Казнь Мира. Книга первая (СИ) - Трефилова Майя. Страница 25

«Если этот сломается, то ни один человек не будет дальше сражаться», — подумал Лу Тенгру, но сомнения не озвучил. Он накрыл себя и Гиддеона защитным куполом и только потом произнёс:

— Мы заманим в ловушку его и Сагариса. Пусть снимут все защитные печати и поднимутся к Зеркалу. Ему нужна плотная оболочка. Рукой демона он…

Лу Тенгру не решился произносить имя. Боялся сильнее расстроить Гиддеона.

— Он попытается нанести удар по Зеркалу, объединив своё сознание с сознанием Сагариса. В этот момент магикорцы свяжут врагов чарами Времени на пару секунд, но этого хватит. Тогда я обрушу на башню Звездопад, и он сожжёт обоих. Зеркало останется цело.

«Покров Времени не даст магикорцам быстро телепортироваться. Скорее всего, они тоже погибнут», — этого произносить Лу Тенгру не стал. Ясно, что Гиддеон и так понял. Жертва велика, но оправдана. Только магикорец слишком часто косился на мёртвого Сиана. «Я не хочу гибели людей, но иного выхода нет», — пытался оправдать себя Лу Тенгру.

Колдовской взор открыл ему, что главный враг продолжает снимать печати, которые сам когда-то и ставил. Всё выше и выше могут подняться демоны, всё меньше и меньше остаётся времени.

Лу Тенгру колебался. Пока не снята полностью защита Зеркала, он телепортировать к чаше не сможет. От инородцев она отгорожена так же, как от демонов. Колдун злился. Ему приходилось полагаться на Гиддеона, который изложит план белым магикорцам, а те доверятся Лу Тенгру.

Щит погас. Гиддеон кивнул и исчез. Эльф остался один в тревожном ожидании. С каждой минутой его взор охватывал башню всё выше. От беспамятства очнулся Сагарис; синюю шею надвое разделила чёрная полоса. Демон ступил на лестницу тяжёлым шагом, и поднимался неспешно, будто ещё пребывая в забытье. За братом семенил Кнун.

Нижние этажи пустовали. Выжившие защитники не спешили на помощь, что даже радовало Лу Тенгру. Не нужны лишние жертвы.

Гулко билось в тишине встревоженное сердце. Лу Тенгру мог призвать звездопад настолько мощный, что от башни остался бы один фундамент. Только эта сила требовала высокой платы. Не призови Лу Тенгру раньше гнев звёзд, может, ему бы удалось пережить заклинание, но второй раз оно выест всю колдовскую мощь, и эльф умрёт. «Справедливо, — подумал Лу Тенгру. — Не только людям погибать».

Сквозь стены он ощутил пылающий взгляд Сагариса, и голос демона ударил молотом по голове: «Ты не смог убить меня раньше, и в этот раз ничего не выйдет. Ты хочешь умереть, чтобы не видеть свой последний проигрыш».

«Нет!» — крикнул Лу Тенгру мозаичным стенам, но те промолчали. «Ситинхэ, не оставь меня. Помоги поверить в людей так, как можешь только ты».

Страсти в душе Лу Тенгру утихали, вытесняемые образом величественной девы, мудрой и милосердной.

Фео самозабвенно читал сложнейшее заклинание, повторяя имена Великих Духов и призыв к Вихрю времён вслед за белыми магикорцами и их учениками, окружившими Зеркало. Хор десятков голосов гнал тревогу, но Фео то и дело пытался взглянуть за край чаши. Сияние Зеркала наполняло зал мягким серебристым светом.

Действо нарушила яркая вспышка. Резкой, неестественной тишиной магикорцы встретили Гиддеона.

— Сюда идёт Сагарис. С ним… тень.

Фео недоумённо уставился на отца, затем обвёл взглядом остальных. Ученики выглядели растерянными, но скорее от незнания, как и Фео. Лица магикорцев окаменели, глаза потеряли блеск и застыли.

— Телепортируем учеников вниз и накроем зал зеркальным покровом. Когда демон сольётся с тенью и занесёт руку над Зеркалом, мы свяжем врага Вихрем времён. Звездопад Лу Тенгру всё довершит.

Возмущенный вой сотряс зал.

— А мы умирать останемся? Почему мы должны верить Лу Тенгру? Может, он убежит?

Гиддеон провёл ладонью по глади Зеркала.

— Я ему верю, он много раз помогал нам и сейчас не уйдёт. Но людей должны защищать люди.

