Королевский туман (СИ) - Белоусова-Ротштеин Татьяна Д.. Страница 25

— И ты поэтому подрался с полицией?

— Да, — удивительно просто ответил Седрик. И с новым приступом страсти продолжил, — другие работники рассказывают, что там нет шапочек на голову, а халаты у всех старые и рваные. До приезда инспекции даже рукомойников не было! Рабочие говорят, свинцовая пыль очень сладкая на вкус. Когда их тошнит, выходят целые шматки пыли. Каждый работник на этой фабрике расскажет такое твоему комитету, если захочет говорить правду. Работаешь в красном цехе — блюешь красной пылью, если в голубом — голубой, если в черном — черной. Мастер говорит, что мужчины и женщины одинаково подвержены отравлению, но женщин тошнит больше. Еще мастер говорит, что он вообще не нанимал бы на такую работу женщин с большими влажными глазами, для них пыль особенно вредна.

Джеймс еще раз взглянул на Седрика. Тот был совершенно уверен в себе и своих убеждениях. Он был таким же, каким всегда, каким Джеймс его помнил. Он был Седриком Спенсером — светловолосым, дерзким, страстным, глупым.

…Гулкие, вечно холодные коридоры, классы, спальни частной школы и университета, высокие сводчатые потолки, видавшие за почти тысячелетнее свое существование лучших представителей нации. А теперь эти своды вынуждены созерцать их. Последствия хиндийской лихорадки исключали юного Джеймса, сына герцога Мальборо, из всех видов спорта, а Седрик попросту все эти виды спорта презирает. Они вдвоем подолгу шатаются в парке или сидят в библиотеке. Седрик донимает его расспросами про Хиндию или вслух мечтает о своих будущих странствиях. Седрик никогда не унывает, не боится нарушать правила, дерзит учителям и не скучает по дому. От Седрика следовало бы держаться подальше.

— Скажи, неужели ты, правда, думаешь, что забастовками и драками можно облегчить их положение? — без малейшей надежды спросил Джеймс, когда они уже подъезжали к дому.

— Это всё же лучше, чем молчать или надеяться на ваш комитет или светских дурочек вроде Элизабет, — процедил тот, — знаешь, я еще хочу написать обо всем этом.

— Ах, вот оно что, — попытался усмехнуться Джеймс, благоразумно пропустив мимо ушей очередное упоминание леди Голди, — тебе не дает покоя слава сэра Диккенса.

Седрик решительно замотал головой и замахал руками:

— О, нет! У меня не будет никаких ангелочков-сироток, на которых в финале сваливается огромное наследство. Я буду писать только правду.

«Они должны были позволить ему доучиться в Университете, — мрачно подумал Джеймс, — может, тогда всё сложилось бы иначе». И тут вдруг его поразила отвратительная догадка.

— Седрик? — Джеймс резко затормозил у своего особняка. — Когда ты приехал в Лондониум?

Приятель шумно выдохнул и еще раз провел пальцами по волосам:

— Слушай, я не хотел тебе говорить, знал, что ты огорчишься… Я живу здесь уже почти полгода. Снимал нору в трущобах, там и познакомился с фабричными. Но в последнее время папаша окончательно прикрыл моё содержание.

— И ты вспомнил обо мне? Да, я огорчён.

— Ну, прости, — по-детски заныл Седрик, — я бы навестил тебя, когда бы мои дела наладились, клянусь!

— И когда бы это случилось? — съязвил Джеймс, понимая, что вразумлять того бесполезно.

— Когда я допишу и издам книгу. И еще я собираюсь наняться репортером в какую-нибудь не слишком мерзкую газету…

— А я, стало быть, должен вытаскивать тебя из полиции, которая почему-то возникает на твоем пути к успеху?

— Да, — Седрик совсем успокоился и улыбнулся открыто и наивно, — для чего же еще нужны друзья?

Да. Это хорошо, что они друзья.

Джеймс устало потер переносицу. От недавней бодрости не осталось ни капли, и он вдруг подумал, что сейчас ему бы не помешал еще один глоток кофе с апельсином. Но не стоит это поощрять, да и времени уже нет.

— Так что, — осторожно напомнил о себе Седрик, — ты внесёшь залог за остальных?

— Скажешь Огденсу, он сделает, — сухо ответил Джеймс, — к слову о дружбе. Ты нашел Риплинга?

