Убийца Богов (СИ) - Француз Михаил. Страница 36

Сумбурно наверное я описываю, но уж как могу. Точнее, как уж вижу. Это сложно…

Так вот, стоило моим рукам прикоснуться к ней, как ее свет погас. Дыхание ее сбилось, словно от погружения в ледяную воду, а по телу прошла дрожь.

— Сильно… Обещала не дразнить сильно. Совсем не дразнить — не обещала…

Я взялся за ее талию основательнее, по-хозяйски. Руки медленно поползли по соблазнительным изгибам ее тела вверх.

— А я предупреждал, что сильно и не требуется. Достаточно малейшей искры, даже намека на искру, чтобы воспламенить пороховые склады похоти и страсти во мне, — промурчал я, пока ладони медленно ползли вверх, а руки одновременно с этим притягивали ее ко мне, прижимая тело к телу.

— Мне страшно, — сказала она. — Я не чувствую мира вокруг. Ничего не чувствую, только тебя и свое тело. Это пугает. Очень страшно.

— Мне отпустить тебя? — спросил я. Она закусила в волнении нижнюю губу и отрицательно повела головой из стороны в сторону. Ее руки опустились мне на грудь.

Я прижал Ладору крепче и приблизил свое лицо к ее лицу. Дыхание богини было частым и поверхностным. Вот только страсти в нем не было. Это был страх, сдерживаемый, с которым она боролась, но это был именно страх.

Но я все равно прикоснулся своими губами к ее губам. Она нежно ответила на поцелуй, но все тело ее словно закостенело, заледенело… Сердце в ее груди бешенно трепыхалось испуганным воробушком.

Еще полминуты и ладони ее уперлись в меня, судорожно отталкивая, словно я потянул ее под воду и ей не хватало воздуха, без которого она задыхалась.

Я с сожалением разорвал поцелуй и развел руки в стороны, отпуская богиню на волю. Ломать прекрасную бабочку в угоду своему эгоизму, превращая ее в пожухлый, мертвый серый листик, не по мне.

Да и какое удовольствие, когда твои прикосновения доставляют не наслаждение, а лишь страх и возможно боль?

Стоило Ладоре отпрыгнуть, как свет вновь вспыхнул, причем даже ярче, чем до этого. Женщина судорожно вздохнула-простонала, по телу ее пробежала дрожь, но в этот раз дрожь удовольствия.

Улыбка вернулась на ее лицо. Счастливая и светлая. Правда, через пару мгновений, ставшая виноватой.

— Прости, Логин, — опустила голову она. — Не могу. Хочу, но не могу. Это слишком страшно — не быть собой. И я, словно задыхаюсь, словно еще немного, и умру в твоих руках. Это жутко…

— Не надо оправдываться, — ободряюще и немного грустно ответил я. — Ты богиня. Твоя суть, это не плотное тело, твоя суть — это весь окружающий мир, что пронизан твоей силой, тобой. Лишить тебя этого, запереть в тюрьме тела, действительно все равно, что убить. Я понимаю.

— Спасибо, — несмело подняла она голову.

— Просто не дразни меня больше, хорошо?

— Хорошо, — серьезно кивнула она.

— Пойдем что ли погуляем? Ночь ведь только начинается, — предложил я.

— Пойдем, — улыбнулась она. — В этих местах много чудес углядеть можно, если места знаешь…

Всю ночь мы гуляли с Ладорой по окрестным лесам: она — богиня, я в темноте как днем вижу и бурелом для меня не помеха. Как собственно и вообще все — не помеха. Так что недоступных мест для нас не было. И Ладора не обманула: чудес действительно показала она великое множество. Перезнакомила с лесовиками, русалками, болотниками, водяными, мавками, блудячими огоньками… со стаей оборотней.

Вернулся в избу я только под утро. Успел лишь умыться водой из колодца, когда домочадцы начали подниматься. День начался.

А в обед Ладора снова принесла узелок со снедью. Была она все также притягательна, загадочна и неотразима, как и в первый раз. Но цвет вышивки на сарафане до пят поменялся на синий, а коса перекочевала с левого плеча на правое.

Я встретил ее улыбкой. Она сделала вид, что стесняется. Ночные приключения не обсуждали.

Ритка посверлила нас любопытным взглядом, поздоровалась, но встревать не стала.

