Мисс Никто (СИ) - Лаас Татьяна. Страница 3
Она призналась:
— Море хотела увидеть, и чтобы людей не было под боком. Хотела насладиться одиночеством.
— Вот людей тут точно нет. — Маки бросил свою одежду на диванчик, оставаясь в белом свитере и джинсах, опустился на пол и принялся стаскивать с себя шерстяные носки. Ник хотела возразить, что в доме не так, чтобы и тепло, но не успела. Маки осторожно прикоснулся к её поджатой ноге и потянул на себя, натягивая на стопу свой носок. — Смотреть страшно, как они у тебя замерзли. Может, у тебя батарея стала сдыхать? — он посмотрел на Ник снизу вверх.
— У меня алхимическая батарея, с вечной реакцией. Просто надо разжечь камин — станет теплее.
Она уже сама протянула Маки вторую стопу. Тот поймал её ладонями, подался вперед, осторожно согревая своим дыханием — теплым, легким, шебуршащимся где-то под кожей странной лаской. Когда он медленно надел на ногу носок, Ник на миг пожалела, что она человек, и у неё не завалялась третья нога. Маки тем временем легко в прыжке поднялся на ноги и улыбнулся, напоминая:
— Хлеб!
Ник кивнула и позвала за собой:
— На кухне.
Маки пошел за ней, не удержавшись от проповеди:
— Хлеб всегда надо держать у дверей, мало ли!
Говорить ему, что для неё обычай не имеет особого значения, потому что она ловец и бояться ей некого, она не стала — пугать парня не хотелось. Слишком давно она была одна. Еще сбежит, узнав, кто она…
На кухне под серьезным взглядом Маки она достала из холодильника хлеб и протянула его парню, разламывая кусок напополам — для себя и для него.
Он откусил хлеб и сказал:
— Покой этого дома священен для меня.
Ник оперлась спиной на дверцу холодильника и спросила:
— Завтракать хочешь?
Парень рассмеялся — смеялся он легко, запрокидывая голову назад и показывая горло, ни один оборотень или вампир так доверять не будет:
— Нет, но от ужина не откажусь. Ники, сейчас уже восемь вечера.
— Ой, — только и сказала она. — Готовить умеешь?
— Я знаю одно потрясающее блюдо — всем нравится. Берешь кусочек хлеба, находишь в холодильнике что-нибудь мажущееся, кладешь на это мажущееся что-нибудь покладистое, сверху прижимаешь вторым кусочком хлеба, и… Есть можно, даже не разогревая! Называется — сэндвич.
Ник одобряюще кивнула:
— Замечательное блюдо! Приготовишь? — она плавно отошла в сторону, приглашающе открывая дверцу холодильника.
— Почему бы и нет! — снова улыбнулся Маки — он был чрезвычайно покладист и добродушен. Он тут же зарылся в холодильнике, отправляя на кухонный стол хлеб, бутылки с соусами, пачку сосисок, ветчину и сыр. Потом мимоходом, закрыв холодильник, поймал Ник за талию и посадил девушку на стол. Его ладони на пару секунд дольше, чем нужно, задержались на талии. Он подмигнул Ник и чуть отстранился в сторону, гибко, словно ива. Воевал он или нет, но явно прошел через службу — только там учат таким скупым, точным, уверенным и завораживающим движениям. Последнее, скорее, побочный эффект — после войны был дикий дефицит человеческих мужчин, и в некоторых округах было введено обязательное многоженство, заметно разбаловавшее мужчин. Ник залюбовалась фигурой Маки — широкоплечий, с узкими бедрами и длинными ногами, сильный и при том изящный. Он сосредоточенно выдавливал соус на хлеб. Соус, отказывавший расставаться с привычной бутылкой, с которой он сроднился за годы пребывания в холодильнике, сопротивлялся, и Маки решительно стукнул бутылку по донышку. Соус обреченно крякнул, заляпывая собой все вокруг — и хлеб, и столешницу, и оказавшуюся рядом Ник.
Маки мягко провел пальцем по голой коленке Ник, вытирая соус. Или еще больше размазывая — она так и не поняла его намерений. Уточнять она не стала, потянувшись к Маки и целуя его в губы. Нравы в человеческих округах сильно пали после войны, особенно из-за конкуренции с вечно прекрасными оборотницами, вампиршами и фейри…
Губы Маки оказались чуть обветренными, но уверенными и быстро захватившими инициативу. Его ладони вновь оказались на её талии, а бедро чуть раздвинуло её ноги, самую малость. Маки тут же отстранился:
— Ты не спросила…
— Я тебя напугала? — с трудом удержала улыбку Ник.
