Обнажая запреты (СИ) - Лари Яна. Страница 41

Я не сразу понимаю, кому из нас двоих это предназначается. Анька одним своим появлением выдёргивает меня из кровавого тумана, но полное возвращение в реальность всё же даётся с трудом.

Кажется, пришла пора расставить точки над «i».

Глава 43

Анна

Удачно я услышала голос Дана в прихожей и надела платье прямо на мокрое тело. Криво застёгнутый лифчик и натянутые швом наружу трусы — не повод отказываться от места в первом ряду. Зато как раз успела к кульминации.

Надо же, сцепились как звери. Двое ненормальных! Их разнимать себе дороже. Давно не дети, разберутся. Всё равно ни один меня не слышит.

Мама права — не нужны мне они оба. Мне никто не нужен, чтобы быть счастливой. Вполне достаточно заботы родителей и братской любви. Без человеческого тепла не останусь.

Теперь мне в голову не приходит осуждать Стаса, который спустя пару недель знакомства отмахивался от очередной красотки со словами: «Не та». Одна не та, вторая не та, казалось бы — сколько можно?! Глаза разуй, неужели сразу не видно? Оказывается, очень даже можно. Очень даже не видно.

Старшинов, гад какой, а? Добивается он всего, что хочет. Вот и дальше пусть продолжает в том же духе. Только без меня и со сломанным носом.

А как звучало красиво той ночью на набережной: «Я добьюсь тебя, чего бы это мне ни стоило». Не соврал ведь, сволочь. Ничем не погнушался: ни решение за меня принять, ни заклеймить ребёнка. Ну ладно, тут я всё же приняла меры. Но, что если бы нет? Чисто гипотетически…

Подобрав выроненный Артёмом телефон, бегом припускаю к лифту. На мою удачу кабина как раз проплывает мимо и без промедления реагирует на вызов. Так что успеваю забежать внутрь и нажать кнопку нижнего этажа одновременно с громовым: «Малая, стой! Да чтоб тебя!».

— Завтра поговорим!

Сгибаюсь у прохладной стенки и прижимаю ладонь к груди над загнанным сердцем, крепко-накрепко. Кажется, не придержу — выскочит. Ну какой сейчас разговор? Опять одни эмоции и упрёки. Подзадолбало уже.

Кое-как обуваю прихваченные в спешке туфли. Одновременно с этим лифт мелодично дзинькает, оповещая о прибытии на первый этаж. Пытаюсь проскочить наружу, но практически сразу утыкаюсь носом в мужскую грудь. Я понимаю, кому она принадлежит ещё до того, как поднять глаза. Иней, полынь, горечь, счастье — столько всего намешано в знакомом запахе, что гадать не приходится.

Смотреть на него не хочется. Как и выслушивать. Сейчас бы испариться, провалиться под землю — что угодно, только бы не дразнить себя его голосом. Но деваться некуда, мне всё же приходится столкнуться с извечным холодом в сизых глазах.

— Я устал за тобой бегать, поэтому прости, Малая. Поговорить со мной придётся сейчас, хочешь ты этого или нет, — Дан сгребает меня в охапку и выносит во двор под ошалевший взгляд пожилого консьержа.

А ночь такая душная. Под ярким светом частых фонарей светло, как днём. Секунду-вторую не происходит ничего. Север как опустил мои ноги на землю, так я и продолжаю смотреть на него заворожено, будто кто-то с дурным чувством юмора вморозил нас, обнимающихся, в застывшее мгновение.

— Рассказывай, Малая. Что мне нужно сделать, чтобы ты перестала брыкаться как ретивая лошадь и согласилась на отношения?

Я медленно прикрываю глаза, с силой проводя рукой по лицу, и смеюсь — сухо так, невесело. На душе скребут кошки, но надо. Сегодня или завтра, а через это всё равно придётся пройти.

— Какие отношения, Даня? У тебя в мозгах сплошные гормоны и эгоизм. С Ланой как объясняться будешь уже придумал? Расскажи, что ли, я послушаю. Стас меня к такому не готовил.

— Да при чём здесь Лана? Скажи, ты совсем шибанутая?

