Кукла и ее хозяин (СИ) - Блум Мэри. Страница 34

Но и эта тоже хороша — зашла и сразу глаза на Павловского, будто в комнате никого больше нет. Он видел, как эти двое поймали взгляды друг друга, как дрогнули ее губы, как свернули глаза — да она чуть вообще не потекла! Шлюха, чьего внимания с таким трудом добивался он, ради которой столько отдал, с легкостью готова была отдаться этому мессиру. Если еще не отдалась.

А сколько твердила «я не шлюха». Даже не скрывая отвращения, лежала с ним бревном и кривила губы. Он, конечно, мог ее шевелить, но он и так ее с трудом контролировал — а чтобы девчонка еще в процессе охала и выгибалась, это уже было ему не по силам. Умудрялась каждый акт его любви выставлять примитивным насилием, и вместо того удовольствия, которое он ожидал, каждый раз с ней выходил как полное унижение.

Но так, как сегодня, его, конечно, не унижал еще никто. Безродный мальчишка, у которого только и есть что одно кольцо и один дом! Да кто он такой, чтобы тягаться с ним, со всей его защитой, с его покровителями⁈ Пора бы показать этому наглецу, какие силы стоят за ним!

Все еще дергающимися пальцами хозяин клуба схватил смартфон. Покровителей было несколько — а куда в наше время без покровителей, — но на ум сейчас приходил только один, ни имени, ни фамилии которого он не знал — лишь кличку «Гончая». Вот только гончие — спокойные, миролюбивые псы, этот же настоящий отморозок.

Глухие гудки закончились рычанием собак на той стороне. Этот псих жил в окружении целой своры.

— Сын Волкодава украл у меня Люберецкую! — хрипло, потирая горло, выдохнул хозяин клуба, голос тоже еле слушался.

— И? Какое мне дело до щенка Волкодава? — сухо бросил тот.

И ведь ни слова про Люберецкую — никакой реакции. Хотя вообще-то должна быть: именно этот ненормальный порвал ей ногу — оскорбила она его, видите ли. А ему, похоже, и понравилось: десятки раз с тех пор просил снова ее дать — он же не давал, берег эту дрянь. Для кого? Для Павловского? Что ж, эта дура сама напросилась. Не шлюха она? Ну еще поймет, что такое быть шлюхой.

— Помоги ее вернуть, и я снова дам ее тебе.

— Сегодня? — на той стороне впервые появился интерес.

Дай ее тебе сегодня, и завтра она вообще не сможет танцевать. Хорошо, если ходить сможет.

— Завтра, — отчеканил хозяин клуба. — После выступления. Если сумеешь ее забрать.

На той стороне раздался глухой смех — лицо этого психа всегда прятала маска.

— Ну, может, щенка Волкодава и считают достойной уважения собакой, но сегодня он будет бегать как кролик, — пообещал он и отключился.

Маленький человек же еще немного повертел смартфон, на заставке которого было ее лицо. Он ради этой дряни душу продал — что, этот мессир думает, что он так легко ее отдаст?..

— Мог бы пустить за руль меня, — канючил рядом Глеб. — Вмиг бы домчали!

Именно — домчали бы, со всеми удобствами городских гонок. Вот только груз на заднем сидении был слишком ценным, чтобы подскакивать на всех кочках и лежачих полицейских.

— Когда в машине мои женщины, — отрезал я, останавливаясь на светофоре, — это даже не обсуждается.

— Да что будет-то? Одна вон вообще мертвая, — хмыкнул он, кивая за спину.

Ника спокойно лежала на заднем сидении, не дергаясь, не ворочаясь — в той же позе, в которой мы ее туда уложили. Глаза крепко закрыты, грудь мерно вздымается — она сейчас пребывала в чем-то среднем между крепким сном и глубоким обмороком, но так надо. Когда мозги в полной отключке, тело не поднять — как отключают компьютер от сети, так и мы отключили девушку от этого самопровозглашенного хозяина, завладевшего ее душой.

— Девчонки скажут, — со смешком заметил Глеб, — что мы совсем охренели. Уже баб похищаем.

— Наши поймут.

— И Ульяна твоя поймет?

Она не просто поймет, она еще и поможет. Вот такая она у меня идеальная.

Светофор отмерил последние секунды, наш внедорожник тронулся с места — и вдруг из-за поворота выскочила длинная тень и кинулась на нас, как огромная черная туча. На инстинктах я резко увел машину в сторону. Тень, пролетев мимо, приземлилась на четыре лапы и, не теряя времени, рванула за нами.

