Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена. Страница 50
Безумен от боли и чувства вины. От ощущения предательства. Потому что узы доверия между фениксом и хозяином — это всё, для феникса его человек — это сердце… а это паскудное сердчишко взяло и вытворило такое… такое…
— Скотина.
Разворачиваюсь к Хмырю рывком. Грызи делает предостерегающий жест, только вот она меня не успеет остановить.
Не в этот раз.
Пухлик, когда я шагаю к подонку-Латурну, вскидывает брови. Небось, не ожидал увидеть на мне такое выражение лица.
Хмырь и вовсе понимает, чем кончится, потому что нелепо шагает назад и грохается на задницу с воплем: «Помогите!!»
Потом мой Дар взрывается безмолвным, опустошающим воплем. Внутри меня. Нестерпимый жар льётся с неба, и оглушительный шелест крыльев, и высокий клёкот…
Успеваю ещё услышать отчаянный крик Грызи: «Вместе!!»
Потом — ослепительная вспышка.
А потом совсем ничего.
КРУГИ НА ПОЛЯХ. Ч. 2
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
В себя приходится погано. Первое что слышу — за стенкой Пухлик стенает кому-то о своей героически натруженной спине. Потом чую запах дома, где мы остановились. Потом понимаю, что на меня будто сел яприль. Прямо на голову.
Открываю глаза, и перед ними тут же начинают летать огненные вспышки — мелкие фениксы.
— Ну, я дура, — говорю первым делом.
Грызи сидит рядом и одобрительно фыркает.
— Не потому, что хотела Хмырю что-нибудь укоротить, — во рту еще и будто стадо шнырков побывало. — Я с этим скотом… всё равно посчитаюсь. Когда его не будет защищать феникс. Он же его призвал, да? Когда заорал «помогите»?
Конфетки с ее зельями нигде нет. И ожогов не чувствуется. Видать, он не сильно меня ушиб.
— Чем он меня вообще вырубил?
— Ты сама себя вырубила.
Грызи выглядит сердитой и встрёпанной. Звякает склянками на столике.
— Ты была на пике Дара. Сверхчувствительность, как она есть. Он не обжег тебя, не успел даже спуститься. Но предупреждающей вспышки и его крика хватило, чтобы ты отключилась. И мне как-то кажется, что это было не из-за твоей злости на Латурна, а?
Упираюсь глазами в деревянный запаутиненный потолок.
— Сколько ночей ты на бодрящем?
— Прошлой ночью спала.
— Ага, небось, час или полтора. Сколько, я спрашиваю?!
На потолке паук жрет бабочку больше него самого. Поменяться б с ней местами, что ли. Когда Грызи начинает играть в мамочку — это невыносимо.
— Слушай, я сама знаю — сколько мне надо…
— Судя по тому, что у тебя пошли побочки с Даром — четыре или пять ночей, так? Кажется, мы эту тему с тобой уже поднимали.
— Как будто ты больше спишь!
— У меня — тренировки с детства и организм варга, а ты себя попросту гробишь. Придется сказать Аманде, чтобы не выделяла тебе «Глаз стража».
Ладонь с Даром покалывает, и голос Грызи кажется то слишком громким, то совсем тихим. Хоть ты уши заткни. Она со своей ролью наседки кого угодно достанет, послушать, так все вокруг деточки несмышленые. А как тут заснешь, если дураки-вольерные ночные обходы делать не собираются, а за молодняком нужен глаз да глаз, да еще раненые вот…
— Что, одеяльце мне будешь ходить подтыкать? — шиплю, пытаясь подняться. — Мясника в постельку укладывай, а я сама решу, когда…
— Решай.
Грызи звенит склянками — те из полумрака кидают на её лицо зеленые отсветы.
— Ты же можешь принимать разумные решения, да? Вот у меня в руках «Глаз стража». Решаешь, глотаешь, поднимаешься на ноги… может, повезёт, и ты не отключишься вторично. Хотя, судя по тому, в каком состоянии был Фиант…
— А в каком…
Оказывается, феникс меня шибанул совсем недавно. Часа два назад. То есть, не шибанул — вспыхнул с предупреждением, а я и свалилась. А потом не послушал воплей подонка-Хмыря и рванул в небеса. Молодчина. Правда, Гриз он тоже не послушал…
— Разорвал связь… — она морщится и трёт виски. — Но то, что я успела увидеть… В общем, Латурн слушать не пожелал. Разошелся и потребовал, чтобы мы покинули его поместье. Пришлось отступить. Фиант был неподалеку, мог подумать, что мы угрожаем его хозяину. Судя по всему, он уже не может контролировать себя до такой степени, что мог бы…
«Напасть на человека». Это прячется за её молчанием. Сухим и наполненным звяканием пузырьков.
