Пленница генерала драконов (СИ) - Солт Елена. Страница 13

— Это непросто для меня, пойми. Сначала расскажи, что просил передать Вайет для меня.

Поднимаю голову и смотрю на него глазами невинной лани, добавляю тихим смиренным голосом:

— Пожаалуйста, — жалобный вздох и взмах ресниц.

Проклятье, Райгон, давай же! Дай увести себя в сторону от ненавистного разговора, хотя бы на шаг! Прояви сочувствие к просьбе никчёмной человечки! Что тебе стоит?

Для меня сейчас каждая минута — это выигрыш! Я должна тянуть время любым способом и как угодно отодвигать момент, когда придётся отправляться обратно в подземелье. Потому что склонять голову я не собираюсь!

Лицо дракона нечитаемо. Он делает ещё один шаг ко мне. Между нами теперь всего несколько сантиметров. Он нависает надо мной, давит своим ростом, могучей властностью и силой.

Он может уничтожить меня одним движением руки. Мы оба это знаем.

Чувствую себя песчинкой рядом с ним. Время вокруг словно останавливается.

От его гнетущего присутствия начинает кружиться голова.

Молчание затягивается. Но я вдруг перестаю чувствовать от дракона привычную агрессию.

Затем и вовсе происходит кое-что нестандартное. Райгон слегка сжимает правую руку и ведёт костяшками пальцев снизу вверх по моему предплечью, а затем по плечу, прикрытому тканью платья.

Я не понимаю его поведения, и от этого мне вдруг становится страшно. Он явно что-то задумал. Что?

Райгон не даёт мне опомниться. Смещает свою огромную тёплую руку мне на подбородок и приподнимает его.

В полнейшем ужасе я вижу, как его лицо приближается. Но лучше бы в его глазах была привычная ненависть и тьма, чем то, что я вижу сейчас.

Вертикальный зрачок сужен и сфокусирован на мне. Моё испуганное лицо отражается в расплавленном янтаре. Всю меня с ног до головы окутывает ароматом нагретого солнцем кедра.

Щёки дракона тронуты однодневной щетиной. Красиво очерченные губы приоткрываются, и я слышу его низкий хриплый голос:

— Белый драконишка, твой дружок, просил тебе передать на прощание, — глаза дракона смещаются вниз на мои губы.

Всё, чего мне хочется — это оттолкнуть его сейчас, но желание узнать, что сказал Вайет, пересиливает. Сглатываю и терплю из последних сил:

— Что? Что он просил?

Привычная усмешка кривит губы чёрного дракона:

— Чтобы я поцеловал тебя за него.

Чувствую, как мои глаза расширяются в ужасе, того и гляди — выпадут из орбит.

Я настолько шокирована услышанным, что молча наблюдаю за тем, как лицо Райгона приближается.

Не выдерживаю. Морщусь и подаюсь затылком назад, чем вызываю усмешку на надменном лице дракона.

Губы Райгона останавливаются в сантиметре от моих.

— Но ведь ты не думаешь, что я стану это делать, — цедит он сквозь зубы, после чего небрежно меня отталкивает, разворачивается и идёт обратно к столу.

Первая реакция — облегчение. Выдыхаю от того, что дракон больше не нависает надо мной. Но следом за облегчением приходит злость. Что это было вообще? Не станет он этого делать! Можно подумать, я бы ему позволила!

— Конечно, не станешь! — выкрикиваю ему вслед, сжимая зло кулаки. — Потому что Вайет ничего подобного не просил! Он бы никогда так не сказал! Только в твоей больной голове мог родиться подобный бред! И вообще…

— Да что ты? — не дойдя до стола, Райгон резко разворачивается, хитро сощуривает глаза, смотрит на меня свысока и продолжает, коверкая интонацию белого дракона. — Обними и поцелуй за меня малышку Аурэлию, дружище. Тьфу просто!

Райгон презрительно сплёвывает в сторону, затем продолжает, глядя на меня исподлобья.

— Сначала отец с тобой возился, теперь Лингерли! Нравится ему играться в равных с муравьями — пусть развлекается, пока не надоест! Но я-то знаю, где твоё место, человечка! Твоё и тебе подобных! В пыли у наших ног, на ко-ле-нях! — рычит отчётливо, окатывая меня злобой и тьмой из своих глаз.

— Сколько же в тебе ненависти к людям, — шепчу потрясённая до глубины души. —Хорошо, что не все драконы такие, как ты, иначе этот мир был бы обречён!

