Кукла и ее хозяин (СИ) - Блум Мэри. Страница 29

— Я же такая дорогая, знаете ли, — покачивая туфлями, заговорила она. — Знаете, сколько они стоят? Эти розы из натурального жемчуга, — пальчик показал на узор на пряжках. — А напыление сверху из золота. Шесть тысяч рублей. Каждая. А в сумме двенадцать за пару.

Люберецкая крутанула туфли, словно давая мне возможность их получше рассмотреть.

— Даже на подошве напыление из золота. Зачем? Потому что в такой обуви не ходят, а сидят как куклы на витринах. Очень-очень дорогие куклы…

А затем она стремительно замахнулась и выбросила пару в воду.

— Вот как я все это ценю!..

Следом раздался смачный всплеск, и Фонтанка жадно заглотила пафосную обувку. Жест тоже выглядел очень театрально, будто напрашивался на аплодисменты. Вот только вместо беснующейся публики у нее был лишь один неблагодарный зритель, да и сама звезда Имперского балета стояла не на сцене, а на пыльном холодном асфальте у железных перил моста — совсем одна посреди засыпающей столицы, которой сейчас не было никакого дела до своего секс-символа. Ее босые ноги, так безрассудно оставленные без защиты, смотрелись в наступившей темноте не вызывающе, а несчастно. А ветер, казалось, уже насквозь продул тонкое алое платье.

— Садитесь уже, — я распахнул пассажирскую дверцу, — я вас подвезу.

Зябко поведя плечами, девушка шагнула к машине и молча опустилась на соседнее сиденье. Так же молча потянула ремень и пристегнулась — тот лег аккурат в обнаженную ложбинку между полушариями.

— Куда вас доставить?

Стянув расползающийся шелковый вырез, она назвала адрес. Дом на Невском неподалеку от дворца — иными словами, дорогие апартаменты для дорогих девочек. Ну конечно, кто бы сомневался.

— Пожалуйста, не делайте такое лицо, — косясь на меня, сказала Люберецкая. — Это моя квартира. Собственная. Я на нее заработала сама. И живу там одна.

Какое поразительное умение разбираться в чужих лицах. Что же фейс своего суженого так детально не изучаешь? Глядишь — и не пришлось бы кидаться по ночам к мосту.

— Замужняя женщина живет одна? Как необычно.

— Пожалуйста, хватит поздравлять меня со счастливым замужеством, — сухо отозвалась она. — Наш брак лишь выгодная ему формальность. Так он может рассчитывать на мое наследство.

— Собираетесь умирать?

Балерина криво усмехнулась.

— Как будто меня кто-то об этом спросит.

— Однако к мосту вы пришли сами, — заметил я.

Взгляд голубых глаз с вызовом пробежался по мне.

— Считайте, я какая-нибудь сумасшедшая самоубийца?

— Согласитесь, зрелище было весьма наводящим.

— Я не собиралась прыгать, если вас так это волнует, — отчеканила она и отвернулась к окну.

Некоторое время мы ехали в полной тишине. Только шелк рядом шелестел, когда хозяйка платья запахивала то расползающийся в стороны подол, то расширяющийся на груди вырез. Ремень безопасности вольготно терся о голую кожу, то и дело сдвигая в стороны алую ткань и приоткрывая и без того открытые полушария. Казалось, еще чуть-чуть — и я увижу их целиком, как уже увидел выскочившие из-под подола колени и бедра. В общем-то, ничего удивительного: в этом городе очень много девушек, которые в таком виде ищут себе лучшую жизнь и, даже когда ее получают, все равно не могут остановиться. А вдруг есть спонсоры и побогаче.

— Пожалуйста, не надо смотреть на меня так, — с нажимом произнесла моя попутчица.

— Как? — уточнил я, выруливая наконец на Невский.

— Так откровенно, — она опять покосилась на меня. — Вы разве не знаете, что смотреть на женщину так, неприлично?

— А вы разве надели это платье не для того, чтобы на вас смотрели?

Нахмурившись, прима повернула голову ко мне.

— Я не сама это надела. Это был не мой выбор.

— То есть вас заставили это надеть, — обобщил я.

— Что вы обо мне знаете, — холодно бросила она и снова отвернулась к окну.

Да-да, конечно, я должен много о тебе знать, чтобы откомментировать твое платье.

