Неприкаянный 1 (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 40

Глава 16. Человек-армия.

Человеческая лень не знает границ. Это всегда было, это имеет место сейчас и это всегда будет. Ибо лень является двигателем прогресса, без которого человечество попросту застряло бы в махровом средневековье. И то в лучшем случае! Заодно чрезмерная лень отдельных индивидуумов или же групп людей позволяет миру избавляться от них, чтобы потомство оставили, пусть тоже ленивые представители человечества, но не настолько пропащие, как например разбившие свой лагерь близ Цинтена ловчие. Ведь, если бы они не были патологическими лентяями, то обнесли бы выстроенный вагенбург сотнями волчьих ям со всех сторон, а не только с той, откуда ожидалась явная угроза. Те же римские легионеры, к примеру, воздвигая свои лагеря, не строили лишь одну стену из четырех. Нет! Они выстраивали полноценное укрепление, способное выдержать штурм с любого направления. Потому мне не зазорно было полагать, что это сам мир послал меня на их головы, дабы покарать тех за чрезмерную леность. Правда, чтобы максимально использовать все недостатки укреплений ловцов, мне самому пришлось изрядно потрудиться.

Получив на руки полторы сотни дополнительных артефактных ошейников, я за три ходки, делая изрядный крюк, вывел за пределы города и разместил примерно в полукилометре южнее вагенбурга, в ближайшем к нему лесу, чуть менее полутысячи неприкаянных. Именно им предстояло сыграть роль основной ударной силы, тогда как отвлекающий отряд из примерно еще трех сотен бездушных организмов мною планировалось вывести в качестве малой волны прямо на волчьи ямы. То бишь провести лобовую атаку. А чтобы не быть узнанным и, естественно, не быть подстреленным изрядно разволновавшимися к этому моменту стрелками, которые только и остались от всего уничтожаемого мною постепенно отряда, пришлось мне облачаться в кожаные доспехи одного из тех, кому не посчастливилось уже стать жертвой моего коварства. Благо хоть пара из них раньше явно служили в гвардейских частях и потому могли похвастать схожими со мной габаритными размерами, тогда как все прочие заметно уступали, что в росте, что в обхвате грудной клетки и ширине плеч. Но даже так пришлось выдохнуть, дабы влезть в эти эрзац латы, что принялись трещать на мне по швам.

Увы и ах, но действовать, как диверсант, сейчас не представлялось возможным. В противном случае моей скромной персоне только и оставалось бы что, так же маскируясь под одного из ловцов, привести внутрь вагенбурга с полсотни неприкаянных, после чего начать сдирать с тех ошейники с одного за другим. Тут же требовалось оставить на местности убедительные следы постигшей отряд беды, что была весьма знакома любому жителю этого мира, дабы отвести от себя любимого любые подозрения. Мало ли кто и какие следственные действия впоследствии мог провести по факту гибели немалого отряда профессионалов? Мир, конечно, скатился, не пойми во что. Но, как я успел уяснить, бесхозные, навроде меня, разумные тут были редкостью. Каждый находился под кем-то или входил в какое-то достаточно сильное объединение, что сохраняло жизнеспособность общества даже в условиях подобной окружающей действительности.

Пусть Регин утверждал, что конкретно эти ловчие являлись пришлыми, это вовсе не отменяло возможности появления со временем тех, кому они были совсем не безразличны. А мне, хотел я того или нет, пришлось бы в любом случае изрядно засветиться в том же Кенигсберге, куда только и представлялось возможным уйти с таким уловом и трофеями, что нынче приходилось добывать. Ведь просто взять и перелить душу в одного из моих старых неприкаянных, виделось невозможным в силу имеющихся на руках бумаг и специфики магических меток, полученных еще у гномов. Физически-то это было выполнимо. Раз-два и готово. Однако легализовать впоследствии такое чудо, виделось практически невозможным предприятием. Скорее тут меня поставили бы на карандаш и принялись с пристрастием спрашать, где, как и что я натворил ради получения чьих-то душ. Потому сперва требовалось привести на торг отловленных вернувшихся и только после их продажи можно было потратить вырученные средства на аукционе смертников, где только и виделось возможным прикупить души для моих уже заклейменных неприкаянных.

- Волна! - истошно вереща, я на всей возможной скорости выскочил из-за домов и помчался по направлению к вагенбургу, но с таким прицелом, чтобы ринувшаяся вслед за мной волна неприкаянных лишь самым краем толпы могла задеть подготовленные для них земляные ловушки. Ради такого мне даже пришлось выпить душу одного из вернувшихся, дабы выглядеть в глазах местного аналога зомби более чем притягательным объектом преследования. - Все в укрытие! Волна!