— Конечно! — оживился друг. — Но у него сейчас ни дня свободного нет с этим его синематографом. Он сможет поболтать с нами только в субботу на скачках.

— В субботу?! — Джеймс едва не зарычал. — Я должен ждать его еще четыре дня?!

— Он очень занят…

— Чем он занят?! Я веду расследование от имени правительства!

— Я так ему и сказал! А он заявил, что у него тоже правительственное задание.

— Вы что, все сговорились?! — Джеймс попытался убить этого бездельника взглядом.

— Мы — нет! — Седрик испуганно помотал головой.

Джеймс сделал несколько глубоких вдохов и невероятным усилием воли взял себя в руки.

— Хорошо. Допустим. Еще одно. Если ты теперь такой друг рабочего класса, может быть ты знаешь Алекса Джонса? Он аспирант, живет в Лондониуме, социалист.

Джеймс поражался сам себе, как он мог начисто забыть про студента-аспиранта, явившегося в лавку одновременно с ним и мисс Лайтвуд. Его бы стоило допросить в первую очередь! Интересно, если бы не признание Дишера, Джеймс вообще вспомнил бы про этого Джонса?

А ведь Джеки лукавил, как ни печально это сознавать. Джеймс понимал, что адмирал нарочно не сказал ему сразу про студентов-социалистов, намереваясь всё его внимание сосредоточить на Кейсмене. Но Джеймс, конечно, не имел права его осуждать, он сам придумывал, как использовать эрландца не только против Адамаса, но и против старого друга. Но и полностью доверять старому другу Джеймс уже не мог.

— Знаю, — ответил Седрик, ни на миг не задумавшись, — Алекс Джонс, отличный малый!

— Организуй мне встречу с этим малым. Надеюсь, он не так занят?

— Ну, у него тоже много дел, учёба, профсоюз… Ладно, ладно! — Седрик сделал испуганное лицо и, выскочив из кара, добавил: — я всё устрою в самое ближайшее время!

Глава 16. Тайная служба

— Милорд Леонидас, добрый день! Холодновато сегодня, не правда ли?

— О да, для начала лета прохладно. Ну, по крайней мере, нет дождя.

— Действительно.

— Присаживайтесь, мистер Смит.

Отвезя Седрика домой, Джеймс поспешил в свой комитет, и чуть было не опоздал на встречу с барейским куратором. Едва хватило времени, чтобы вбежать в кабинет и восстановить дыхание. Но труднее всего привести в порядок мысли.

Когда традиционные атлантийские церемонии приветствия были завершены, агент Тайной службы сел в кресло напротив стола и быстро достал из портфеля тонкую сероватую папку. Папка беззвучно легла на стол.

— Вот, это для мистера Адамаса, — любезно пояснил он.

Джеймс механически взял папку, открыл её. Он вдруг почувствовал себя персонажем какой-то абсурдной пьесы. Здесь перед ним сидит и вежливо улыбается настоящий агент Королевской Тайной службы Великоатлантии. А дома его ждут друг-социалист — почти уже анархист! — и хиндийская девчонка, непонятно как попавшая на остров.

Интересно, что бы сейчас сказал на это сам мистер Смит? Мелькнула совсем уж параноидальная мысль — он всё знает! Знает же премьер про мистера Ди. Выходит, Дилан — один из рыцарей. Это, в общем, не удивительно. А кто еще?…

Джеймс коротко взглянул на агента, тот буквально воплощал собой непроницаемость.

Лорд поспешно уставился в папку. Там лежало всего два листка — перечень необходимых веществ и их количество. Бросались в глаза взрывоусилители, коррозийные порошки, несколько разновидностей ядов и еще какие-то составы, насколько он знал, на основе опиума.

— О, вижу, вы планируете там большую работу, — уважительно заметил Джеймс, мысленно прикинув общую стоимость «набора».

— Право, не стоит преувеличивать наш скромный труд, — возразил мистер Смит, — сейчас главное, чтобы Вы и мистер Адамас всё подготовили. Вы с ним уже переговорили?

Вопрос прозвучал мягко и непринужденно, но Джеймс всё равно почувствовал в нем скрытую угрозу-намек: «только попробуй провалить еще и это!».

— Я встречусь с ним в ближайшие дни, — ответил он также непринужденно. «Не сомневайтесь, это я выполню».

Хорошо бы еще самого себя уговорить не сомневаться.