Хочу Вас... профессор! (СИ) - Берг Аруся. Страница 59
По спине и плечам сумасшедшим контрастом несётся озноб.
А задеревеневшие мышцы наливаются слабостью…
Я не знаю, какими будут мои ощущения там, в комнате.
Не знаю. Упаду на месте. Развалюсь. Рассыпаюсь.
Я не знаю.
– Вить… подожди минутку.
И я перевожу взгляд на Анюту, которая подходит к какой-то женщине и что-то у неё спрашивает…
Та указывает пальцем наверх.
А потом вдруг в шум голосов прорывается громкий плач, и все разом смолкают.
Напряжение ощутимо и необратимо сгущается.
Анюта ударяет себя по лбу и бежит в сторону лестницы.
Мне удаётся сделать полноценный вдох и наполнить легкие кислородом.
Следом включается сердце. И сходу набирает сумасшедшие обороты. Отстраненно пропускаю через сознание то, как оно выбивает мне ребра, и поднимаюсь за Анютой.
Картинка перед глазами расплывается. Но я иду. Просто иду, используя привычные навыки. Потом уже на звук голоса…
Звонкого. Наполненного жизнью. Детского… Родного.
Чувствую сразу.
Толкаю дверь ладонью, проходя в небольшую спальню. Осматриваюсь.
На стенах фотографии. Много детских фотографий.
Анюта стоит ко мне спиной. Напрягается, но не оборачивается.
Знает, кто вошёл.
Ещё несколько шагов и я вижу его…
Вижу своего сына.
Мой сын. Мой сын. Мой сын.
В голове непрекращающимся конвоем гудит:
Наш…
Я долгое время был один.
Затем появилась Аня. Перевернула всё и … ушла.
В душе лишь кровавая рана оставалась. А сейчас…
Нас трое.
Падаю на ближайший стул. Сил никаких не осталось.
Такое ощущение, что я воскрес и умер одновременно.
Разве такое бывает?
Да плевать как бывает.
Ничего кроме него не важно.
Смотрю на сына, не отрываясь. Совсем маленький.
– Как назвала?
– Кирилл, – она тихо шепчет его имя.
– Как и хотела, – хмыкаю, слушая как кряхтит…сын.
Звуки, которые он издаёт качают воздух и вибрациями оседают у меня в груди.
Не знаю… я даже не знаю, как описать то, что я сейчас испытываю.
Тем временем, Анюта берёт его на руки и прижимая к груди и вкрадчиво спрашивает:
– Ты не мог бы выйти? Я хочу покормить Кирюшу. Потом, чуть позже… ты сможешь с ним познакомиться… Сейчас он голоден и будет капризничать.
Она поворачивается ко мне и смотрит с таким видом, будто бы, если я не выйду… случится пожар.
Да только тщетно всё это.
Никуда я не уйду.
Никуда больше.
– Корми, – холодно чеканю. – При мне корми.
– Вить, – она краснеет, качая его на руках. – Это неудобно и…
– Неудобно Анют, что я ни хрена о сыне не знал, – жёстко обрываю её. – А теперь сядь и корми его.
– Я…
Она опасливо оглядывается на меня, отворачиваясь, чтобы я ничего не видел.
– Ты же понимаешь, что стыд в нашем случае неуместен.
– Вить, – шумно выдыхает она. – Пожалуйста.
А я глушу в себе эмоции, чтобы не заорать на неё.
Терплю.
– Анюта. Просто делай, как я сказал.
Она поджимает губы и наконец, сдаётся.
Присаживается на постель с Кириллом и, не отрывая от него взгляда, тянет за замок своего платья... Затем оттягивает бюстгальтер вниз, а у меня в глазах темнеет.
Просто от вида её обнажённой груди.
На части разрывает.
Ничего не могу с собой поделать. Возбуждение растёт с адской скоростью, порождая внутри огонь.
Тот самый огонь, который ощущал только с ней.
Ни с кем такого не было.
Чёртово наваждение.
Простреливает тут же.
А затем… секундой позже… вспыхивают другие чувства.
Я перевожу взгляд на своего… сына и наблюдаю за всем этим таинством.
Бл*ть. Именно таинством. По-другому выразиться не могу.
Моя любимая женщина и… мой сын, о котором я не знал все эти полтора года.
Невероятность происходящего вырывает из меня мучительный вздох.
Пытаюсь сохранить хладнокровие. Пытаюсь, но получается хреново.
Вообще не получается.
Когда я понимаю, что никак не справлюсь от раздирающих душу эмоций, и уже готов лезть на стенку, отворачиваюсь и выхожу из комнаты.
Воздух. Нужен воздух.
Никак без него.
Выхожу на балкон. Хватаюсь за перила. Выдыхаю.
В воспоминания окунаюсь. Снова и снова.
Я мелкий. Отец.
– Пап! Пап! Смотри, как, я умею! – кричу, нажимая на педали велосипеда. – Поехал… получается!
