Королевский туман (СИ) - Белоусова-Ротштеин Татьяна Д.. Страница 35

— Дело чести, — бесцветно прошептал профессор, отведя взгляд, — да, именно графа Ди. Почитайте про Лилит и поймете.

Разговор можно было считать законченным.

— А что мне передать мистеру Смиту и премьер-министру? — спросил Джеймс, уже подходя к двери.

— Передайте, чтоб они проваливали к морскому черту. Или к какому угодно!

Глава 22. Бремя

— Послушай, Джей, а что ты тогда спросил меня про опиум? — полюбопытствовал Седрик, едва Джеймс вошел в гостиную. — Я, по-твоему, выгляжу как наркоман?

— Признаться, да, — ответил лорд, не скрывая язвительности.

В комнате витал уже привычный запах алкоголя.

Казавшийся бесконечным день всё-таки подходил к концу. Покинув профессора, Джеймс так и не нашел мисс Лайтвуд на станции. Либо она уехала без него, либо зачем-то решила остаться в университетском городке. Задерживаться и проверять второй вариант Джеймс не мог, ему предстоял еще один важный разговор.

Встреча с Джорджем Таубманом Голди прошла на удивление идеально. Лорд Голди выразил искреннюю радость и признался, что «всё их семейство давно ждало этого». Джеймсу он не показался чем-то удручённым. Лорд Голди выглядел как всегда: ученый-географ, даже будучи на высокой должности, не потерявший исследовательской страсти. Немного усталый, может быть, но это лишь от хлопот последних дней, всё-таки подготовить большую выставку — задача непростая.

Напрямую спросить будущего тестя о делах с мистером Кинзманом Джеймс так и не решился.

К вечеру его голова просто разрывалась, а еще предстояло очень нелегкое чтение. И очень нелегкий разговор с Седриком.

— Надо же, до чего дошло, — вздохнул Спенсер, делая ленивый глоток шерри и помахивая какими-то листками, — пожалуй, это оттого, что я слишком много работаю.

Джеймс красноречиво промолчал. В образовавшейся тишине стали слышны безмятежные звуки с кухни: позвякивание посуды и приговаривание миссис Морис. Экономка готовила чай. Хиндийки в гостиной не было, очевидно, она опять помогает на кухне. После их разговора в кабинете Джеймс её даже не видел.

— Ты что-то пишешь? — осторожно спросил лорд Леонидас. Удивительно, но сейчас ему очень хотелось, чтобы Седрик занялся своим скандальным творчеством и не влезал, куда не следует. — О тяжелой доле рабочего класса?

— Так, пока ничего определенного, — мечтательно вздохнул тот, — но вряд ли моё сочинение добавят в кукольную библиотеку принцессы Мэй.

— Какую еще библиотеку?

— Когда ты последний раз был в Музее? — укоризненно воскликнул Седрик и воззрился на потолок. — Два дня назад там выставили прелестную вещь. Миниатюрный дворец. Проектировал его главный архитектор империи, мистер Лютьенс, а в создании внутреннего убранства принимали участие свыше полутора тысяч мастеров, среди них лучшие художники, оформители и писатели! — продекламировал он голосом экскурсовода. — Работа над ним велась три года. Это подарок для жены принца-наследника от Марии Луизы, сестры королевы.

— Интересная вещь? — поинтересовался Джеймс, пытаясь сообразить, что именно в словах кузена его насторожило.

— О, еще какая! — Седрик сел в кресле ровнее и патетически взмахнул руками, теперь уже точно изображая ведущего на открытии. — Во дворике, как положено, маленький сад, разумеется, с живыми растениями. На цокольном этаже располагается гараж с точными копиями новейших парокаров, а также заполненный винный погреб. В гостиной время показывают настоящие часы от лучшей часовой фирмы Великоатлантии. В столовой — настоящий серебряный сервиз и хрустальные бокалы. Обратите внимание на великолепную настенную роспись, на мраморные скульптуры и паркетный пол, на рояль в салоне и рисунки в рамках на стенах уборной. Там, кстати, проведена горячая и холодная вода. И, разумеется, канализация! Комната досуга принцессы — в модном азиатском стиле. Только посмотрите, какая славная там ширма! В гладильной — швейная машинка «Зингер». В детской — игрушки, среди которых, маленький театр. Синий цвет детской как бы говорит, что здесь спит наследник, любимый внук нашей почтенной королевы. Во всем доме, кстати, проведено электричество.

