Дело о золотой маске (СИ) - Кузнецова Светлана. Страница 30

Не рептилия… вернее, не совсем. Итен, по правде говоря, плохо представлял, что оно такое и насколько разумно. Слова, вроде бы, понимало и могло говорить. Впрочем, при сильных ментальных способностях — а без них как бы оно цеплялось к жертвам? — подобное несложно.

В деревнях такое кликали болотниками за любовь селиться под гатями, лихими лесниками и как-то еще. Несколько похожих существ разбойничали по зимним трактам, но не сказать, чтобы были очень уж опасны. Любой путник, запасшийся соответствующим оберегом, отпугнул бы, а деревенские еще и заговоры знали, прикалывали к одежде веточку рябины, когда шли в лес, и ее вполне хватало. Но вот этот болотник как-то пробрался в Гранвиль и превратился в неожиданную проблему для жителей.

К слову, из-за их же, жителей, глупости. Потому как не им, всем таким-разэтаким городским, верить в побасенки деревенского отрепья и, тем более, рябиной карманы забивать. А как решит кто, что не местные, а понаехавшие да перебравшиеся?

Итен подобных фанаберий не понимал. Они попросту не умещались у него в голове. Лидар лишь посмеивался и обращал его внимание на то, что глупость проявляют-то именно понаехавшие-перебравшиеся. Пусть не в первом поколении, но втором-третьем. Поскольку слишком кичатся положением столичных жителей и до дрожи не хотят, чтобы кто-нибудь подумал о них как о бывших деревенских. Может, прав был, может нет.

Управление предупреждало людей, живущих рядом с набережной, настаивало на ношении оберегов от любого воздействия, в том числе ментального. Полицейские к стандартным амулетам носили с собой рябину.

Итен не носил ничего. Он заимел привычку гулять по набережной и «терять» мелочь. Переступить через принцип не подавать никому и никогда он сумел лишь так. И именно на набережной он скрывал полицейский значок, чтобы тот не привлекал внимания. Осанкой и внешностью он не походил на боевого мага. Давняя история с внушением дракона привела к тому, что зацепить его зовом не выходило. Он мог лишь для вида поддаться, но прекрасно осознавал себя и мог прекратить повиноваться в любой момент.

Но надо же было существу подловить его именно сейчас! Видать, обида на Дракаретта сыграла роль маячка, а может, твари просто хотелось жрать, а тут такая лакомая добыча вывалилась из портала.

— Я ведь жалкий. Я жалкий. Я безобидный… — всхлипывая, причитало существо.

— И жрать хочешь, — подсказал Итен.

— Д-да… — пробулькало в ответ.

Виски сдавило. Итен мотнул головой, скидывая воздействие. С таким попробуй согласись, в миг заворожит и сожрет всю имеющуюся жизненную силу.

— Т-ты непральный. Совсем-совсем непральный…

— Знаю.

Итен скосил взгляд. В свете фонаря блеснуло ледяное лезвие. Оно скрывалось в, казалось бы, самой обычной кривой палке, с помощью которой существо передвигалось. Не возникало сомнений, именно оно выдвигалось с щелчком, впивалось под лопатку и выжимало все возможное, передавая через дерево хозяину. А труп потом просто падал в воду. Лед и вода не оставляли следов, последний отголосок магии заживлял рану, и полиции оставался лишь утопленник по неизвестным причинам сведший счеты с жизнью.

— Ма-о-йо! Последнее отобрать у инвали-ида хочешь? — застонало существо, проследив за его взглядом. Оно снова потянулось в его сторону трехпалой конечностью, совсем на чуть приблизившись.

— Не стоит, — предупредил Итен, очертив между собой и тварью в воздухе полукруг. Не возникло какой-либо преграды, но существо отпрянуло и заскулило. — Полиция Гранвиля. ООМП — отдел особых магических преступлений.

Амулет связи привычно лег в ладонь. После насыщенного дня, вечера и половины ночи самолично тащить преступника в управление Итену не улыбалось. Однако прежде, чем он осуществил вызов дежурного, его внимание привлек плеск. Странно мелодичный он заставил его вздрогнуть. Нежный звон арфы не заставил себя ждать, а затем все его существо затопил голос воистину волшебный.

* * *

— Во славу героям, в бою побеждающим, ныне слагаю я оду свою, ибо…

— Прекрати, а? — попросил Итен, тяжело опускаясь на стул напротив друга.