Он прислонился своим лбом её лбу, осторожно целуя возле мочки уха, прихватывая губами маленькую сережку и заставляя тепло диким потоком нестись из бешено бьющегося сердца Ник куда-то вниз живота.
— Что ты, это я боялся напугать тебя — тут на мили нет людей. Одинокой девушке слишком опасно, даже если я и разделил с тобой хлеб…
— Так спроси, — шепотом предложила она.
Он вновь отстранился, чуть прикусил свою губу, а потом качнул головой, так что отросшая челка упала на глаза:
— Ники, я могу тебя поцеловать?
— Попробуй.
— Ники… Это да или нет?
Она, снова дразня его, повторила:
— Попробуй…
Он попробовал. Подался чуть ближе, придвигая Ник плотнее к себе, чтобы она могла обнять его ногами, и снова поцеловал, в этот раз не сдерживаясь, его язык скользнул за губы и дальше, лаская нёбо. Ладони на талии исчезли, чтобы возникнуть на бедре, чуть поглаживая большими пальцами под резинкой свитера. Проникая дальше и дальше. Останавливать их не хотелось. Только Маки решил все сам — он прикрыл глаза, а потом решительно отстранился:
— Ники… Я могу продолжать? — он приоткрыл один глаз, подсматривая за Ник. Это было и трогательно, и так смешно, учитывая его возраст.
Она рассмеялась, закидывая голову назад:
— Оставь эти дикие брачные игры… Тут на мили нет людей и стражи — я не буду никому жаловаться…
Он нахмурился:
— Ники?
Она положила свои руки ему на пояс джинсов, а потом её пальцы уверенно скользнули под его свитер, тут же натыкаясь на длинный, грубый шрам на животе. Воевал. И очень хорошо воевал, потому что Маки без слов сдернул с себя свитер, показывая кучу новых шрамов…
Ночь оказалась упоительной — Маки, пару раз доказавший, что не зря она доверилась ему, даже приготовил ужин — свои знаменитые сэндвичи… И их было приятно есть, лежа в гостиной на шкуре у ярко пылающего камина… Приятно было целоваться просто так, находить новый шрам на его теле и выцеловывать его, заставляя Маки хрипло дышать и просить:
— Еще, Ники… Пожалуйста, еще…
Он был удивительно отзывчив и мягок, Ник уже перестала надеяться, что где-то есть такой мужчина для неё, и вот… В ледяной пустыне, где человеку не выжить, он нашелся. А пах он… Свежескошенным лугом и немного деревом. Очень вкусный запах, сводящий с ума.
Маки перевернулся на живот, приподнялся на руках, нависая над Ник, и прошептал:
— Хочешь увидеть море? Оно тут удивительное…
— Хочу — Ник поднялась на локтях, подаваясь вперед и выдыхая ему в губы. — Хочу…
Он чуть наклонился и… Мурлыкнул. Вместо поцелуя. Реакция Ник был незамедлительной — удар коленом в незащищенный низ живота, руками в грудь и отлететь спиной назад, используя магию — в руке тут же сверкнул серебряный кинжал, направленный на стоически подавляющего стон и ругательства парня. Причем ругательства были вполне заслуженными — Ник не сдерживала силы, хорошо еще, что не готовилась к бою и не принимала зелья.
— Маки. Ты оборотень?
Он еле прошипел:
— Проблемы?
— У тебя. — согласилась Ник. — Ты обязан был предупредить при входе в мой дом.
Маки все же сел, внимательно рассматривая Ник, и в глубине его глаз разгоралась ярость, только в голосе не было ни признака гнева — он был ровным и подозрительно спокойным:
— Этот унизительный Пакт был отменен сразу после войны.
Ник парировала:
— Этот Пакт до сих пор действует на территории Сорок первого округа.
Маки криво улыбнулся, игнорируя кинжал в её руке:
— О, самый расистский округ! Ненавижу его — столько крови за него было пролито.
— Заметь, я не уточняю — на чьей стороне ты сражался.
— Спасибо! Ценю. Убери кинжал — я не представляю для тебя угрозы, ведь я преломил с тобой хлеб. И повторюсь — это не Сорок первый округ. Мы на территории Третьего округа — я тебя предупреждал. Тут я обязан предупреждать о своем происхождении только в одном случае — во время гона. Сейчас не зима, далеко не зима.