Тайный обожатель (СИ) - Лавру Натали. Страница 29
Хастад тут же материализовался рядом и прижал Олю к себе.
– Хола, прости меня, дурака. Прости, только не плачь… Я люблю тебя, я никогда не обижу тебя.
– Не знаю. Я ничего не знаю. Я больше не верю тебе.
– Что мне сделать? Хола? – спросил он, поглаживая любимую по спине, но вместо ответа послышались всхлипы. – Только я не уйду, и не надейся.
Оля уже не вырывалась. Она не умела долго истерить. Как назло, решение не приходило ей в голову, как ни старалась, а горячая великанья ладонь и вовсе мешала думать. Как ни крути, а тело впало в зависимость от ласк великана. Оно предательски отзывалось на прикосновения против воли хозяйки.
***
Олина агрессия медленно, но стаяла. Снова становиться одинокой и холодной ей не хотелось. Приятно было вставать утром и уплетать за чаем ароматные пироги, открывать шкаф и видеть, как чьи-то заботливые руки сложили одежду стопочка к стопочке. Даже простая молочная каша получалась у Хастада чудесно.
И решение оставить всё как есть пришло как-то само. Оле просто не дали решить иначе. На неё снова обрушились великаньи ласки и забота.
***
Либо Хастаду несказанно везло, либо он был вовсе не так глуп.
Когда Олино сердцебиение пришло в норму, а всхлипывания прекратились, великан решился рассказать возлюбленной то, о чём дальше нельзя молчать:
– Хола, у нас будет ребёнок, – Хастад сказал это и участливо уставился на Олю в ожидании реакции.
От этих слов внутри у Оли всё похолодело. Великан не шутил, напротив, он смотрел на неё так, словно в данный момент решается его судьба.
В Олиной голове промелькнула мысль, что, возможно, Хастад ошибся, приняв желаемое за действительное, но, опять же, это было не похоже на него.
– С чего ты это взял?
– От тебя по-другому пахнет, а в животе бьётся второе сердце, – он улыбнулся, произнося эти слова, но тут же сник, потому что Оля не разделила радости момента. – Хола? Ты не хочешь, да?
– Нам нельзя, Хастад, – в её глазах читался страх. Нет, даже ужас от предвкушения грядущих бед.
***
Хастад не знал человеческих законов. Ему казалось, что ребёнок от любимой женщины – это прекрасно. Так они смогут стать полноценной семьёй, и Хола уже не захочет уйти от него. Но вряд ли он знал, насколько агрессивно люди настроены против пришельцев. Времена, когда человечество пыталось установить контакты с представителями иных миров, давно прошли, и теперь люди давали бой на любое вторжение пришельцев.
Нет, их ребёнку не суждено было стать полноценным членом человеческого общества. Это преступление – выпускать маленькое беззащитное существо в этот враждебно настроенный мир.
Оля задумалась. Что ждёт их ребёнка на земле? Жизнь в клетке в качестве подопытного и ранняя смерть? Его ведь ни за что не признают полноправным жителем планеты. Так зачем? Зачем обрекать на мучения невинное существо, которое не человек, не великан, а тот, кого вообще не должно быть? Но как рассказать обо всём этом наивно верящему в счастье Хастаду?
***
Оля закрыла лицо руками, а великан ласково обнял её за плечи. Нет, мечты мечтами, а реальность резко против их союза и против создания семьи. И вопрос о дальнейшей жизни нужно решать сейчас.
– Это точно? – спросила Оля, не поднимая головы.
– Угу.
– И что теперь делать? Если люди узнают, они убьют ребёнка, а меня посадят в тюрьму. Ты понимаешь, какой это риск?
Хастад, в свою очередь, умолчал о том, что ни одна женщина, носившая ребёнка от великана, не пережила роды. Все человечки умирали, без исключения.
Но ему не хотелось забирать Холу в свой мир, потому что это мир первобытный, дикий и враждебный для такого хрупкого создания, как его женщина.
Ради возлюбленной Хастад был готов пойти на что угодно, но, как настоящий мужчина, мечтал о продолжении рода.
