Противостояние (СИ) - Аянский Егор. Страница 36

Опасения не оправдались. Инкубатор встретил меня все той же пустотой, а Вилка, похоже, действительно не собиралась меня ловить силой.

Неужели мои друзья действительно у нее?

Следующие полчаса прошли в диком напряжении. Я не сводил глаз с запертой двери и постоянно прислушивался ко всему, что творилось вокруг, но тщетно. Никто в мой бывший домик не пришел, и никто из него не ушел. В какой-то момент мне даже начало казаться, что она психанула и отправила пленников в Ад, а затем просто покинула это место.

Но двери все-таки открылись. Я весь подобрался, словно сжатая пружина и уставился в темноту. Ночное зрение тигра уступало таковому у лигера, тем не менее мне легко удалось разглядеть силуэт вышедшего наружу человека, а когда он зажег факел его даже удалось узнать.

Рихтер. Тот самый ассасин, с которым у меня уже неоднократно пересекались дорожки, начиная со времен Васюганских болот. Похоже парень неплохо закрепился в Северном альянсе и обладал определенным доверием Виолетты и ее отца.

— Здесь никого нет, — произнес он в сторону дверного проема.

Я было дернулся, но затем решил еще немного подождать, чтобы понять с кем он говорит.

— Он может прятаться от нас в невидимости, — раздался голос Вилки.

— Но разведка ничего не показала.

— Она больше на него не работает, — уверенно ответила девочка. — Вы его никогда не найдете, если он сам того не захочет.

Твою кочерыжку! Да откуда она столько знает о «призраках»?

— Что будем делать с пленными? — поинтересовался Рихтер.

— Выводите. Твои бойцы пусть тоже выходят наружу.

— Все?

— Все.

Не нравится мне все это… Напоминает спектакль.

С минуту из недр дома раздавалась какая-то возня, а затем выход осветился десятком факелов и через него начала вытекать процессия из двадцати-двадцати пяти ходоков. Дима с Лерой шли в самой голове колонны, еле переставляя ноги и выглядели жутко измученными.

Их пытали?

Внутри меня все взбушевалось, но я сдержался и продолжил наблюдение.

— Ворон! — громко произнесла Вилка в пустоту. — Если ты здесь — подай знак!

— Ар-р-р! — прорычал я в ответ и в два бесшумных прыжка сменил наблюдательную позицию.

— Он здесь, — заключила девочка, и снова обратилась ко мне: — Сейчас твои друзья улетят в безопасное место.

А надгробия?

Она словно прочитала мои мысли и отдала еще одну команду:

— Сыч, Афродита. Поставьте камни возрождения прямо тут, чтобы он их увидел.

Оба пленника переглянулись и через секунду перед ними появились две могильные плиты с их именами. Это уже точно не могло быть постановкой.

А как ей удается им так легко приказывать?

— Сейчас вы телепортируетесь в крепость, — продолжила Вилка. — Оттуда переместитесь в Лазейку и зарегистрируете точки привязки на Погосте. Там им ничего не грозит.

И снова они подчинились. Первой каст возвращения начала Афродита, а Сыч чуть задержался. Но только для того, чтобы обиженно крикнуть в пустоту:

— Гнида ты, Ворон!

Чего-о-о⁈

Я кое-как сдержался, чтобы не выпрыгнуть из невидимости и не устроить разборки прямо там. Но ситуация продолжала оставаться опасной, так что пришлось молча проглотить обиду. У меня еще будет время все выяснить.

Вспышка.

Вторая.

Они исчезли. Следующую пару минут принадлежащие им надгробия оставались стоять на виду, а затем медленно растворились в воздухе. Сомнений не было — их переставили законные хозяева, уж мне-то точно известно, как в реальности происходит уничтожение могильных плит.

— Вы тоже уходите, — отдала новый приказ Вилка, на этот раз своим людям. — Я буду говорить с ним наедине.

Группа Рихтера молча подчинилась. Отряд почти одновременно загорелся сиянием двух десятков телепортов и через минуту в инкубаторе снова стало пусто. Остались только мы вдвоем. Даже если в доме кто-то и спрятался — вне его стен мне вреда все равно причинить не смогли бы.