Даня витиевато вызверяется, обхватывает своими невозможно притягательными губами сигарету. Щелчок зажигалки, прикрытое ладонью пламя, и его лёгкие вбирают с дымом мою душу.

Никто другой так не сможет. Никогда.

Не знаю, за что мы любим того или иного человека, но есть… Есть оно нечто выше разума, важнее обстоятельств. То чувство, когда рядом с кем-то ты по-настоящему живёшь, не жалея ни об одной истёкшей секунде. Это время самое искреннее, самое ценное, что впоследствии застынет в янтаре нашей памяти.

— Это с ней у тебя отношения, а со мной… Даже не знаю. Секс, наверное?

— Отношения? — Дан позволяет улыбке коснуться сизых глаз. Кристальных. Арктических. Таких же завораживающих, как и он сам.

— Она мне всё рассказала, Север, — устало упираюсь лбом в его грудь. — И про твой шрам, и про утро на вечеринке у Ярицких. То самое утро, после которого у вас всё закрутилось. Даже не будь у меня совсем самоуважения, я не стану водить её за нос.

Он неожиданно заходится звонким, дымным смехом.

— Бля, Малая… Я подозревал, что ты ещё веришь в сказки, но, чтоб настолько…

Его взгляд не оставляет шансов фактам: искренний, глубокий. Такой, что кислорода становится мало.

И это один из тех немногих моментов, которые почему-то не меркнут со временем. Они врастают в нас несмотря на банальность декораций или нелепость самого события. Просто становятся частью прожитого. Самой яркой его частью. Уверена, наш сложный разговор на стыке упрёка и желания ошибиться, навечно останется в дневнике моей памяти. Он сохранится мягкостью мужской ладони на моей щеке и горечью никотинового поцелуя. Лучше, чем всё, что было до. Важнее всего, что будет после.

Иначе просто быть не может.

— Дан, я…

— Молчи, не продолжай, — его смех звенит таким облегчением, что я недоверчиво щурюсь. — Поехали со мной, покажу кое-что.

— Куда? — округляю глаза. Но Дан и здесь проявляет потрясающую твёрдость. Вместо того чтобы начать объяснять, снова смотрит на меня так, будто лучше всех знает, что мне сейчас нужно.

— Это в последний раз, обещаю. Дальше сама решишь, кого слушать.

И это непостижимо, ведь я ему верю.

Он помогает мне сесть в машину. Я даже не упираюсь, с беспечностью человека, которому кроме жизни больше нечего терять. Но в том, что Север не причинит мне вреда я уверена. Остальное как-нибудь переживу. Когда-то это сумасшедшая ночь всё-таки должна закончиться.

— Между мной и Артёмом ничего не было, — зачем-то говорю, провожая взглядом огни витрин.

— Знаю.

— Откуда?

— Я тебя чувствую, — почти неслышно произносит Север, срывая машину с места. — Ты только для меня. Ни для кого другого.

— Я не беременна, Дань, — грустно улыбаюсь. — Приняла меры.

— Неважно. Это тоже поправимо, — он возвращает мне… нет, не улыбку, но всё её сожаление. Обнимает одной рукой так крепко, что в районе сердца колет.

Короткий контакт глазами и снова взгляд на дорогу, а я глушу всхлип, кусая костяшки. Не нужно знать каких-то мудрёных пикап-техник или быть сильной в психологии мужчин, чтобы понять, что означает такой жест.

Если подпускает так близко.

Если сам нарушает все допустимые границы, обнажая внутренние запреты до уязвимости оголённого нерва. За этим определённо что-то стоит. Что-то сокровенное, что касается только нас двоих.

Глава 44

Анна

— Куда ты меня привёз? — озираюсь по сторонам, отстёгивая ремень безопасности.

Одинокий фонарь высвечивает только неухоженную громадину хрущёвки и очертания чахлых деревьев, растущих чуть поодаль.

Север молчит, цепко всматриваясь в здание, пока его взгляд не замирает на уровне второго этажа с единственным освещённым окном.

— Терпение, Малая. Скоро всё узнаешь, — Дан поджимает губы. Оплётка руля так жалобно скрипит под его пальцами, что я вздрагиваю, скопом проглатывая все назревшие вопросы. — Телефон при себе?