Его глаза вмиг свинцом наливаются. Быстрым шагом, он направляется ко мне и рычит, останавливая мне путь ногой:
– Ты не видишь? Не видишь, что ко мне гости пришли?! Ты меня же и позоришь, щенок… Иди в дом. Живо.
Из-за того, что педали крутить не могу, сваливаюсь с велика.
Падаю. Царапаю себе ладони с коленями в кровь.
И плачу. Слёзы по щекам катятся. Опять плачу. Слабый. Какой же я слабый.
Выкуриваю сигареты. Одну за другой. Две, три, четыре. Уже сбился со счёта. Без перерывов.
Сизые клубы дыма лёгкие забивает.
Конкретно так.
Специально травлюсь.
Пытаюсь усмирить развернувшуюся в груди бурю.
На куски рвёт. Все внутренности скручивает.
Долго стою, смотря на природный массив.
И дышу…
Дышу...
Дышу…
Часто.
Бл*ть.
Когда же я обрету покой?
Когда смогу жить, как обычные люди?
Я думал встретиться с ней ещё раз … что-то из ряда вон выходящее.
Почувствовать её вновь.
Вдохнуть одуряющий запах.
Но даже в мыслях ни разу не было, что она всё то время, когда я сходил с ума без неё.
Сына моего растила.
Свитер снимаю.
Не могу.
Жарко.
Душно.
И в глазах жжёт…
Глубоко затягиваюсь… а затем слышу осторожные шаги за спиной.
Не оборачиваюсь.
Она. Стоит. Она.
Мать моего ребёнка.
Моего сына.
– Кирилл уснул.
Она совсем близко. Рядом. Здесь. Рукой прикоснуться.
Да только…
– Стой здесь, – холодно произношу, выпуская дым в небо.
Тушу сигарету и поворачиваюсь.
Не смотрю на неё совсем и молча выхожу с балкона...
Мне нужно идти к сыну.
К моему сыну.
***
Прохожу в комнату и целенаправленно иду к кроватке.
Там, где лежит сын.
Мой сын.
Спит.
Ощущения конечно не передать словами.
Наклоняюсь к нему, вглядываюсь в уже прорезавшиеся черты лица.
Черты лица, которые я каждый день вижу в своём отражении.
И это он даже глаза свои не открыл.
И не требуется.
Тут сразу видно…
МОЁ. МОЙ.
Шумно сглатываю.
Не знаю, что и делать.
Давно детей маленьких не видел.
Давно на руки их не брал.
Да кого я обманываю. С тех пор как повзрослел Алекс, не доводилось.
Ни разу.
А теперь…
Выпускаю эмоции так, как умею…
Всё как будто по-новому испытываю.
Заново.
Кровь хлынет в голову.
С каждой прошедшей секундой пульс учащается всё быстрей и быстрей.
Притрагиваюсь к кулачку сына указательным пальцем. Он тут же вздрагивает, хмурит брови и поджимает губы.
Усмехаюсь.
Не нравится ему.
В личное пространство вторгаюсь.
Сын начинает ворочаться и скидывает головной убор. Довольно улыбается, словно он ему всё это время мешал и принимается чавкать.
Этот звук сразу же отдаётся в ушах.
Теперь он лежит на боку, и я поддаюсь первобытному желанию…
Наклоняюсь сильнее, утыкаюсь носом в его маленькую шею и жадно вдыхаю этот запах…
Собственный. Детский. Молочный.
Бл*ть. Крышу срывает напрочь от этих ощущений.
Запредельные они.
Душу выворачивает наизнанку.
Заставляет кровь быстрее бежать по жилам, а сердце заходиться в лихорадочном биении...
– Я редко укладываю Кирилла в кроватку, – её голос врывается в моё затуманенное сознание. – Всё потому, что люблю прижимать его к себе по ночам. Знаю… это неправильно… Так нельзя. Надо его отучать. Но по-другому не могу… Я словно окунаюсь в прошлое, когда ты был со мной… Рядом. Мирно спал, а я подолгу могла смотреть на тебя. Просто так. Это меня успокаивало. Хотя порой мне казалось это чем-то нереальным. Ты казался мне недосягаемым. Всегда, Вить, – слышу всхлип. – И когда ты подарил мне надежду на то, что мы можем быть вместе, я была на седьмом небе от счастья. Вить, из-за этого я много глупостей совершала. Кричала, плакала, скандалы закатывала. Я знаю, что ты не мечтал о подобном. Я знаю, что ты хотел спокойной жизни, а со мной… такое вряд ли получится. Я не умею сдерживать эмоции. Я не умею быть терпеливой. Во мне этого нет ни грамма. Единственное, что я знала … Так это то, что буду любить тебя всегда. По-своему, да… Где-то неправильно, но любить… Люблю. С первого дня, как только увидела тебя у нас дома. Тогда это была симпатия, но она быстро переросла в нечто большее. Без моего ведома мои мысли то и дело возвращались к тебе… Всегда. Витя, я знаю, что ты не изменял мне и я очень сожалею, что сбежала тогда, не дав объяснится… Прости меня. Прости…Ты не представляешь, как мне жаль, Вить... Очень жаль...