Кукла и ее хозяин (СИ) - Блум Мэри. Страница 17

— А ты не охренел, — выдал Глеб вслух, видимо, сам ответив на свой недавний вопрос, — таким тоном разговаривать?

— Рекомендую извиниться, — я заглянул в мелкие наглые глазки, — и быстренько отсюда свалить.

— Мне свалить? — карлик аж подпрыгнул от возмущения. — Да я сейчас крикну охрану и тебя отсюда выставят! И дружка твоего! И в черный список добавят, так что никогда сюда больше не зайдешь!

Черный список, конечно, самая страшная угроза в жизни. Ведь им же можно зарезать, отравить, проломить голову или прострелить ногу — такая опасная вещь.

— То есть ты хочешь выставить отсюда мессира, — подытожил я. — Ничего не забываешь?

— Да я тут хозяин! Кого хочу, того и выставляю! — брызжа слюной, бросил он.

Для хозяина ты забываешь одну простую вещь: хозяин без хозяйства — никто. А когда есть, что терять, стоит хоть немного опасаться.

Я резко шагнул на него, и, вздрогнув от неожиданности, этот крохотный хозяин поспешно сдал назад и уперся лопатками в барную стойку.

— Мне тут рассказали одну занимательную историю, — чуть тише продолжил я. — Однажды один неосторожный лавочник в Лукавых рядах… знаешь, где это? Так вот, этот тупица имел несчастье повздорить с моим отцом, и на следующий день его лавка сгорела…

Карлик, сердито сдвинув брови, уставился на меня — снизу вверх. По лицу видно, что не любит так смотреть — а что поделать? Носи с собой табуретку, чтобы быть на уровне.

— Как, по-твоему, — уточнил я, — тебе меньше терять, чем этому лавочнику? Это же все, как я понял, твое.

Под моим взглядом он ощутимо вздрогнул, но глаз не отвел. Вот как вжился в роль хозяина положения.

— Ты что, мне угрожаешь? — процедил он.

— А сам как думаешь?

— Да ты не посмеешь!

— А кто меня остановит? — я взглянул на него сверху вниз. — Ты, что ли?

Сначала допрыгни.

— У меня есть покровители! — со злостью выдохнул он.

— А они останутся, если у тебя ничего не будет?

Покровители, как правило, исчезают сразу, как только исчезает то, что они покрывают. Миг — и, судя по изменившемуся лицу, этот хозяин тоже все прекрасно понял.

— Прошу меня извинить, мессир. Я сразу не понял, с кем имею дело, — холодно отчеканил он и отвел глаз.

Зато теперь ты понимаешь с кем.

— Приятного вечера, — еще холоднее добавил он. — Отдыхайте, — а затем стремительно повернулся к Люберецкой. — Пойдем!

Она не двинулась с места — лишь, кусая губы, смотрела прямо перед собой.

— Ника, пойдем! — прикрикнул он, словно обращаясь к собаке.

Барный стул рядом протяжно скрипнул. Вскочив с места, девушка молча бросила взгляд в мою сторону — как будто извиняющийся — и, резко стуча каблуками, подошла к этому карлику. В первый момент мне показалось, что она даст ему пощечину, а потом рука, которая уже словно летела для удара, скользнула по мелкой шее, обвила ее, и, склонив голову, прима поцеловала этого красавца взасос. Его ручонка шлепнулась на ее золотую задницу, и парочка растворилась в полумраке клуба.

— Что за хрень? — пробормотал рядом Глеб.

— Видимо, по-другому секс-символом столицы не стать, — с сарказмом бросил я.

Аромат ее духов, все еще витавший в воздухе, сейчас раздражал. Я-то думал, она другая, а она, похоже, такая же кукла, как и все здесь. Вот она столица — все продается и покупается.

Вокруг по-прежнему хихикали и щебетали, строили глазки и рассыпались в улыбках, набивая себе цену. Отстойное местечко этот самый крутой клуб. Ждешь охоты, а на деле тут просто отстрел несушек в курятнике. Такое же мелкое хозяйство, как и сам хозяин.

— Ну и черт с ней, — отмахнулся друг, — раз она такая. Пойдем, я пару отпадных куколок покажу…

Хватит с меня этих куколок.

— Все, поехали отсюда.

— Но я не хочу домой, — уперся он, — я хочу развлечений!

— Если развлечений, то только с женщинами, которых заинтересует в нас хоть что-то, кроме нашего кошелька.

