинами.

— Могу я спросить, согласны ли вы с мнением мистера Ромейна о картине? — спросил он самым мягким тоном.

Она слышала о нем и знала его положение в доме. Представление, сделанное шепотом леди Лоринг: «Отец Бенвель, душа моя!», было для нее совершенно излишним. Ее антипатия предостерегала ее от этого человека.

— Я не имею оснований быть критиком, — отвечала она с холодной вежливостью. — Я могу только определить, что мне нравится или не нравится.

Этот ответ как нельзя больше соответствовал планам отца Бенвеля. Он отвлек внимание Ромейна от картины и переключил его на Стеллу. Патер воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы отметить выражение их лиц, когда они смотрели друг на друга.

— Мне кажется, вы нашли основание для всякой критики, — сказал Ромейн Стелле. — Выражая в разговоре свое мнение о книгах и картинах или развивая его со всеми подробностями в печати, мы, в сущности, говорим только то, что нравится или не нравится лично нам. По моему скромному мнению, эта картина ровно ничего не говорит мне. А вам она что-нибудь говорит?

Он располагающе улыбнулся, задавая ей этот вопрос, ни в голосе, ни в глазах его не заметно было какого-либо волнения. Успокоенный в отношении Ромейна, отец Бенвель посмотрел на Стеллу.

Как ни сдерживала она себя, но ее сердечная тайна отражалась на ее лице. Холодно-спокойное выражение, с которым она слушала патера, мало-помалу исчезло под воздействием голоса Ромейна и его взгляда. Лицо Стеллы не изменилось, но нежная кожа слегка порозовела и приобрела более живой оттенок, будто под влиянием внутренней оживляющей теплоты. В ее глазах и на губах вспыхнул интерес к новой жизни, ее изящная, будто эфирная, фигура незаметно крепла и распускалась, как цветок под воздействием благодатного солнечного луча. Когда она отвечала Ромейну, конечно, соглашаясь с ним, в ее голосе слышалась нежная убедительность, скромно приглашавшая его продолжать смотреть на нее и говорить с ней. Этот голос открыл бы отцу Бенвелю истину, даже если б он не видел ее лица. Чувствуя что его подозрения относительно Стеллы обоснованны, он со скрытой подозрительностью бросил взгляд на леди Лоринг. В честных голубых глазах верного друга Стеллы видна была нескрываемая симпатия к девушке.

Лорд Лоринг, находивший чрезмерно строгим мнение Ромейна и Стеллы, снова принялся за обсуждение сюжета несчастной картины. Леди Лоринг, как всегда, согласилась с мужем. Пока всеобщее внимание было занято таким образом, отец Бенвель заговорил с Пенрозом, бывшим до этого молчаливым слушателем художественного спора.

— Видели ли вы знаменитый портрет Гейнсборо — первой леди Лоринг? — спросил он и, не ожидая ответа, взял Пенроза под руку и подвел его к картине, висевшей в самом конце галереи.

— Как вы находите Ромейна? — спросил отец Бенвель тихим голосом, будто продолжая разговор, но, видимо, с нетерпением ожидая ответа.

— Он заинтересовал меня, — отвечал Пенроз. — Он выглядит таким больным и грустным и так ласково говорил со мной…

— Одним словом, — заметил отец Бенвель, — Ромейн произвел на вас приятное впечатление. Перейдем к следующему. Вы также должны стараться произвести приятное впечатление на Ромейна.

Пенроз вздохнул.

— Как ни стараюсь я понравиться людям, которые нравятся мне, я не всегда преуспеваю в этом, — сказал он. — В Оксфорде мне говорили, что я застенчив, и я боюсь, что, к моему несчастью, эта правда. Я хотел бы быть более общительным.

— Предоставьте это мне, сын мой! Они все еще говорят о картинах?

— Да.

— Я имею еще кое-что сообщить вам. Заметили вы эту молодую девушку?

— Она красавица, но, по-моему, немного холодна. Отец Бенвель улыбнулся.

— Когда вы достигнете моих лет, — сказал он, — вы не будете доверяться наружности женщины. Знаете ли, что я думаю о ней? Она, если хотите, красива, но в то же время опасна.

— Опасна? Кому?

— Это я говорю только вам одному по секрету, Артур. Она влюблена в Ромейна. Подождите минуту! А леди Лоринг — если я только не ошибаюсь в том, что вижу, — знает это и покровительствует ее чувству. Прекрасная Стелла может разрушить все наши надежды, если только нам не удастся помешать их сближению.

Эти слова были сказаны шепотом, серьезно и с волнением, удивившим Пенроза. Хладнокровие его начальника не так-то легко было нарушить.

— Отец, уверены ли вы в том, что говорите? — спросил он.

— Совершенно уверен.., иначе, не стал бы говорить.

— Как вы думаете, мистер Ромейн отвечает взаимностью на ее чувство?

— К счастью, нет еще. Вы должны сначала воспользоваться вашим влиянием на него… Как ее имя? То есть фамилия?

— Эйрикорт. Мисс Стелла Эйрикорт.

— Очень хорошо. Вы должны воспользоваться своим влиянием, когда будете уверены, что действительно имеете его, чтобы отдалить мистера Ромейна от мисс Эйрикорт.

Пенроз, казалось, был в затруднении.

— Я боюсь, что не сумею сделать этого, — ответил он, — но, конечно, в качестве его помощника, я постараюсь, чтобы он занимался как можно больше.

Что бы ни подумал начальник Артура о его ответе, он отнесся к нему с наружной снисходительностью и сказал:

— Это не поможет. Но, получив справки, помните: это все между нами, я, быть может, найду возможность воздвигнуть препятствие на пути этой леди Пенроз с удивлением взглянул на него.

— Справки? — повторил он. — Какие справки?

— Прежде, чем я отвечу вам, скажите мне, сколько, по вашему, лет мисс Эйрикорт?

— Я не знаток в подобного рода вещах. Года двадцать два, а может быть, и двадцать пять…

— Положим, что так. В прежние годы я имел случай ознакомиться с женщинами в исповедальне. Знаете ли, что говорит мне моя опытность?