Новая Магдалина - Коллинз Уильям Уилки. Страница 21

Прошла минута. Единственные звуки, слышные в комнате, были треск огня в камине и стук маятника.

Голос гостьи, твердый, чистый и спокойный, первый нарушил молчание.

— Мистер Джулиан Грэй? — спросила она, вопросительно смотря то на одного, то на другого из двух мужчин, находившихся в комнате. Джулиан сделал несколько шагов, тотчас возвратив свое самообладание.

— Я очень жалею, что меня не оказалось дома, — сказал он, — когда вы были у меня с письмом от консула. Не угодно ли вам сесть?

Как бы подавая пример, леди Джэнет села немного поодаль. Орас остался стоять возле нее. Она поклонилась незнакомке с подчеркнутой вежливостью, но не сказала ни слова, перед тем как сесть на кресло.

«Я принуждена выслушать эту женщину, — думала старушка. — Но я не принуждена говорить с нею. Это дело Джулиана — не мое».

— Не стойте, Орас! Вы расстраиваете мне нервы. Сядьте. Вооружившись заранее своей политикой молчания, леди Джэнет по обыкновению сложила свои прекрасные руки и ждала, чтобы дело началось, как судья в суде.

— Угодно вам сесть? — повторил Джулиан, заметив, что гостья, по-видимому, не обратила внимания и не слышала его первых слов.

При этом втором приглашении она заговорила с ним.

— Это леди Джэнет Рой? — спросила она, устремив взгляд на хозяйку дома.

Джулиан ответил и отступил посмотреть, что будет дальше. Женщина в бедном черном платье в первый раз переменила свою позу. Она медленно перешла через комнату к тому месту, где сидела леди Джэнет, и заговорила с нею почтительно, с полным самообладанием. Все ее обращение с той минуты, как она появилась в дверях, выражало, вместе и прямо, и прилично, уверенность в приеме, ожидавшем ее.

— Одними из последних слов моего отца перед смертью, — начала она, — были о том, что я могу ожидать от вас покровительства и доброты.

Леди Джэнет не намерена была говорить. Она слушала с покорным вниманием. Она ждала с упорным молчанием, что будет дальше.

Грэс Розбери сделала шаг назад, не с робостью, а только с досадой и удивлением.

— Неужели отец мой ошибался? — спросила она с большим достоинством в тоне и обращении, принудившим леди Джэнет против воли отказаться от своей политики молчания.

— Кто был ваш отец? — спросила она холодно.

Грэс Розбери ответила на вопрос тоном сурового удивления.

— Разве слуга не отдал вам мою карточку? — сказала она. — Разве вы не знаете мое имя?

— Которое? — возразила леди Джэнет.

— Я не понимаю вашего сиятельства.

— Я объясню. Вы спросили меня, знаю ли я ваше имя. Я спрашиваю вас в свою очередь: которое имя? На вашей карточке стоит: «Мисс Розбери», а ваше белье, которое было на вас в госпитале, было помечено именем «Мерси Мерик».

Самообладание, сохраняемое Грэс с той минуты, когда она вошла в столовую, теперь в первый раз готово было ей изменить. Она обернулась и с умоляющим видом посмотрела на Джулиана, который до сих пор стоял поодаль и внимательно слушал.

— Наверно, — сказала она, — ваш приятель консул сказал вам в своем письме о метке на белье?

Та девическая нерешительность и робость, которые отличали ее обращение во время встречи с Мерси во французском домике, опять появились в ее тоне и обращении, когда она произнесла эти слова. Перемены, по большей части к худшему, сделанные в ней страданием, которое она перенесла с тех пор, теперь (в эту минуту) изгладились. Все, что осталось от лучшей и бесхитростной стороны ее характера, обнаружилось в наивном вопросе, который она задала Джулиану. До сих пор он чувствовал к ней отвращение. Теперь он начал чувствовать к ней некоторое сострадательное участие.

— Консул сообщил мне, что вы сказали ему, — ответил он ласково. — Но если вы послушаетесь моего совета, я посоветую рассказать вашу историю леди Джэнет.

Грэс очень неохотно, но покорно обратилась к леди Джэнет.