Человеческая медицина не шла ни в какое сравнение в варварскими обычаями великаньего мира. В этом Хастад убедился на собственной шкуре, когда едва не умер от перитонита. Так, может быть, и их с Холой ребёнок сможет появиться на свет, не убив при этом свою мать?
Люди, несмотря на всю свою физическую немощь, преуспели в техническом плане, и их раса из-за фактического отсутствия естественного отбора расплодилась неимоверно.
Хастад был уверен, что людям под силу помочь Холе родить ребёнка, чтобы она осталась жива. Осталось только найти врача, который согласится на содействие. И как раз с этим возникала проблема. Всё-таки рождение ребёнка представляло собой огромный риск, и великан боялся взваливать такую ответственность на одного себя.
– Хола, я приму любое твоё решение, – сказал Хастад после долгого молчания.
О том, что человеческие женщины, забеременевшие от великанов, умирают во время родов, Оля так и не узнала.
***
Зато ночью Хастад не утерпел и погладил Олин обманчиво плоский животик.
Великан представлял, что однажды родится малыш, похожий одновременно и на него, и на Холу. Какое это было бы счастье! Разве они кому-то помешают? Может быть, предложить что-нибудь людям на откуп, чтобы те оставили их семью в покое? Или поселиться в какой-нибудь безлюдной глуши?
А ещё в мире людей, как успел прочитать Хастад, было принято составлять документы на каждое значимое событие. Даже свадьба, единение мужчины и женщины, считалась настоящей только с одобрения правящих органов.
Забавно: люди, не обладающие острым обонянием, составляют документы, чтобы мужчина мог доказать остальным, что женщина принадлежит ему. В великаньем мире всё гораздо проще: когда женщина начинает принадлежать кому-то, меняется запах её тела, и для посторонних мужчин она становится недоступной, «невидимой».
***
В человеческом мире жизнь была слишком усложнённой. Помимо бюрократии, люди зачем-то следили друг за другом: ставили камеры на каждом углу, счётчики воды и электричества и даже контролировали поступление и расход денежных средств на счетах людей.
Великан ежедневно изучал жизнь и законы людей, но его знаний было недостаточно для того, чтобы обезопасить Холу и малыша от посягательств извне.
Хастад знал, что ему придётся перелопатить горы разной литературы, прежде чем найдётся хоть мало-мальски полезная подсказка, как быть.
Пока Оля молчала, погрузившись в тяжёлые размышления, Хастад перекраивал свои списки дел. Если раньше он мог полдня прыгать туда-сюда по мирам в поисках новых мест, а затем долго рассказывать о Земле старшей сестре, то теперь приоритеты сменились. Теперь о прыжках в новом пространстве и вовсе можно забыть.
***
Ночами, пока Оля спала, Хастад залезал в планшет и читал, пока не начинали слипаться глаза. Нудные человеческие законы запоминались через силу, но великану было не до капризов сознания. Благополучие его семьи было превыше всего.
Хастад превратился в книгочея, только теперь это были не его любимые энциклопедии и книжки по саморазвитию, а правовые документы.
Однако, чем больше он запоминал, тем сомнительней ему виделось счастье в человеческом мире. Он понял, почему ожидаемое пополнение не обрадовало Холу. Мир обрёл очертания клетки с невидимыми прутьями.
Глава 19
Любимая работа отошла для Оли на второй план. Новость о беременности бетонной плитой сдавливала грудь и мешала дышать. Скоро привычный распорядок жизни сменится чем-то… чем-то… вряд ли хорошим.
Страшно…
Переживания подточили Олины моральные силы. Бытовые дела высасывали из неё весь скудный запас энергии. На игры с детьми и весёлые инициативы ничего не оставалось.
***
С самого детства Оля была убеждена, что семья и дети – это не про неё. Она вполне сознательно поступила в педагогический университет после школы, работала администратором в сауне, чтобы хватало на жизнь. После получения диплома по рекомендации бывшей воспитательницы её взяли няней в тот же детский дом, где она росла.