Я готов потратиться на ресторан, на цветы, на номер в отеле — но не собираюсь платить еще и за то, чтобы меня ублажали. Оставлю это глухим, слепым, тупым и мелким.

— Ну ладно, — протянул Глеб, — но только хочу, чтобы это было экзотикой…

Найти экзотику в столице оказалось не так уж и сложно. Прогулявшись по Невскому, без особого труда мы подцепили двух горячих испанских туристок, которые приехали в Питер впервые. Они не понимали по-русски, а мы плохо понимали их язык, но это ничему не помешало. Девушки искали приключений, а мы искали девушек, которые ищут приключений — так что этим вечером мы друг друга нашли. Сколько раз замечал, когда в дело вступают животные инстинкты, слова уже не имеют значения.

На смеси жестов и ломаного английского испанки попросили показать им город. Мы показали основные достопримечательности, угостили их текилой и вполне довольные друг другом закончили осмотр столицы одним милым отельчиком в центре с золотой вывеской и красной дорожкой, который нам уже полюбился в наших приключениях. Девушкам он тоже понравился.

А после они пригласили нас в конце лета на Ибицу, где у папы одной из них была собственная гостиница с видом на море. Вот вам мой совет: трахайте незнакомок — кто знает, какие возможности откроются.

Эта мысль Глеба весьма взбодрила.

— Просто обалденно! — не унимался он, ведя машину домой. — Я даже не думал, а ведь и правда можно поехать, потусить…

В общем, друг загорелся идеей смотаться на Ибицу. Ты только ее куда-нибудь запиши, а то уже к завтрашнему вечеру твоей насыщенной сексуальной жизни и не вспомнишь, что там назначено на конец лета. Хотя у этих девчонок были все шансы на забыться. Фотки со своей я не стал удалять, а наделал их много — до, во время и после. Эта туристка сама оказалась той еще достопримечательностью. Пируэты я, может, сегодня и не получил, но фламенко на мне горячая испаночка оттанцевала вполне прекрасно.

— Что, эти оставишь? — поинтересовался друг, косясь на мой экран, где загорелое тело жарко раскинулось на простынях.

— Конечно, — отозвался я, листая снимки, — такую экзотику я не буду удалять…

Хозяйский кабинет находился в самой глубине клуба на втором этаже. Сердито поднявшись по ступеням, не столько обнимая, сколько стискивая девушку, владелец кабинета втолкнул ее внутрь и захлопнул дверь. Музыка из основного зала долбила по стенам, не давая тишины — даже оконные стекла дребезжали, усиливая раздражение. Поморщившись, он выпустил девчонку и отошел к столу. Ника сразу же прислонилась к стене, и, с вызовом глядя на него, подняла руку, и вытерла губы — словно сбрасывала с них грязь, а не недавний поцелуй.

— Я непонятно объяснил твои планы на вечер? — с досадой бросил мужчина. — Хоть где-то в них вообще был Павловский?

— Мне теперь согласовывать каждый вздох? — ледяным тоном отозвалась она. — А может, он мне просто понравился?

Просто понравился… Видел он, как она там улыбалась, аж по стойке растекалась рядом с этим козлом! Он сжал кулаки, еле сдерживая желание ее ударить. Знала бы, сколько сил пришлось приложить ему, чтобы ей просто понравиться. А она до сих пор в открытую вытирает губы. Всегда бесил этот ее жест — аж убить хотелось за это.

— Что ты ему сказала? — прошипел он. — Опять поплакалась вволю?

— А что, испугался?

Хозяин клуба снова поморщился. Знал бы, что такая роскошная внешность скрывает такой противный характер, даже бы связывался не стал. Но теперь уже поздно: он слишком много за нее отдал и не собирался так просто это терять.

В прошлый раз, когда эта дура додумалась пожаловаться Григорию Павловскому, страха он натерпелся неимоверно — уже сидел и прикидывал, чем откупаться. Про Павловского говорили, что если тот на что-то положил глаз, то все — это, считай, уже его. Тогда пронесло — Волкодаву эта кукла оказалась не нужна. Может, и тут пронесет? Может, и сын его в это не полезет?..

От недавней стычки до сих пробирала дрожь. Одни глаза этого мессира чего стоили — будто Темнота помахала сквозь эти жутко почерневшие зрачки. Помахала ему, отразившемуся там, и как бы спросила «что, еще не готов ко мне?» А его тихий царапающий голос был под стать шепоту самой Темноты. А вдруг и правда: захочет и клуб спалит?