— Потрясающе, — со скукой отозвался Джеймс, — что, и библиотека есть?

— Разумеется! Крохотные книжки — ручная работа лучших мастеров и издательств. Миниатюрные издания всех почтенных классиков атлантийской литературы и лучших современных её представителей!

— Постарайся не умереть от зависти.

— Постараюсь, — Седрик скривился, залпом выпил остатки шерри и просюсюкал: — ах, это такая милая вещь, этот домик! Жаль, бедному внучку не дали в него поиграть, сразу отправили в Музей!

Джеймс рассеянно отвернулся. Приятеля надо было как-то наставлять на путь истинный, но лорд, во-первых, никогда не умел читать проповеди, а во-вторых, с трудом представлял теперь, какой путь для Седрика — истинный. И, похоже, сейчас им совсем не по пути. Лучше бы им держаться подальше друг от друга.

И тут, наконец, до Джеймса дошло:

— Ты был в Музее? — спросил он, резко обернувшись.

— Да, заглянул сегодня, было свободных полчаса, — беспечно отозвался Седрик, потянувшись за бутылкой.

Снова повисло молчание — густое, липкое, темное. Удушающее.

— Если хочешь знать, Элизабет я там не видел, — пожав плечами, заметил Седрик.

— Ну, вряд ли ты встретил бы её в открытых залах, — очень-очень спокойно заметил Джеймс, — она сейчас занята подготовкой выставки по Родезии.

— О, да, я видел плакаты. Грандиозно, — заметил кузен, уже не скрывая сарказма.

— Да, грандиозно, — серьезно согласился Джеймс и, откинувшись в кресле, произнес, наконец, самое главное: — впрочем, скоро у вас будет случай поздороваться. Мы с Элизабет объявим о своей помолвке на открытии выставки.

От Седрика можно было ожидать любой реакции: от взрыва до полнейшей апатии. Но тот лишь неопределенно качнул головой.

— Ты всё-таки решился… Что ж, поздравляю.

— Спасибо, — ответил Джеймс, не веря в это ледяное спокойствие. Он слишком хорошо знает своего кузена-бунтаря! — Рад, что ты… что ты рад за нас.

— Да, знаешь ли, — Седрик задумчиво посмотрел сквозь стакан, — это правильно. А то, что между нами было тогда, это не правильно…

— Это в прошлом, — быстро заметил лорд, — это была глупость. Мы были молодые и…

— А сейчас старые.

Разговор, память, нервы — всё натянулось как одна общая струна.

Миссис Морис внесла чай и своим появлением спасла их. Хотя бы на какое-то время.

— Чай, надеюсь, традиционный? — нервно усмехнулся Джеймс. — Ваша помощница ничего туда не подсыпала?

— Бедняжке сегодня с утра нездоровится, — вздохнула экономка и посмотрела на Джеймса с укором, будто в нездоровье мисс Агрэ был виноват лично он, — ей бы стоило больше гулять.

— Дышать живительным лондониумским воздухом? — наивно уточнил Седрик.

Миссис Морис поставила поднос и покачала головой с еще большим укором:

— Нехорошо девочке всё время сидеть взаперти. Мистер Кинзман не держал её в доме, как пленницу, она ходила за покупками и просто гуляла.

— Мистер Кинзман мог себе такое позволить, его не приглашали на собрания правительства, — отмахнулся Джеймс, — я не хочу, чтобы её видели входящей и выходящей из моего дома.

Седрик промолчал и только красноречиво ухмыльнулся. Но миссис Морис молчать не желала:

— Что за глупые предрассудки? Вот у нашего соседа служит повар-чанхаец, отличный повар! — она со звоном переставила чашки. — И долго девочке так сидеть? Мы должны учить и воспитывать её, как подобает приличной леди. Таков наш долг. Эти бедные люди ведь не виноваты, что родились в дикой стране, среди грязи, невежества и язычества! Наша священная обязанность принести им свет цивилизации, привести к этому свету.

— Миссис Морис, а Вы могли бы стать отменным миссионером, — с явной скукой в голосе заметил Седрик.

— Мой покойный супруг был миссионером, — экономка гордо вскинула подбородок, — он погиб много лет назад в южной Африке от стрелы дикаря. Но поверите ли, я не держу зла на того дикаря. Это не его вина, а его беда, а наш долг сделать всё, чтобы этой беды больше не было. Это наше тяжелое и почетное бремя. Знаете, я недавно прочитала такое замечательное стихотворение во «Временах»…