— Туфли выбрал он, — снова заговорила Люберецкая, морщась и потирая грудь, словно та вдруг начала колоть, — и платье он. И мужские журналы тоже выбрал он. У меня не было возможности отказаться. Я не такая доступная, как может показаться.

— Разумеется.

Ремень рядом со щелчком отстегнулся.

— Высадите меня, пожалуйста, на ближайшем перекрестке, — сухо отчеканила балерина.

Босиком и в таком платье? Люди подумают, что ты работаешь. Причем не балериной.

— И что вы там будете делать?

— Дожидаться такси, — она вытащила не пойми откуда смартфон.

— А что же не супруга?

— А мне повезло, — изящный пальчик ткнул по кнопке включения, — сегодня он налакался до беспамятства…

Экран на миг осветил ее хмурое личико и тут же потух.

— Черт! — буркнула рядом Люберецкая. — Смартфон разрядился… Можно ваш? Пожалуйста.

— Пожалуйста, — я протянул ей свой.

Она нажала на кнопку, выводя его из спящего режима, и замерла, глядя на заставку. На экране в самом центре сидел я, окруженный с одной стороны Улей, а с другой Агатой, на чье плечо, нахально влезая в кадр, пристроил голову Глеб. Ведьмочка урвала момент для фото, пока мы всей компанией смотрели кино в один из вечеров. Сбоку даже мелькал обрывок голубого креста, а в нижнем углу — кусок огромного темного пальца.

— Кто это? — спросила прима, задумчиво рассматривая снимок.

— Моя семья.

В полной тишине мы проехали ближайший светофор без остановок.

— Как вы можете меня понять, — со вздохом произнесла Люберецкая, — если у вас есть те, кто готовы за вас заступиться… Извините за вспышку. Буду благодарна, если довезете до дома.

Она протянула обратно мой смартфон. Наши пальцы коснулись друг друга, и голубые глаза чуть теплее, чем до этого замерли на мне.

— Так же благодарна, что вы уже несколько раз за меня заступились, — тихо сказала она. — Хотя в этом не было никакой необходимости.

— Ну раз благодарны, то, видимо, все-таки была.

Ремень рядом плавно вернулся в ложбинку между полуобнаженными полушариями.

— Просто это непривычно, когда меня кто-то защищает, — поправив разъехавшийся вырез, пояснила моя попутчица.

— Сложно поверить, — с улыбкой заметил я, — что у такой девушки, как вы, мало защитников.

— Такую девушку, как я, чаще хотят использовать, чем защитить, — она снова потерла грудь, еле заметно морщась.

— Если вам так нужна защита, можете обратиться ко мне. Не вижу в этом проблемы.

Рядом раздался еще один вздох, и коралловые губы тронула внезапная улыбка.

— Что же вы творите, мессир Павловский… Пожалуй, при других обстоятельствах вы бы меня очаровали.

Не вижу причин, которые могут помешать этому сейчас. Аромат ее духов, который весь вечер, казался удушливым, вдруг снова стал сладким.

— Может, тогда уже перейдем на «ты»? — предложил я.

— А можешь гарантировать, что вслед за этим мне не потребуется защита уже от тебя? — усмехнулась она.

— У меня нет намерений тебе вредить.

Голубые глаза с легким прищуром пробежались по мне.

— А другие намерения есть?

— Изволишь провоцировать сама? — улыбнулся я.

— Я не настолько доступна, как тебе кажется.

Я невольно хмыкнул.

— Да уж поверь, ты вообще кажешься недостижимой.

— Да уж будь честен, — Ника поправила разлетевшийся подол, — в этом платье я выгляжу как шлюха. И мысли вызываю соответствующие.

— Тогда, может, его стоит снять?

Она засмеялась, и вырез на ее груди опять разъехался в стороны, но хозяйка не стала его запахивать, словно ей уже было без разницы, открывает он больше или меньше, чем мне положено видеть. Еще пара мгновений — и я в общем-то увидел все. Белья под платьем не было — по крайней мере, в верхней его части.

— Вот об этом и речь, — поймав мой скользящий взгляд, Ника торопливо стянула вместе разъехавшиеся половинки ткани, — в жизни одинокой девушки много опасностей.

Ага, особенно если она замужем.

— Так может, одиноким девушкам надо тщательнее выбирать спутника? — предположил я. — Чтобы не быть такими одинокими.