Глава белых магикорцев, уже глубокий старик, тоже коснулся Зеркала. Над чашей колыхнулся силуэт мертвеца. В нём Фео узнал Сиана и, сжав кулаки, отвернулся к стене.

Спасённая жизнь оборвалась на следующий же день.

— Сейчас важно, — ответил Гиддеон, но голос его чуть дрогнул, — что времени у нас мало.

Подавив страх, Фео произнёс:

— Отец, я не уйду. Не могу уйти, пока ты здесь.

— Верно. Все мы слуги Магикора, не к лицу нам бежать, — поддержали другие юноши. — Мы поможем.

Фео знал, о чём думает отец. Винит себя, что не защитил сына, что Сагарис дойдёт до Зеркала. Вот только сын уже не ребёнок, а защитник святыни, как и все в Цитадели. Гиддеон не возражал. Только в глазах его мелькнуло сожаление о жизнях, которые могли быть спасены.

— Разум ваш должен быть пуст, как и сердца, — произнёс Гиддеон, ещё раз оглядывая всех присутствующих.— Зеркальный покров обманет демонов, но даже сквозь него враги могут уловить мысли и чувства. За ним вы будете ждать. Я же выйду вперед…

— Зачем? — влез Фео.

Все смотрели на Гиддеона в тревожном ожидании.

— Сагарис не поверит, что я ушёл, и станет искать ловушку. Я выйду к нему и буду защищать Зеркало.

— Ты погибнешь!

Фео не стыдился, что не сдержался. Не жалел себя, чтобы не дать отцу погибнуть…

— Если хочешь остаться, веди себя достойно.

«И мыслью не смей себя выдать», — прочёл Фео во взгляде отца.

Больше никто не возражал. Гиддеон передал Осколок Главе белых магикорцев, а сам встал возле чаши. Фео хотел сказать ещё что-нибудь, ободрить отца или хотя бы себя, но слова не шли. В голове воцарился туман, и бездумно Фео повторял за остальными заклинание Зеркального покрова. Это особая формула, очень сложная. Зал окутывали чары, возвращая день, когда рядом с чашей никого не было. Магикорцы становились невидимы взору, их выбросило из течения времени, но они продолжали присутствовать здесь. Это заклинание скрывало от демонов лучше чар Магикора.

Фео чувствовал, что может всех подвести, но уходить уже поздно. Стиснув зубы, он вошёл под покров, оставив отца ждать смерти.

Тяжёлые двери распахнулись. За ними клубился мрак. От темноты отделился силуэт, и Фео узнал странную тень.

Она подняла руки, и на стенах проступили сияющие руны, которые тут же померкли. Последние защитные печати сорваны. Гиддеон наблюдал. Тень тоже не нападала, только обошла чашу по кругу, заглядывая в зеркальную гладь. Святыня отвечала треском и тихим воем, будто готовилась лопнуть и сама себя оплакивала.

В зал вошёл высокий синекожий демон. Сагарис. Сердце Фео сковал холод. Другие юноши выглядели встревоженными, но пока стояли смирно.

— Давно не виделись, Део! Где твои друзья-магикорцы? Вроде не все успели умереть, белые уж точно, — ехидно поинтересовался Сагарис.

Молчание.

— Ты, надеюсь, рад видеть своего царя? Жаль, другие его не увидят.

«Какого царя?» — подумал Фео. Сагарис, конечно, царь. Внутренний голос подсказывал Фео, что демон не себя имел в виду. Может, странную тень? Чья же она?

Фео никогда не мог похвастать острым зрением, но сейчас увидел, как от виска вдоль щеки Гиддеона скатилась капля пота. Отец вновь не ответил.

Тень вдруг согнулась пополам и закашлялась, на что царь демонов покачал головой:

— Интересно тут у вас, но, сам видишь, Лариосе пока тяжело даются такие прогулки.

Красная молния разбила колонну, перед которой только что стоял Гиддеон. Отец появился с другой стороны чаши и крикнул:

— Вихрь времён!

Сагарис застыл, но лишь на миг. Тень махнула рукавом, сняв чары с демона.

Вновь красная вспышка. Гиддеон увернулся и в этот раз. Оказавшись позади врагов, он невидимым хлыстом ударил обоих. Демон зашипел, а тень лишь скользнула в сторону. Жестом Гиддеон отбросил Сагариса к чаше, а через миг прижал его руку к Зеркалу.

— Вихрь времён!

От воя у Фео заложило уши и замерло сердце. Гиддеон пролетел сквозь сына и ударился спиной о стену. Только магический щит спас от перелома спины. Отец быстро встал и прошёл через покров обратно, к чаше.