Хм… Если пленники так легко выполняли ее команды, то где гарантия, что они просто не улетели отсюда в новую тюрьму?

— Ворон, я выполнила все твои условия, — устало произнесла Вилка.

Отменить слияние!

Абсолютная защита!

Я вышел из тени и направился прямо к ней, попутно переваривая увиденное. Как оказалось, она обладала куда большей властью над ходоками, чем мне представлялось изначально, но я все еще не понимал, каким образом ей все так легко удалось провернуть. И Сыч, и Афродита были сиротами, так что речи о том, что их вынуждали выполнять приказы с помощью шантажа смотрелось маловероятным.

— Теперь ты меня выслушаешь? — с надеждой произнесла она. — Я тебе решила поверить, и надеюсь ты мне отплатишь тем же.

— Сначала ты мне ответишь на один вопрос, — процедил я раздраженно. — Предупреждаю, если это будет очередная ложь — никакого разговора не будет.

— Спрашивай, — вздохнула девочка, усаживаясь прямо на порог моего бывшего дома.

— Почему мои друзья тебя слушались?

— Мои люди их пытали, — ответила она. — А еще постоянно подлечивали, чтобы случайно не померли. И они стали подчиняться.

Это было похоже на почерк Кастора и точно не могло быть ложью. Однако фраза из ее уст прозвучала так, словно для нее устроить подобное было не сложнее, чем почистить зубы.

— А их могилы? — проскрежетал я зубами. — Как ты их заставила их переставлять собственные могилы по первому твоему требованию? Они не похожи на самоубийц.

— Им было очень больно, — пожала плечами Вилка. — А я пообещала, что боль уйдет, как только они меня станут слушаться.

Твою… Твою мать… Мне захотелось схватиться за голову, от отчаяния. И вот я пытался с этим моральным уродцем наладить нормальный человеческий контакт? Да здесь армия лучших психологов в мире не справится! В этой маленькой паскуде дерьма оказалось ничуть не меньше, чем в ее отце. Мне вдруг стало понятно, что отпустить моих друзей ей абсолютно ничего не стоило, и если надо — их всегда для нее поймают еще раз. Не здесь — так на Земле.

— Ну ты и мразь! — выдохнул я.

— Ты попросил меня говорить правду — я сказала, — невозмутимо ответила она.

— Да ты вообще понимаешь, что такое сострадание? — взорвался я. — Что такое любовь? Жалость? Боль?

— А ты⁈ — она внезапно вскочила на ноги и посмотрела на меня прожигающим насквозь взглядом: — Ты жил трехлетним ребенком в притоне с наркоманами? Ты ел мертвого котенка, забившись под кровать, чтобы не сдохнуть от голода? А может тебе рассказать про ежедневные пытки препаратами в госпитале, когда тебе кажется, что по твоим венам бежит раскаленная кислота? Ты ждешь от медсестер хоть какого-то сочувствия, но вместо этого тебя все вокруг ненавидят, смотрят как на кусок гниющей плоти, занявшего палату с дорогим оборудованием.

Меня чуть не стошнило…

— Это… Это правда?

— Заткнись и не перебивай! — она по-детски затопала по земле ногами. — Ты хотел знать, способна ли я любить? Способна! Но человек, который вытащил меня из этого; который дал мне все, и которого я по-настоящему любила, теперь испытывает ежедневные муки, благодаря тебе. Я не могу его обнять, не могу прикоснуться к его тёплой щеке. Считаешь, что я монстр? Да — я монстр! Собрался меня перевоспитать? Начни прямо сейчас — покажи, что умеешь держать слово!

— Что тебе от меня от нужно? — я обессиленно опустился на землю, прямо напротив нее.

— Помоги мне вытащить папу из Ада, — ее глаза снова наполнились слезами. — Пожалуйста… Он не такой плохой, как ты думаешь.

Мне стало не по себе. Я одновременно ненавидел эту маленькую безжалостную мерзавку, но вместе с тем искренне ее жалел. Кто знает, что могло бы из этого смышленного ребенка получиться, сложись судьба иначе.

— Ты же знаешь, что теперь это невозможно, — вздохнул я.

— Возможно, Ворон, — она подняла заплаканные глаза и посмотрела на меня с такой искренней надеждой, что пробрало до мурашек.

— Каким образом?