— Ошибаешься, — в неясном свете гаснущих канделябров лицо Райгона напоминает хищный оскал. — У меня нет ненависти к людям. Ненавидят равных. Ненавидеть людей? Пфф! Много чести!

— Тогда что это? — вскидываю руки и повышаю голос. — Ты всякий раз унижаешь меня! Бросаешь в вонючую камеру за решётку! Издеваешься! Тебя злит каждое моё слово! Любой мой поступок! Тебя бесит даже то, что я просто дышу одним с тобой воздухом! Так дай мне уехать! Отпусти! И, клянусь, ты никогда больше меня не увидишь!

Дышу часто и рвано, чувствуя, как краска заливает лицо. Смотрю в упор на Райгона и жду ответа.

— Уехать, — повторяет он, лениво растягивая слова. — И куда же это тебе так не терпится уехать? Или вернее будет сказать — к кому?

Обнадёживаюсь тем, что разговор переходит в какое никакое мирное русло, и выкладываю ему всю правду.

— Для начала в Драконью обитель в Южном море, а там решу, что делать дальше. Если лорд Лингерли не передумает, то приму его предложение и поеду в Рркарию.

— Стоп, стоп, стоп, — раздражённо прерывает Райгон, подняв вверх руку. — Я не понял, зачем тебе тащиться в Драконью обитель? Кто там ждёт тебя — человечку?

— Но лорд Роквуд хотел…

Райгон вновь останавливает меня небрежным взмахом руки:

— И это лишний раз доказывает, что старик совсем спятил на старости лет, — хмыкает он. — Бедняга так мечтал видеть в тебе, жалкой человечке, драконицу, что сам поверил в это.

— Не говори так о старом лорде! — шепчу дрожащим голосом.

Райгон в пару шагов снова оказывается рядом, нависает надо мной.

— Я буду говорить о СВОЁМ отце так, как посчитаю нужным, и никто не станет мне указывать, особенно ты! — небрежно касается моего плеча указательным и средним пальцем, заставляя отшатнуться назад.

— А теперь слушай меня. Твоё нахальство меня утомило. Но взять и просто так отпустить тебя на свободу — с какой стати? А конюха мне тоже отпустить? А кухарку? Лакеев? Нет? Только тебя? А чем ты лучше остальных? Тем, что в постель к отцу пролезла? Тоже мне достижение!

Он кричит на меня, бросаясь этими чудовищными обвинениями. Никто и никогда на меня не кричал, ещё и такое! Прячу лицо в ладонях, чтобы не видел моих слёз. Райгон добился своего.

На какое-то время повисает гнетущая тишина. Слышу звук удаляющихся шагов и отодвигаемого стула.

— Значит, так. Вот, как мы поступим с тобой, — раздаётся его ледяной голос. — Ты сейчас уберёшься в свою комнату, и не будешь попадаться мне на глаза, до оглашения завещания отца. Если то, что ты говоришь насчёт твоего чудесного освобождения — правда, а не досадная оплошность выжившего из ума старика, об этом там явно будет сказано. Если так — уедешь в тот же день на все четыре стороны. Но если нет…

Шмыгаю носом, слышу его шумный вздох.

— Если нет — ты либо признаёшь своё место рабыни и склоняешь голову перед новым господином, либо он от тебя избавляется. Как? Вариантов масса. Продам тебя гномам на рудники, или в Дом утех. Так обычно и поступают с бракованными вещами — от них избавляются. Кивни, если поняла, что я сказал.

Киваю, так и не отняв ладоней от лица.

— Можешь идти, — цедит Райгон.

Разворачиваюсь на каблуках и выбегаю из обеденного зала. По дороге едва не сбиваю с ног Фосию и Жакара. Не останавливаюсь, пока не захлопываю за спиной дверь своей спальни. И только после этого сползаю спиной по двери вниз, роняю голову на согнутые в локтях руки и даю выход слезам.

6. Завещание

Аурэлия.

С тех пор я почти всё время провожу в своей комнате. Ем здесь же и сплю, пытаюсь закончить композицию для арфы. Вот только музыка не идёт. Вдохновения нет. Я пуста внутри, но злюсь почему-то на арфу, пока, наконец, и вовсе не задвигаю её в дальний угол за шкаф. Отряхиваю ладони. Так-то!

Прошу Санну принести мне вещи, требующие починки. В детстве я любила сама мастерить куклам платья. Теперь люблю делать то же самое для взрослых. Штопаю, пришиваю отлетевшие пуговицы, сшиваю разошедшуюся по швам ткань. В этой монотонной работе сразу несколько плюсов. Она не только успокаивает, но и гарантированно получается. В отличие от нот.