А вот Верия подошла с мужем, сверкая счастливым взглядом. Мы переглянулись с Ладорой и отошли от общего стола вместе с ними подальше от любопытных взглядов за околицу.

— Миш, я ходила к Служительнице Ладоры! И к бабке-травнице…

— И как? — мягко улыбнулся я.

— У нас с Житояром будет ребенок! Благословенный Богиней! — радостно воскликнула Верия.

— Благословенна ты, девочка, — по-матерински улыбнулась моя спутница. — Ребенок ваш, в его появлении моего участия нет. Я лишь благословила тебя на легкие роды, девочка, — сказала она, и даже у самого большого скептика в мире не осталось бы сомнений, что это именно богиня говорит, а не возомнившая себя таковой сумасшедшая или шарлатанка. Не представляю, как это у нее так получилось: может часть силы в видимый спектр перевела, может впрямую на сознание повлияла, но факт есть факт.

— Богиня! — расширились в восторге-удивлении-шоке глаза молодых людей, устремленные на Ладору. И, как по команде, оба они согнулись в поясном поклоне. Попытались, но Ладора остановила их.

— Не надо, — повелительно-ласково сказала она, одновременно с останавливающим жестом. — Не надо поклонов и подобострастия. Смотрите прямо в лица своим богам!

— Благослови уж и ребенка, что ли, — обратился я к богине. — Видишь же, как это много для них значит.

— Хорошо, Логин, — псевдозастенчиво улыбнулась она мне. — Раз ты просишь… — она подняла правую руку, и с нее сорвалось легкое, едва заметное тепло-золотое сияние, устремившееся к животу Верии. — Теперь и дитя Благословенно.

— Спасибо тебе, богиня! — все же склонились в поклоне Житояр с Верией. Ладора покачала головой, но не стала пенять им на это.

— Любите друг друга — это единственное и самое мощное Благословение, какое только возможно в нашем мире. Если вы сами друг друга любить и уважать не будете, то ни один бог вам уже не поможет, хоть трижды вы будете осенены его силой. Запомните это, дети.

— Я запомню, — кивнул Житояр. Также поступила и Верия.

— Ну, и не стоит обо мне рассказывать, — заговорщицки подмигнула Ладора. — Может же быть и у богини личная жизнь? — Верия глянула на меня и покраснела. Затем утвердительно кивнула. Кивнул и Житояр.

На этом короткий разговор наш закончился. Все мы вернулись к общему столу и продолжили трапезу.

— Ла…ра, — чуть было не назвал богиню полным именем за столом я.

— Да, Логин? — изобразила внимание женщина.

— А известна в этом мире такая вещь, как парник? Или теплица? — затеял разговор «по специальности» с богиней Плодородия я.

— Парник? — задумалась Ладора. — Я видела в других мирах такие вещи. Это ведь специальная постройка для выращивания цветов или овощей ранней весной?

— Вообще раньше сезона, не только весной. Или тех культур, которые в этой климатической зоне не успевают вызревать при нормальных условиях. Или тех, для которых внешние условия слишком жесткие.

— Нет, — отрицательно повела головой она. — Подобные вещи в этом мире не известны. А что такое?

— Хочу сделать, — просто пожал плечами я.

— Хм, интересная идея. И что тебе для этого требуется?

— Стекло. Много стекла. С остальным я, пожалуй, справлюсь.

— Стекло… Доставить готовое? — спросила Ладора. Я удивленно на нее посмотрел. Вот ведь, постоянно называю ее в уме богиней, но при этом совершенно забываю, что это на самом деле означает. А означает это огромнейшие возможности в этом мире. Могущество, не снившееся ни одному смертному. Это на меня не действует божественная сила, а ведь боги способны целые армии и народы двигать по своей прихоти!

— Нет, — отрицательно помотал головой я. — Это не будет интересно. А вот если бы в эти места случайно забрел мастер-стекольщик, да и осел бы здесь, найдя свою любовь и простое человеческое счастье…

— Какой ты все же забавный, Логин, — щелкнула она подушечкой пальца по кончику моего носа. — Рассуждаешь о вещах, в которых совершенно не разбираешься…

— Да? — заинтересовался я. — О каких же?

— О любви, — ответила она. — Ты ведь не знаешь, что это такое.