— Это что, собака? — друг напряженно рассматривал тварь в зеркале заднего вида.

Хуже — это аномалия. На вид как гончая, но размером с теленка — такая, что одним ударом вполне может сломать человеку шею. Не сбиваясь с пути, она мчалась следом, перебирая гигантскими темными лапами в воздухе. Тачка была быстрой, но и собачка не медленная. Поравнявшись за несколько мощных прыжков, она размашисто вильнула задницей и ударила нас по корпусу. Машину тут же дернуло в сторону, едва не протащив до ближайшего столба. Аж до скрежета выкрутив руль, я вернул равновесие и погнал вперед. Псина отскочила для лучшего маневра и тоже ускорилась, явно решив поиграться. Редко ее, похоже, выгуливают.

Огромная темная туша неслась на нас, как таран — прямо на переднюю дверцу, за которой сидел Глеб, лишенный радости гонки и не знающий, чем себя занять. Очень не разумно с ее стороны связываться с моим полудурком.

— Фу!.. — за миг до столкновения он порывисто распахнул дверцу.

Тяжелый стук смешался с диким воем, и тварь на скорости откинуло в сторону. Дверца же каким-то чудом осталась на месте. Злобно воя, гончая снова помчалась за нами — выжив там, где бы обычная псина сдохла.

Уходя вперед, я заметил темное мелькание и с другого бока. Да твою ж мать. Из-за нового поворота нам навстречу выскочила ее не менее габаритная подружка. Выжав педаль, я успел уйти, однако сзади донесся дикий скрежет, и две машины, так не вовремя вырулившие на дорогу, объезжая собачек-телят, столкнулись друг с другом. Твари же как ни в чем не бывало понеслись за нами. Вот же неубиваемые бестии — от пары черных сгустков по морде эти точно не отстанут.

Первая примерялась для нового удара, выбрав теперь мою сторону — видимо, усвоив «Фу» от Глеба. Вторая же пыталась догнать нас сзади. Я думал, что после гигантской сколопендры меня уже ничего не сможет удивить — но эти милые песики вполне давали ей фору. Что поделать, чем отбитее колдуны, тем изощреннее у них домашние питомцы.

К слову о питомцах, в моей тени началось бодрое шевеление — моя ласковая змейка, почувствовав, что хозяину пытаются причинить вред, перешла в боевой режим. В голове будто стучало «можно? можно?» Оставалось лишь дождаться подходящего мгновения.

— Вперед! — приказал я, когда поравнявшаяся с машиной тварь вильнула для удара.

В тот же миг, материализовавшись, моя огромная крошка прыгнула на нее и, опутав толстые темные лапы, опрокинула собаку навзничь. С яростным воем та покатилась по дороге, пытаясь избавиться от пассажира. В воздухе снова раздался отчаянный скрежет, и машина на соседней полосе, не сумевшая это объехать, врезалась в столб. Мы же помчались дальше, оставляя за собой цепочку аварий.

Пока первая тварь боролась с моей змеей, вторая целеустремленно неслась за нами. Словно устав от попыток догнать бампер, псина проворно оттолкнулась и, перебирая громадными лапами, взмыла в воздух — и приземлилась на нашу машину. Крыша над нами с грохотом прогнулась. Я до упора нажал на тормоз, и, слетев с нас, сделав пару кульбитов, аномалия со смачным шлепком грохнулась на дорогу. В стороны разлетелись черные брызги скверны, густо напитавшей ее тушку. Однако уже через секунду, исступленно взвыв, эта неубиваемая дрянь вскочила на лапы и опять нацелилась на нас.

— Самой страшной проблемой Родного поля были клещи! — выдохнул рядом Глеб.

А что ты хотел? Это столица — тут размах больше.

Выжав газ, я стремительно ушел в сторону. В зеркале заднего вида тут же мелькнула вторая псина, выпутавшаяся из объятий моей змейки и вновь помчавшаяся на нас. Ну почему каждая вторая прогулка по центру столицы превращается в какие-то гонки? Причем не на жизнь, а насмерть. Вот только эти твари легко не сдохнут, а мы — вполне. Остановимся сами — и нас сразу же растерзают. Не остановимся — рано или поздно они нас перевернут и растерзают. Значит, надо остановить их первыми.