- Уводи! Уводи их от нас! - очень хорошо расслышал я донесшийся до меня от сцепленных друг с другом повозок чей-то истеричный вопль, вслед за которым прозвучал хлесткий винтовочный выстрел. Причем выстрел, судя по взметнувшемуся метрах в двух по ходу моего движения фонтанчику земли, был произведен именно по мне. Вот так вот местные ценили дружбу и протягивали своим руку помощи при наступлении беды. Хотя, окажись я на их месте, тоже предпочел бы подстрелить идиота, что наводил саму смерть на остальной отряд, вместо того, чтобы просто сдохнуть в одиночестве самому где-нибудь подальше в сторонке. Благо на мне сейчас находился полностью заряженный защитный амулет, отчего одно поражение винтовочной пулей я точно мог бы пережить. Но вот столь скоро расходовать редкий и тяжело восполняемый ресурс было пока еще слишком рано. Сперва мне требовалось увести неприкаянных подальше от большей части ям и лишь потом предпринимать попытку флангового прорыва к полевому укреплению. Потому я поспешил воспользоваться прозвучавшим предложением и принял сильно вправо.

К моему немалому удивлению, фланговый удар, на который я вывел не менее четверти тысячи бездушных тел, оказался под угрозой срыва по причине обнаружения у обороняющихся в вагенбурге людей самого настоящего станкового пулемета. Что-то я как-то позабыл о ранее выясненном всеобщем законе, допускающим владение частным лицом любого вооружения, вплоть до линкора. И это была гигантская ошибка с моей стороны, что едва не привела к преждевременной кончине. Хлестнувшая с дистанции в сотню метров пулеметная очередь патронов на тридцать, как косой, прошлась по ближайшей ко мне группе неприкаянных, собирая урожай окончательной смерти среди бездушных организмов. Пусть те даже не чувствовали страха и не обращали внимания на увечья, с пробитым сердцем или головой продолжить свое существование не могли даже они. Да и те, что получали менее критические повреждения, прекращали свое функционирование уже спустя минуту или две в силу потери крови, либо же из-за отказа тех же легких. В общем, непосредственно до стен самого вагенбурга сумели добежать не больше сотни, многие из которых вскоре начали оседать, как от ранее полученных ран, так и в силу продолжавшегося огня со стороны обороняющихся, ведшегося теперь чуть ли не в упор. Лишь подход на звуки выстрелов того отряда «зомби», что я собрал в тылу, смог, наконец, поставить крест на судьбе оставшихся ловцов.

Какими бы тупыми неприкаянные ни были, напора и силы им было не занимать. Ведь их мозг попросту не подавал сигналы телу о невозможности того или иного действия в целях сохранения целостности организма. Вот точно так же как находящийся в какой-то неимоверно стрессовой ситуации человек оказывался способен, к примеру, перевернуть машину, заплатив за это порванными связками и мышцами, да треснувшими костями, неприкаянные, не жалея собственных тел, пытались прорваться внутрь укрепления. Да и я подлил бензинчика в огонь общего безумия.

Стоило мне только добраться до вагенбурга и кое-как вскарабкаться по его внешним дощатым стенам, как судьба всего тринадцати остававшихся внутри него разумных была предрешена. Для вида мне, конечно, тоже пришлось пострелять по штурмующим бездушным организмам. Но после, позволив одному из них ухватить себя и вобрать имеющуюся во мне душу, принялся работать по основному профилю – как диверсант. Учитывая то, какой бедлам вокруг стоял, никто не обратил внимания на то, что располагавшийся ближе всего ко мне стрелок, взгромоздившийся внутрь одного из фургонов, неожиданно для самого себя вылетел за пределы дающих хоть какую-то защиту стен. А мне и надо только было сделать, что прихватить того за ноги, да швырнуть бедолагу чуть вперед и вверх, пока все остальные были увлечены исключительно отстрелом напирающих существ. Благо моей нынешней силы оказалось более чем достаточно, чтобы справиться с его не самым великим весом. Причем, на удивление, отчаянного крика этой моей жертвы никто даже не расслышал за непрерывными хлопками винтовочных и револьверных выстрелов. Да и непрерывное ржание перепуганных лошадок создавало неплохую звуковую завесу моим действиям.