(Не)приемный папа (СИ) - Бран Ева. Страница 24

Мама говорит, что если мужчина любит, то ему всё неважно. Он возьмёт меня любой, лишь бы рядом была. А я до конца не верю в её слова, пока Дима не озвучивает предложение о суррогатной матери, а потом не предлагает вместо меня под нож лечь. Мужчина готов пойти на такую процедуру! И тут мои барьеры осыпаются песком. Я понимаю, что любит, что хочет, чтобы рядом была, несмотря ни на что.

Впервые в жизни чувствую себя нужной кому-то, кроме мамы. И это настоящее счастье, которое всю боль перекрывает. Когда препараты перестают действовать, вспоминаю его слова и выражение глаз в этот момент, и сразу легче становится. Никаких болеутоляющих не надо. Дима приходит каждый день утром и вечером. Подолгу сидит рядом, рассказывает про деда Мороза. Признаётся, что сказал Варе о том, что дедушка исполнил её просьбу о маме. И не просто о маме, а о самой замечательной маме на свете, по имени Ксюша.

- Ты извини, если события тороплю, - улыбается он. – Но так хотелось Вареника порадовать. Она настолько стоически всё переносит, терпит…

- Не переживай. Только хочу спросить: это такое предложение о замужестве сейчас было?

Дима хмыкает, ероша волосы.

- Прелюдия к предложению.

- Тогда ладно, - смеюсь.

На самом деле мне не нужны пламенные речи и преклонение колен. Дима и так уже стоял на них передо мной. Я просто не понимаю, как себя вести. Выписка уже скоро, а я в панике. Мама сказала, что приняла предложение пожить в гостевом доме. Она сейчас ближе ко мне хочет быть, помогать. И всё так странно, непривычно и пугающе.

Дима успокаивает на счёт своих родителей. Говорит, что они будут счастливы принять такую невероятную женщину в свою семью. Да и мама его заходит иногда. Приносит фрукты, интересуется состоянием. Но как-то всё… непонятно как происходит. Не так женщин вводят в семью.

А через три недели наступает долгожданный момент выписки. Мы с Варежкой идём по длинному коридору, взявшись за руки. Она хоть и осталась такой же худенькой, но цвет кожи стал нормальным. «А мясо нарастёт», - как любит выражаться моя мама. Врач провёл все анализы и сказал, что орган прижился прекрасно. Нужна, правда, длительная терапия, но с этим мы справимся. Самое страшное позади.

На пороге клиники нас встречает Дима. Он держит огромный букет из роз и целое облако из воздушных шариков. Варя в восторге. Мы вместе выпускаем белые шары в небо и загадываем желание. Не знаю, что загадала она с папой, а я попросила у неба сына от любимого мужчины. Да, вот такая я странная. Ещё верю, вопреки всему.

Страшно, конечно, но с Димой я готова попробовать. Чуть позже, конечно. Тем более, врач дал мне адрес чудо-клиники.

Но пока я решила просто наслаждаться счастьем, попытавшись откинуть все страхи. Шаг за больничные стены – это шаг в новую жизнь. И он весьма тяжёлый, хотя я вступаю в новую реальность с любимым мужчиной.

Оказывается, что он комнату отдельную для меня приготовил. Я благодарна. Не знаю, как бы себя чувствовала, посели он меня в свою спальню. Мне нужно время и личное пространство. Да и не ощущаю я себя сейчас красивой и желанной женщиной. Худая, бледная, со свежим бордовым шрамом. Испытываю страх, представляя, что он меня увидит такую обнажённой.

Больше всех нашему прибытию радуется Акбар. Даже мне перепадает от общей бури эмоций. Пёс подходит и облизывает мне руку. Смеюсь и треплю пса по лохматой голове.

Но больше всего он рад Варе. Посматривает на Димку искоса, помня, что он приказал быть осторожным, а сам тычется слюнявой мордой в руки маленькой хозяйки. Варя хохочет и целует псину в нос.

- Вареник! – Дима тут же строго смотрит на дочь. – Ты помнишь, что врач сказал?

Нам выдали строгие инструкции по поводу чистоты, чтобы девочка не подцепила случайно какую-нибудь инфекцию.

- Я забыла, - вздыхает ребёнок.

- Никаких поцелуев с собакой ещё как минимум полгода. Или я вас друг от друга изолирую, - строго обещает Дима.

- Угу, - соглашается Варя, опустив нос. – Слышал Барик? – смешно сокращает собачье имя. – Нам запретили целоваться. Придётся потерпеть.

