Морская война - Коломб Филип Хоуард. Страница 3

В 1522 г. император Карл V соединился с Генрихом VIII в экспедиции к Шербуру, который, попав в руки союзников, сделался базой операции для опустошения и разорения всей прилежащей к нему страны. Совершив этот набег, экспедиция возвратилась в Портленд. Выйдя оттуда снова, Говард взял штурмом Морлэй.

На следующее лето (1523 г.) мы встречаем, однако, положение вещей, уже значительно приближающее морскую войну к тому, чем она должна была сделаться впоследствии, потому что Вильям Фитц-Вильям перешел через пролив к берегам Франции с флотом в тридцать шесть кораблей с целью перехватить французский флот, который намеревался эскортировать герцога Албанского назад в Шотландию, для занятия им вновь регентства в этой стране. Фитц-Вильям встретил эскорт и заставил его ретироваться к Дьеппу и Булони. Приобретя таким образом возможность контроля над окрестными водами, он оставил часть своего флота сторожить французские суда в их портах, тогда как сам продолжал опустошать и разорять берег до Трепорта: сжег окрестности последнего и все корабли в его гавани.

После того в нашей стране не было более экспедиции морем до 1544 г., когда разразилась война с Шотландией и затем с Францией. Король Генрих высадил армию в Кале и направился к Булони, которую и взял после обложения ее с моря и с суши. Франция, в свою очередь, снарядила флот, действия которого памятны только тем, что у берегов о. св. Елены было потеряно судно «Мэри Роуз», после чего войска высадились на остров Уайт. Потерпев и там неудачу, они высадились в Сассексе, где также были отбиты с уроном. Удалившись к своим собственным берегам, французы высадили часть своей армии близ Булони, предполагая попытаться возвратить ее, но перемена ветра побудила их снова перейти канал к английским берегам, где они были встречены и разбиты английским флотом. Как бы в ответ на эту последнюю попытку Франции, Англия двинула свой флот к ее берегам, опять к Трепорту, сожгла его и тридцать кораблей, находившихся тогда в гавани.

В 1547 г. Франция сделала нападение на Герсней и Джерсей, но когда из Англии были высланы флот и войска, то французы, потерпев значительные потери, принуждены были прекратить свои действия.

Кале подпал под французское владычество в начале царствования Марии, и очень возможно, что это обстоятельство, лишившее нас последней опоры на французском берегу, и изменило общее направление морской войны.

В возмездие с нашей стороны было спланировано нападение на Брест, которое, впрочем, не осуществилось, и мы удовольствовались вторичным сожжением Конквета и обычным в то время опустошением прилежащих берегов.

Из всего изложенного ясно видно, что действия флота являются лишь подчиненными частями военных предприятий и выражаются в нападении на берега противной стороны при посредстве морских сил. В основе их едва ли можно видеть идею захвата контроля, который бы мог воспрепятствовать опустошительным экспедициям неприятеля. Ответом на высадку неприятеля и опустошение берегов одной воюющей стороны является попытка к перекрестному набегу, к мстительному хищническому опустошению берегов врага с другой стороны. Море является удобным средством для транспортирования армий, и собственно морское сражение происходит только случайно. Например, это имело место при выходе французского флота из Бреста для встречи сил, предполагавших высадиться в окрестностях последнего, или когда Генрих VIII собирал свои корабли в Спитгеде для того, чтобы помешать французам захватить остров Уайт. Это не есть морская война в настоящем смысле этого понятия, и в рассмотренных примерах ни одна сторона не добивается прямого обладания морем ни с целью облегчить наступательные действия, ни с целью усилить оборону.

Для возникновения настоящей морской войны недоставало двух условий. Во-первых, на самом море не было имущества неприятеля, достаточного для того, чтобы стоило избрать его предметом атаки. Хотя новорожденная морская торговля уже начинала вырастать, но все-таки она еще не достигла ни такого характера, ни таких размеров, чтобы нанесением ей удара мог быть сделан серьезный вред стране, ею занимавшейся. Пожар берегового города, зажженного высадившимся врагом, вероятно, доставлял последнему большие призы и составлял для атакованной стороны большее бедствие, чем недели или месяцы захватов незначительных и случайных грузов, которые одни только и могли быть застигнуты тогда на море.

Во-вторых, недоставало кораблей, способных держаться в море. Для возможности «контролировать» последнее надо, чтобы корабли, предпринявшие такой контроль, могли сохранять продолжительное время или даже постоянно то положение в море, какое вызывалось целями этого контроля. До тех же пор, пока корабли данной страны обладали такими свойствами, в силу которых господином над ними была погода, делавшая все усилия их бороться с ней тщетными и постоянно загонявшая их в порт после кратких плаваний, до тех пор для неприятеля всегда возможно было выбрать время отнять этот контроль – в свою очередь лишь временно – и разрушить сопряженные с последним планы противника. Зимние плавания были в течение целых столетий запретным плодом для флотов всех наций, так как не было судов, способных выдержать борьбу с зимней непогодой. Военные действия на море прекращались зимой, подобно тому как это имело место и на суше, и поэтому ни одна из воюющих стран не могла рассчитывать на перевес до наступления летнего времени. Летний шторм, который загонял корабли одной стороны искать защиты в безопасных гаванях, мог не распространяться на район действий кораблей другой стороны и даже мог сопровождаться для них попутными ветрами, способствовавшими экспедициям их к неприятельскому берегу. Если один флот терпел недостаток в воде, провизии и других припасах или если экипаж его, утомленный борьбой со стихией и болезнями, требовал подкрепительного отдыха в спокойной гавани, то из этого не следовало, разумеется, чтобы противный флот находился в тех же условиях как раз в то же время. Если данный флот находился в условиях возможности выйти в море, в то время как флот противника принужден был удалиться в порт, то первый был всецело свободен воспользоваться морем как транспортным путем для морского набега к неприятельскому побережью. В расчетах могли случаться ошибки: флот, загнанный в порт, мог отправиться для нового выхода в море ранее, чем противник это предполагал, и следствием такой ошибки могло быть столкновение врагов в море. Но будь флот, удалившийся в порт первым, способен сохранить свое место в море или будь он вообще в условиях возможности, по мнению противника, помешать его злонамеренной экспедиции к враждебным берегам, – такая экспедиция не могла бы возникнуть до тех пор, пока и другая воюющая сторона не снарядила бы флота, способного померяться с врагом силами в открытом море.

Рост обоих необходимых для морской войны ингредиентов развивался весьма медленно, и как следствие этого весьма медленно совершался и переход от практиковавшихся морских набегов или опустошительных экспедиций к берегам неприятеля к систематической морской войне с правилами, выведенными из опыта, и с аксиомами, требованиям которых практика научила следовать моряков военных флотов почти инстинктивно.

Что касается Англии, то там вопрос о товарах, перевозимых морем, не играл никакой роли ни в наступательных, ни в оборонительных ее военных действиях до времен Елизаветы. Но в самом начале ее царствования мы начинаем уже слышать о захватах призов в Канале. Затем мы слышим о французских и голландских приватирах, современных, а отчасти даже и предшествовавших началу наших частью законных, а частью пиратских действий против богатой торговли Испании. Так Берчетт, рассматривая события 1560–1562 гг. и старания королевы увеличить и улучшить морские силы, говорит: