Темные Знамения (СИ) - Коробов Андрей. Страница 13

Всё-таки странно. Не по уставу, как минимум. И ведь умудрилась же скинуть с себя больничную пижаму. Ничему из этого Альдред не придал особого значения.

Сестра Кайя смотрела на него с едва заметной полуулыбкой, как идеал женской красоты с модерновых картин в ателье прогрессивных художников. И он таял в её томных глазах, как снег в первую капель.

Подобно воспитаннику, наставница мало походила на местных. Оба они издалека. Альдред – из иноземцев, которые в своё время обосновались в житнице посередь полуострова. У сестры Кайи происхождение поинтереснее: она из горцев, что живут кантонами на севере. Суровый и беспросветно нищий край, откуда выходят первоклассные наёмники.

По ней и не скажешь. Русые волосы, оформленные в аккуратное каре. Тонкие и узкие губы. Маленькая голова – чисто зрительно. И это при больших и выразительных глазах цвета свежескошенной травы. Маленький нос чуть картошкой слегка задран.

Несмотря на то, что ей было уже за тридцать, она сохранила детские черты лица и мимику кошки. Кто её лично не знал, никогда бы не подумал, что эта особа – прирождённый убийца и умелый манипулятор.

Когда они встретились впервые, Альдред был ещё юн. Она пришла в его жизнь, как роковая женщина в обличии спасительницы. Сестре Кайе было достаточно поманить его пальчиком, и мальчик пошёл за ней.

Будто бродячая псина, сманенная аппетитной косточкой.

Он погонял во рту воздух, не спеша вступать в разговор. Отвёл глаза. Ему не хотелось вот так с порога выливать на Кайю всю ту грязь, что отравляла его разум.

– Да вот… Присел отдохнуть. Всё равно позднее назначенного часа в Башню я бы не пришёл, – пространно бубнил он.

– Я тебя всего обыскалась, – посетовала она. Садиться рядом не спешила. – Думала, ты или уже ушёл, или вообще в Круге остался…

– Но я здесь. – Альдред пожал плечами. Он взглянул на неё обеспокоенно: – А вы чего подскочили? Уже выписали из лазарета?

Наставница хихикнула. Воспитанник никак не мог разгадать, как она могла держаться так беспечно, имея за плечами богатый боевой опыт в миру и в Инквизиции. Одна-единственная бойня в Рунном Зале втоптала его в землю. Похоже, время действительно лечит, и время делает людей крепче.

– Лежать на койке смерти подобно, – рассуждала она бодро. – Я подумала, почему бы не выбраться, не размяться, заодно бы почтила память братьев по оружию.

– Панихида уже закончилась, – констатировал Альдред.

– Да уж понятно, припозднилась. Как всё прошло?

– Ну, в точности так, как преподносят рекрутам, – допускал тот. – Светлейшая приняла всех, кроме одного. Одного отправил в Чистилище Темнейший.

– А-а! – Сестру Кайю осенило. – Сержанта Каттанело?

– Именно.

Ментор призадумалась.

– Не так уж и плохо. Он действительно спас свою душу, раз стал инквизитором.

– Если я правильно помню, всем новобранцам обещают пропуск в рай…

– Всё верно. Только для этого надо усердно трудиться, помнишь? Витторио Каттанело в миру сильно набедокурил. У него было два пути – к нам или на плаху. Такие, как он, умирать не спешат. Даже у подобных Каттанело есть возможность отличиться и замлеть в объятиях Света. Он не дожал где-то. И получилось, что получилось…

Альдред опустил голову.

– Ты не переживай так. Мы заключены между Светом и Тьмой. Они всё видят. Не каждому дано в миру заслужить кущи Светлейшей. Многие отправятся в Чистилище ввиду несовершенства, затем попробуют снова. Каттанело только лишь сравнял шансы. Может, в следующей жизни он станет монахом и разорвёт цепь перерождений…

– Что насчёт нас?

– За себя не беспокойся. Ты поступил в Инквизицию с чистой душой. Твои грехи в миру – детский лепет в сравнении даже с моими. А что касается меня… Мне и Чистилища вполне хватит. Жить в Равновесном мире – это интересно. Столько судеб испытать… За будущее воплощение не буду судить, но я бы рождалась опять и опять. В рай лично я совсем не спешу…

Её воспитанник поднял подбородок и опёр на руки, сцепленные в замок.

И всё-таки удивительно, как церковный закон пронизывает Равновесие мира. Деяния Инквизиции – это благо. Примерно то же самое, что происходит в миру, – грех и повод отправить человеческие души в Серость. Это называют преступлением.

Альдред ненароком обеспечил своё будущее в вечности, пускай не желал того. Пускай не упивался ремеслом своим так, как другие.

Позиция сестры Кайи будоражила его, и на то у него имелась куча причин. Ему казалось, она несколько оторвана от яви, позабыв за годы службы, какие вызовы бросала ей судьба в миру.

Иерархическая пирамида, наказанная Светом и Тьмой, сделала наставницу той, кто она есть. На её месте Альдред разорвал бы эту порочную цепь для себя. В отличие от неё он помнил, что ему пришлось пережить. Ещё одной такой доли он принять не хотел.

Куратор попросту не понимал: сестра Кайя – истинная соль земли. Почище даже инквизиторов, что бы ни говорил архиепископ Габен.

Своё мнение практик решил придержать. Ментор – не та, кому бы он стал перечить. Ибо знал, что ей обязан всем, что имеет. Без неё у него не было будущего.

Молчание установилось на минуту-две. Его нарушила сестра Кайя:

– Холодает уже. Да и дождь скоро начнётся.

– Да. Надо вернуться в Башню. Вы и так ослабли. Будет очень некрасиво, если Вы заболеете… по моей вине, – промямлил Альдред.

Наставница снисходительно улыбнулась ему, подавая руку. Милый мальчик, думала она: ведёт себя, как сказочный принц на белом коне. Такого ей Свет с Тьмой ещё не посылали. Сам Альдред не считал себя таким. Просто был признателен ей за всё и чувствовал неотвратимую привязанность.

Альдред неуверенно взял руку. У сестры Кайи ладони были шероховатые: не счесть часов, сколько она провела, фехтуя и воюя под столькими знамёнами помимо церковного. Зато тыльная сторона оставалась бархатной и очень мягкой. Он замлел.

Она приложила усилие и потянула его, помогая встать. Затем тронула его за предплечье, стала щупать, заглядывая прямо в глаза. Альдред легко дался, как самый верный пёс, позволяющий хозяину любые манипуляции.

– Я бы тоже не хотела, чтоб ты захворал. Видно же, ты будто на иголках, – елейным голоском говорила наставница. Она не переставала трогать его мышцы сквозь ткань, чувствуя напряжение. – Пойдём ко мне в кабинет. У меня есть к тебе разговор. Нам нужно всё обсудить не позднее отбоя.

Практик приподнял бровь от удивления.

– Разговор?

– Я так и сказала. Но обо всём по порядку…

Они поравнялись и мерным шагом, будто двое робких влюблённых на прогулке, ушли с прилегающей к собору территории. Прочь от сладко-кислого запаха горелой плоти. Подальше от заунывного пения служителей храма. Туда, где не слыхать колоколов.

Город сиял самоцветом во тьме позднего вечера. Вторая фаза дня знаменовала совершенно другую жизнь горожан.

Бесчисленные чиновники уже разъехались по поместьям, ремесленники и торговцы – свернули лавочки. Студенты разбежались по общежитиям да по тематическим клубам и собраниям. На смену мерному труду пришла праздность.

С ипподрома, унаследованного от былых хозяев Города, то и дело доносились восхищённые возгласы толпы. Везде сновали работяги, думая, куда бы приткнуться. Сомнительные личности выглядывали в толпе простофиль.

По улицам повсеместно гулял слабый запах дурмана из курилен в подвалах и на цокольных этажах. Отовсюду и ниоткуда: пока не подойдёшь в упор, не поймёшь, где устроили притон пропащие люди.

Градоправитель утроил стражу. О том, кто пал жертвой преступления, станет известно поутру – хорошо, если уже завтра.

То и дело в окрестных каналах проплывет заколотый конкурент или несговорчивый судья. Под заборами лежат забитые до смерти пьянчуги. В закутках валяются удушенные шлюхи с панели – самые дешевые и оттого беззащитные. Тесня крыс, из катакомб выходят нищие, заходят – полоумные сектанты. За заколоченными ставнями заброшенных домов гниют уголовники, над которыми учинила расправу враждебная банда. В лесополосе собаки-людоеды раздирают случайного прохожего. А маньяк, прозванный Учёным, устраивает внеплановую трепанацию новому плотскому интересу.