— А чего прекрати-то? — не понял Лидар. — Ты злыдню заловил?

— Заловил, — согласился Итен.

— Ты наш град освободил?

— Освободил, — вздохнул Итен.

— И теперь воитель наш, тот, кто город нынче спас…

— Ли, а к чему Ру-а мерещится?

Лидар поперхнулся на полуслове и вмиг посерьезнел.

— А ты уверен, что именно Ру-а, а не кто-то из морского народца решил поразвлечься? Среди них, знаешь ли, шутники встречаются.

Итен подавил излишне мечтательную улыбку и прикрыл глаза. В них тоже могло отразиться всякое.

— В два часа после полуночи на безлюдной набережной? Ну-ну. Охотно верю.

— Во-первых, не такой и безлюдной, раз там ты был и это… этот. С чего ты взял-то? — Лидар всплеснул руками.

— Золотоволосая дева. Именно дева, а не рептилия, Ли. От которой идет легкое перламутровое свечение. Далеко, но лицо миловидное и живое. Она словно колышется при каждом ударе ветра. В руках — арфа. Вместо ног — хвост.

Он рассказывал, а Лидар хмурился все сильнее.

— Она с тобой заговорила? — спросил он.

Итен покачал головой.

Призрачную деву вроде как было принято обозревать на островах, а не на набережной Гранвиля. Ученые так и не сошлись в мнениях существует ли она вообще. Островитяне же связывали с ее появлением всякое. Настолько противоречивое, что раньше Итен не забивал себе голову. Ему как-то было совершенно все равно существует Ру-а или когда-то кто-то перебрал выпивки, потом порассказал небылиц по кабакам, а затем его историю подхватили и дополнили. Множество слухов и суеверий именно так входили в повседневную жизнь и даже со временем обретали реальность. Поскольку для мага в теории не существовало невозможного. Если хорошенько подумать, данная способность отнюдь не упрощала им жизнь. Скорее, наоборот. Поверит какой-нибудь маг, будто сквозь зеркала можно ходить, и выйдет в зазеркалье, где заплутает так, что и сто лет не сыщешь; испугается, будто монстр, обитающий в шкафу, вовсе не выдумка четырехлетнего сына, и тварь воплотится и из шкафа выползет, уничтожай ее потом. И еще хорошо, что воистину живым воображением обладают единицы (не иначе инстинкт самосохранения дает о себе знать), а магия не дается людям молодым и, следовательно, чувствительным.

— Плакала? — спросил Лидар глухо и чуть ли не плотоядно.

— Пела.

— Фух… — Лидар вытащил платок и промокнул лоб, на котором выступила испарина. — Ты меня так больше не пугай, — попросил он и, сорвавшись с места с легкостью, которую сложно было предположить в столь крупном теле, метнулся к двери.

— Несравненная госпожа начальница! — заорал он, выглянув в коридор. — Будьте добры сюда, пожалуйста.

Итен фыркнул. Если друг начинал причинять хорошее настроение окружающим, ему просто-таки необходимо было отдохнуть.

Потом Лидар столь же легко как метнулся к двери, выметнулся обратно. Стоило его седалищу упокоиться на рабочем месте, в кабинет вошла Ирвина.

— И кому у нас спокойно не живется? — поинтересовалась она. — Кто у нас такой смелый? Привет, Итен.

— Я не смелый, мне нужен человек образованный и знающий. Поскольку во всех деревнях интерпретации явлений тонких материй и существ свои, вы ведь знаете, несравненная, — затараторил Лидар. — Так вот, дабы ни в коем случае не ввести своего друга в заблуждение…

— В чем дело? — перебила Ирвина.

— К чему поют Ру-а?

Ирвина цокнула языком.

— Предвещает перемены.

— Фух, — выдал Лидар снова и схватился за грудь. — Отлегло. Итен, станешь меня снова так пугать, и я… не знаю, что сделаю. Уволюсь!

— Я тебе уволюсь, — фыркнула Ирвина. — Еще они указывают на опасные места. Так тебе явилась Ру-а?

Итен кивнул.

— Пела-то хоть благозвучно? — поинтересовался Лидар.

— Волшебно!

— Ну-ну… — Ирвина прошла в кабинет и словно невзначай уронила руки на его плечи. — Заканчивай говорить таким влюбленным голосом, уведет.