Спросите полисмена - Кристи Агата. Страница 30

Сэр Джон тактично дал понять, что оценил иносказание.

– Полагаю, да. Да, верно, вы правы. Увы! Бедный Йорик.

– Никогда не слышала, чтобы о нем так говорили, всегда сэром Чарлзом называли. – Ну так вот, мы все под лестницей находились, и я чуть богу душу не отдала, когда сообщили, что его светлость мертв. «Все они его видели, и ни один не прикончил?» – спрашиваю я у мистера Миллса. Такое только в глупом кино бывает, не примите на свой счет, – милостиво добавила кухарка.

– Премного благодарен, – принял дань сэр Джон.

– Нет. Пусть девчонки что хотят про Адольфа Меджуна болтают, а Рональд Коулман мне не нравится, слишком уж он высокий и вид у него балованный, а от вашего профиля лица у меня сердце выпрыгивает, как оно и следует, – игриво промолвила кухарка. – Но мы все про кино болтаем, сэр Джон, и никому вреда, как я считаю, от этого нет.

IV

– Я должна была прийти, – раздался нежный голосок. – Я справлялась у вас дома. Мне сказали, вы здесь. Дорогой сэр Джон…

Дорогой сэр Джон встал.

– А, мисс Хоуп-Фэрвезер, – сказал он.

Он осторожно огляделся по сторонам. Их часть сада пустовала, если не считать маленькой девочки, которая нашла качели и теперь пыталась выяснить, можно ли попасть мыском туфли в потолок беседки. Сэр Джон поманил ее к себе. С рывком, грозящим вывихнуть все конечности, девочка приземлилась на траву.

– Не могла бы ты найти миссис Притчард и отдать ей вот это? – попросил он, протягивая блокнот и ручку.

Дитя задумалось:

– А что вы, спрашивается, сделали с деньгами за автографы?

С поддельной серьезностью сэр Джон поднял брови.

– Следует ли мне понимать, что ты сомневаешься в моей честности? – спросил он.

Он отдал заработанные деньги, солидно увеличив сумму. Девочка тщательно пересчитала полученное и одобрительно улыбнулась:

– Тринадцать фунтов и двенадцать шиллингов. Уже бегу. – И отправилась прочь.

– Пройдемся? – предложил сэр Джон и повел мисс Хоуп-Фэрвезер через лужайку и мимо чахлых кустов.

– Вы как будто совсем не удивились, увидев меня, – откликнулась леди.

Она была молода и очаровательна и, что совершенно очевидно, пала жертвой беспокойства.

– Меня нелегко удивить, – произнес сэр Джон. Если уж на то пошло, он ее ждал. – Я надеюсь собрать тут сведения. Сплетни. Сами знаете, каковы эти маленькие городки.

Она кивнула.

– Знаете, что случилось? – Его горестная усмешка была красноречивее любых слов. – Как только меня принудили собирать деньги, все сбежали. Даже моя тень их пугала. Место, куда меня посадили, превратилось в пустыню.

– Сомневаюсь, что тут многое можно узнать, – заметила она. – Бедный Чарлз в отчаянии. Он считает – не сочтите меня неблагодарной, сэр Джон! – что чистое безумие со стороны министра внутренних дел целых два дня не подпускать полицию к расследованию. Говорит, что по истечении двух суток все следы исчезнут, а улики испарятся. Я приехала узнать, могу ли чем-нибудь помочь. Я знаю, как все случилось. Знаю, что с ним находился кое-кто, но нельзя, чтобы думали, будто у него интрижка… Ох, все так неудачно! Он же такой талантливый… его карьера… все!

Сэр Джон, не отрывая глаз от неухоженной гравиевой дорожки, выражением безупречной физиономии, явленной спутнице в профиль, сумел донести свое полное согласие, что история с начала и до конца одно большое «ужасное недоразумение». Греческая трагедия, эта смерть Комстока, была выдумана богами, которые убивают нас ради развлечения, говорило лицо сэра Джона. То же подтверждали и руки, опустившиеся жестом беспомощности, а как всегда выразительные плечи, сожалели о дурном чувстве юмора богов.

Из кустов внезапно совершила выход Мартелла, в прекрасном платье и изысканно невозмутимая, невзирая на жаркий день и свои труды на благо церковного фонда. Сэр Джон, знавший о ее глубоком отвращении к паукам и большинству животных и насекомых, обитающих в подобных тенистых местах, понял, что это было не случайно. Она подошла к ним с затравленным видом.