— Белье, о котором ваше сиятельство говорили, — сказала она, — принадлежало другой женщине. Шел проливной дождь, когда солдаты задержали меня на границе. Я несколько часов была под дождем и промокла до костей. Белье с меткой «Мерси Мерик» дала мне сама Мерси Мерик, пока сушились мои вещи. Я была ранена гранатой в этом белье. Меня унесли без чувств в этом белье после операции, сделанной во французском доме.

Леди Джэнет слушала с вниманием — и только. Она обернулась к Орасу и сказала ему тихо, с свойственной ей милой иронией:

— Она находчива на объяснения.

Орас отвечал таким же тоном:

— Чересчур находчива.

Грэс посмотрела попеременно на обоих. Слабый румянец показался на ее лице в первый раз.

— Неужели я должна понять, что вы не верите мне? — спросила она с гордым спокойствием.

Леди Джэнет по-прежнему поддерживала политику молчания. Она вежливо указала рукой на Джулиана, как бы говоря: «Обратитесь с расспросами к господину, который представил вас».

Джулиан, заметив это движение и румянец, выступивший на щеках Грэс, тотчас вмешался в интересах мира.

— Леди Джэнет задала вам сейчас вопрос, — сказал он; — леди Джэнет спросила, кто ваш отец.

— Отец мой был покойный полковник Розбери.

Леди Джэнет с негодованием взглянула на Ораса.

— Ее самоуверенность изумляет меня! — воскликнула она. Джулиан вмешался, прежде чем его тетка успела прибавить еще хоть слово.

— Пожалуйста, выслушайте ее, — сказал он с мольбой в голосе, в котором на этот раз было нечто повелительное.

Он обернулся к Грэс.

— Можете вы представить доказательство, — прибавил он более ласковым голосом, — которое убедило бы нас, что вы дочь полковника Розбери?

Грэс с негодованием посмотрела на него.

— Доказательство? — повторила она, — разве недостаточно моего слова?

Джулиан нисколько не рассердился.

— Извините меня, — возразил он, — но вы забываете, что леди Джэнет видит вас в первый раз. Постарайтесь поставить себя на место моей тетушки. Откуда она может знать, что вы дочь полковника Розбери?

Грэс опустила голову на грудь и села на ближайший стул. Выражение ее лица из рассерженного перешло к унынию.

— Ах! — воскликнула она с горечью. — Если б у меня были письма, которые украли у меня!

— Письма рекомендательные к леди Джэнет? — спросил Джулиан.

— Позвольте мне рассказать вам, как я их лишилась, — сказала она в первый раз умоляющим тоном.

Леди Джэнет колебалась. Ее великодушная натура не могла сопротивляться просьбе, с которой обращались к ней. Сочувствие Ораса не так легко было получить. Он небрежно пустил новую сатирическую стрелу — собственно для забавы леди Джэнет.

— Еще объяснение! — воскликнул он с видом комической покорности.

Джулиан услышал эти слова. Его большие, красивые глаза смотрели на Ораса с выражением безграничного презрения.

— Вы могли бы, по крайней мере, не раздражать ее, — сказал он сурово, — ее так легко обидеть!

Он опять обратился к Грэс, стараясь другим способом помочь ей выпутаться из затруднения.

— Оставьте пока объяснения, — сказал он, — за неимением писем, нет ли у вас кого-нибудь в Лондоне, кто мог бы удостоверить вашу личность?

Грэс грустно покачала головой.

— У меня нет друзей в Лондоне, — ответила она.

Леди Джэнет, никогда не слышавшая, чтоб у кого-нибудь не было в Лондоне друзей, не могла оставить этого без внимания.

— Нет друзей в Лондоне! — повторила она, обращаясь к Орасу.

Орас пустил новую стрелу едкой сатиры.

— Разумеется, нет! — возразил он.

Грэс увидела, что они обмениваются замечаниями.

— Мои друзья в Канаде, — вспылила она, — у меня там много друзей, которые могли бы заступиться за меня, если б я могла привезти их сюда.

Нельзя не согласиться, что когда в столичном городе Англии ссылаются на Канаду, то можно против этого протестовать на основании дальнего расстояния. У Ораса была готова новая ядовитая стрела.

— Это довольно далеко, — сказал он.

— Действительно, довольно далеко, как вы говорите, — согласилась леди Джэнет.