Собака смешно фыркает и трусит к крыльцу, будто поняв все слова.

А потом Дима показывает мне комнату.

- Не думал, что когда-нибудь пригодится, - улыбается, подходя ближе. Мы впервые остались наедине и это ужасно нервирует. Я не знаю, как себя вести с ним. – Даже жалел, что спроектировал так много комнат.

Его горячие ладони ложатся мне на талию. Осторожно, почти невесомо. Понимаю, что он боится ненароком сделать мне больно.

- Ты побрился, - улыбаюсь, проводя пальцами по гладковыбритой щеке.

- Не нравится?

- Непривычно тебя таким видеть. Но это лучше, чем двухнедельная борода, - смеюсь.

А он наклоняется и целует, выбивая почву из-под ног. Не сдерживает себя. Заявляет, что теперь я полностью принадлежу ему. Поцелуй напористый, глубокий, жаркий, требующий полной капитуляции и в тоже время бережный, обещающий невероятные эмоции, если я доверюсь, откроюсь этому невероятному мужчине. У меня идёт кругом голова. Никто и никогда не целовал меня так.

У меня сбивается дыхание, а ещё кажется, что я совершенно не умею целоваться. Отвечаю как-то неуклюже и стесняюсь сама себя.

- Моя девочка, - шепчет, отрываясь от моих губ и заглядывая в глаза.

Отвожу взгляд, пытаясь скрыть неловкость.

- Мне бы в душ. Я о ванне мечтаю уже месяц.

- Конечно. Жду тебя на кухне. Мама там что-то вкусненькое к вашему приходу приготовила.

Когда Дима выходит, с облегчением выдыхаю. Мне безумно хочется всё время быть в его объятиях. Они дарят уверенность и чувство защищённости. Но открыться Диме до конца не получается. Понимаю, что барьер сама выстроила, а поделать ничего не могу. От мужчин слишком много зла видела. И воспринимаю его ещё чужим, хотя через многое прошли вместе. Люблю безумно, но пытаюсь держать на расстоянии. Привыкла дистанцироваться.

Глава 17

Дмитрий

Не верю, что пережил этот кошмар. Мы все пережили. Везу своих девочек домой, а грудную клетку счастье распирает. Выдержали, справились. Теперь все будет хорошо.

Немного напрягает поведение Ксюши. Жмётся, как перепуганный зайчонок. Что мне ещё надо сделать, чтобы она перестала шарахаться? Я не понимаю. Мама говорит, что нужно терпение. Выхожу из комнаты и сжимаю пальцы в кулаки. Я не настаиваю на физической близости. Сам боюсь сейчас Ксюшу в этом плане трогать. Но меня задевает её отчуждённость. Как будто ничего не изменилось с момента нашего знакомства.

На кухне Ксюша появляется спустя целый час. Видно, что ей неловко. А мне по кайфу. Чувствую, что сейчас у меня настоящая дружная семья, хотя ещё полгода назад даже не задумывался об этом. И мама её влилась как-то незаметно. Они с моей родительницей и пироги вместе стряпают, и обсуждают разные житейские вопросы. Сдружились сразу. Хотя Галина Алексеевна тоже поначалу стеснялась, но мои родители смогли вытащить женщину из панциря.

От неё я узнал историю из прошлого Ксюши. Без подробностей, но в душе нехорошо царапнуло. Сколько уже моей девочке пришлось пережить?

Смотрю на неё, как улыбается неловко, как глаза опускается, как нежно на Варю смотрит и кайфую. Хотя Новый год уже прошёл, но мы решили к приезду девчонок украсить дом. Сейчас на кухне выключен центральный свет, и мягко перемигиваются огоньки гирлянд.

Вечер проходит душевно. Родители корректно не поднимают тему свадьбы, да и наших отношений в принципе. Это я их попросил. Достаю небольшую коробочку и протягиваю Ксюше.

- Мы с Вареником уже получили подарки от дедушки Мороза, а твой задержался, - улыбаюсь.

- Не стоило, - она удивлённо смотрит на коробочку.

- Ты открой. Надеюсь, дедушке удалось угодить.

Ксю поднимает крышку и достаёт небольшой свиток, перевязанный красной ленточкой.

- Что это? – её брови ползут вверх.

- Развязывай, - подмигиваю.

Ксюша освобождает бумагу от ленты и пробегает глазами по тексту. Наблюдаю, как по её лицу пробегают разные эмоции, сменяя друг друга. Пальцы девушки дрожат, на глазах выступают слёзы.