– Мой милый, они как раз перешли к сельским танцам. Слышишь? Вот уже и музыка.

Все трое прислушались. Звуки одинокой скрипки, завывающей, как потерянная душа, залетевшая в пасторский сад и неспособная выбраться на волю, взмыли в небо.

– Миссис Притчард раздает распоряжения, выкликает пары и заталкивает на площадку тех, кто не умеет танцевать. Она постоянно кричит: «Со второго такта, пожалуйста» и называет имена несчастных. Я больше не смогла этого вынести, – объяснила леди Сомарес. – Мне это показалось великолепным шансом ускользнуть. Теперь, если хочешь, Джонни, мы могли бы съездить в Хорсли-лодж. Нас по меньшей мере час не хватятся. Миссис Притчард в своей стихии. Ах да, она переоделась в униформу вожатой скаутов.

В три секунды они выскользнули за ворота сада к машине. Очень мягко и тихо сэр Джон снял ее с ручного тормоза.

У ворот Хорсли-лодж стоял на страже констебль, еще один охранял крыльцо. Сбросив скорость до благопристойных пяти миль в час, сэр Джон предъявил пропуск от министра внутренних дел, констебль взял под козырек, автомобиль свернул по дорожке налево и остановился перед ступеньками. После доскональной проверки пропуска и нового официального «под козырек» сэр Джон прошествовал вслед за мисс Хоуп-Фэрвезер и Мартеллой в дом.

– Что ты надеешься найти? – прошептала Мартелла.

Дом встретил их гробовой тишиной.

– Не имею ни малейшего представления, – тихо откликнулся сэр Джон.

– Интересно, где кабинет?

Он снова достал присланный ему план дома и копии полицейских фотографий комнаты, где произошло убийство лорда Комстока. В эркерном окне стоял письменный стол, свет падал справа на любого, кто сидел бы за ним. За столом стояло вращающееся кресло, так что перед глазами сидевшего в нем человека оказывалась замаскированная книжным шкафом дверь. Эту потайную дверь сэр Джон открыл и через образовавшийся проем шагнул в гостиную. Но вскоре он вернулся в кабинет, приблизился к столу и, объяснив женщинам, что именно собирается сделать, опрокинул кресло. Потом осмотрел лежавший у двери стул, прошел в контору через двойную дверь, а после присоединился к мисс Хоуп-Фэрвезер и Мартелле в холле. На вопросительный взгляд жены он ответил пожатием плечами.

– Идемте в сад, – предложил сэр Джон.

Но когда они выбрались на подъездную дорожку и трижды обошли рощицу, он все еще молчал и был так очевидно поглощен своими мыслями, что его спутницы решили не задавать вопросов. Наконец сэр Джон обратился к мисс Хоуп-Фэрвезер:

– Что сэр Чарлз думает о секретаре, о Миллсе?

Она покачала головой.

– Сомневаюсь, что он с тех пор видел его. Миллса содержат в Уинборо, так ведь? Вы не могли бы найти время и повидаться с Чарлзом, сэр Джон? Или чтобы он к вам приехал?

– Не вижу, какая в том выгода Миллсу, – произнес сэр Джон. – Он убил бы курицу, несущую золотые яйца.

Мисс Хоуп-Фэрвезер схватила его за руку.

– А если бы вы узнали, что Миллс действительно получил бы выгоду от смерти лорда Комстока… – начала она. У нее перехватило дыхание, но она храбро продолжила: – Но я не верю, что Миллс ухватился бы за возможность, когда в доме было столько людей. Подумать только! Архиепископ, помощник начальника полиции и мой брат – все они находились либо в кабинете, либо в соседней с ним комнате. Разве у Миллса был хоть малейший шанс совершить убийство и остаться незамеченным?

– Но то же относится и ко всем остальным, – заметил сэр Джон. – Не волнуйтесь из-за сэра Чарлза. Жаль, что он вообще сюда приехал. Но тут ничего не поделаешь.

– О, я знаю, что Чарлз повел себя как последний идиот, – заявила его ближайшая родственница. – Но только из чувства долга! Он никогда себя не щадил. Сделал он это или нет – хотя, разумеется, он этого не делал, – это его погубит!