— Кейн какое-то время тебя нёс, потом мы встретили крестьянина на телеге. Дела, в общем, скверные. Крестьянин мало того, что видел, что мы шли от Латурна, а ты была в таком состоянии… Так еще и феникс мелькал в небесах. Округа гудит, этот, как его, местный заводила вовсю подзуживает народ. И если ты, героически превозмогая себя, хлебнешь еще бодрящего и упадешь нам под ноги прямо во время местного бунта, или что тут намечается… я даже не знаю, как тут решить — может, ты мне сама подскажешь?
Соплю, молчу, отбиваю взглядами аппетит пауку на потолке.
— Варианты?
— Сонное, — Грызи машет вторым пузырьком. — Часов на шесть, до вечера. По-хорошему тебе бы надо сутки отсыпаться, но времени у нас маловато.
Голова себя чувствует, как орех, который попался на зуб шнырку.
— Шесть часов?!
Если тут такое собирается — какой смысл меня усыплять на шесть часов, да тут каждая минута…
— Мел. Ты со сбоящим Даром феникса всё равно не найдешь. Тем более — в небе. И потом… есть кое-что, что я думаю попробовать. Чтобы выиграть время.
Пялюсь на Грызи дальше.
— Как только что-то начнется — я тебя разбужу, — Она отмеряет капли сонного в кружку. — Мне поклясться Первоваргом?
— Ты ж на него плевать хотела.
— А, ну да, точно.
Ладно. Беру кружку, пью. Шести часов на восстановление вряд ли хватит. Но сколько-то можно продержаться. Взглядом напоминаю Грызи — разбудить меня непременно.
Грызи забирает у меня кружку и отставляет подальше. Будто с чего-то знает, что я эту кружку собираюсь метнуть.
— А что вы делать-то будете?
Выглядит она уж слишком безмятежной.
— Так… есть пара мыслей. Ладно, ты спи… мне пора.
Это она потому, что в соседнюю комнату вошли. Неспешные, знакомые шаги. Четкие. От которых начинают подниматься волоски на затылке, потому что этот…
— Ты… кого вызвала?!
Вовремя она убрала кружку.
— Мел, послушай.
— В вир болотный, — пытаюсь найти на поясе бодрящее, но оно все не находится, а его срочно надо найти, потому что она вызвала Палача, а это значит… — «Глаз Стража» дала, быстро!
Комната плывет — это сонное начинает действовать, только вот черта с два. Подрываюсь на ноги, тут же приземляюсь обратно на кровать, ноги не держат, т-твою…
— Мел, он здесь не за этим, — Грызи хватает за плечи и прижимает к кровати, я выворачиваюсь и брыкаюсь и успеваю ей как следует заехать по руке. Потому что как она могла вызвать Мясника, когда здесь феникс, она что, не понимает, как она…
— Еще раз дернешься — парализую хлыстом, — раздается над головой голос Грызи. — Мел. Посмотри на меня. Ты что, вообразила, что я… поступлю с Фиантом так?
— Почем я знаю, — Руки с плеч убираются, упираюсь взглядом в пляску паука над мухой. Хочется высказаться — что ни черта не понятно, как она поступит. Когда рядом обожаемый устранитель.
Но уже понимаю, что Нэйш здесь из-за своего Дара. Эта дрянь не горит в огне, не тонет в воде, и клинком атархэ его тоже не взять — проверено. Значит, останется жив, если рядом полыхнет феникс.
Грызи вздыхает. Говорит мне: «Давай уже спи, разбужу, как только будут новости». Выходит, прикрывая дверь.
Утыкаюсь носом в подушку, которая воняет мокрыми перьями и мятой. Бодрящего я выхлестала за эти пять дней пинты две. Теперь бодрящее и сонное ссорятся в крови. Изнутри полыхает жаром, перед глазами танцуют фениксы пополам с пауками и мухами.
Печать горит на ладони — не унять. И я слышу.
Легкие шаги Грызи. Шорох ткани — будто кто-то заложил ногу за ногу.
— Не совсем понимаю, в чём может быть моя роль.
— Мел выбыла из строя, так что ясно же, что ты восполняешь уровень чокнутости в группе, — поясняет Пухлик. Звучит невнятно — опять, видать, рот набит. — Кстати говоря, местные малость недружелюбно к нам настроены — не хочешь испробовать на них своё обаяние?