Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена. Страница 64

При этом очень правдоподобно трясся, а глазками шмыгал больше от страха. Так что то ли правда не знал, в чем дело, то ли очень хорошо врал.

Предположил даже, что причина в разбойничках, которые похаживают в округе. Мало ли — сколько трупов после разборок могли утопить в этом самом болоте.

Хорошая отмазка. Будто нарочно придумана. Я бы скорее сказал — Нэйш не зря находил по кромке болота кости мелких животных. Будто кто-то специально подкармливал беспамятников — сперва кровью животных, а там как придется.

Только вот что тут можно доказать — когда у тебя ноль улик, кости ноют, глаза слипаются и крыса подвывает из района печенок?

Попросил покрепче привязать Амеля к кровати, оставил под присмотром слуг Ивверта, отпихался от любезных приглашений остаться на ночь…

В «Пьяную старуху» приволокся часам к трем. И спал, как и положено возможному покойнику, крепче совести Хромого Министра. Будто заранее предполагал, что день с утра покатится в вир болотный.

Во-первых, я не был разбужен Нэйшем, пытающимся выцедить из меня пару пинт крови. Не то чтобы это разочаровывало — скорее, малость интриговало.

Во-вторых, проснуться после вчерашнего отчаянно не получалось. Хозяин в ответ на мое «Что-нибудь чтобы взбодриться» припер последовательно: пиво, виски, анисовку по бабушкиному рецепту («Ух, и квасила старушка!»). Когда я отверг все варианты — уделил бодрящего травяного взвара, шепнул заговорщицки: «Горячая ночка?»

— Обжигающая, — вяло отозвался я. — Повсюду цветы. Очаровательная кусачая дамочка, которой только дай попить моей кровушки. И один менее очаровательный отморозок, который… да, вроде как, в этом уже преуспел.

Где же этот безумный «жаворонок»-устранитель? Оставалась слабая надежда — что всё-таки в гостинице.

Нэйш остановился в месте, хозяин которого страдал от недостатка выдумки. «Приличный ночлег» настолько хотел походить на свое название, что возле крыльца виднелась даже одинокая заплеванная клумба.

В дверь я сунулся почти безнадежно — и узнал от расстроенной чем-то горничной, что светловолосый господин в белом ушел часа уж два назад, на рассвете. Да, сказал, что порыбачить (мантикорий сын!!), но удочек при нем не было, только сумка.

— У него, может, неприятности какие, у господина? — осведомилась тут горничная. — А то знаете, его тут уже спрашивали…

Еще через пять минут уговоров и трёх звонких медниц я узнал, что спрашивали — это больше часа назад. Двое — «один такой ласковый и с бакенбардами, а другой громила с арбалетом».

Вот тогда-то я и понял — что за «маленькое дельце» было у Джерка Лапочки и его дружка, как его там…

И показал в это жаркое утро очень даже неплохую скорость.

Через скрипучую калиточку в заболоченный парк я почти пролетел. Солнце решило побаловать и будто постукивало лучами-кулачками сверху — куда, мол? Если они ушли час назад — можно уже и не спешить.

Даже и не знаю — куда я летел и почему вообще не подождал, чем это кончится. Наверное, думал, что эти придурки точно все завалят, мало того — еще и наболтают лишнего. Уж я-то знал Джерка с его сотоварищем.

И Нэйш — уж точно не то задание, за которое этим двоим следовало браться, Боженьки, да кто их вообще послал и почему послали именно их? На устранителя?! И что они будут делать — засаду на него устроят?

Надо всё как-то переиграть, — стонал внутри грызун, пока я пыхтел на бегу под солнышком. Остановить их, отослать, сказать — уберитесь вы, вы тут ничего не сделаете, тут нужны не вы… Если Нэйш с ними уже закончил — сказать, что мы незнакомы, вывернуться. В общем, сделать что-то, что-то…

Место разборки оказалось за полуобвалившейся беседкой. На уютной полянке, окруженной кустами и валунами, трава самую малость была примята. И из-за беседки и кустов я не смог охватить зрелище взглядом сразу.

Даже и не знаю, что я на самом деле ожидал увидеть. Наверное, то же, что в «Семи рыбках»: скрюченные тела и Нэйша, поправляющего сюртук. Даже начал готовить фразочки типа: «Это еще кто? И рожи-то какие незнакомые».

Но Единый, Перекрестница, или кто там на небесах отвечает за сюрпризы, решили меня удивить.

Потому сперва я увидел поправляющего куртку Джерка Лапочку.

Потом — его дружка, как его там. Подбоченившегося и опустившегося арбалет.

Рихард Нэйш стоял перед ними на коленях.

* * *

На полсекундочки, половину глупого мига — захлестнуло облегчением. Растворило в злорадных мыслишках наподобие «Ну, вот одной проблеме и конец, чудненько, чудненько». Целых пять шагов я наслаждался распрекрасной картиной: Нэйш на коленях — подумать только! — руки связаны или скованы, ребята из Гильдии торчат себе расслаблено прямо над пленником.

На шестом шаге явился крысиный визг. Такой, будто крысу поджаривали на медленном огне. И я остановился, малость не дойдя до честной компании.

— Боженьки, что тут творится-то, а?

— А-а-а, Сорный!

Джерк распахнул мне объятия сходу. Его вечный компаньон вскинул было арбалет, но тут же опустил. Медленно этак, рисуясь.

— У нас вот небольшая беседочка с твоим напарничком, Сорный, — разливался Лапочка, изображая жест бывалого фокусника. — Решили вот с утра пораньше свести с ним знакомствие. У тебя же, вроде, были с ним какие-то проблемочки? Ну вот, ты теперь считай — их нет. Всегда рады другу помочь, м-м-м?

— Рука руку моет, — поддакнул Батти (или как его там?). Щербато и недоумисто ухмыльнулся.

— У тебя есть друзья, Лайл? — не остался в стороне Нэйш. — Надо же. Представишь?

Будьте знакомы, господин устранитель — это два идиота, которые только что поздоровались со мной девизом Гильдии. Два идиота — это наш «клык», который, кажись, возомнил, что он на светском рауте.

— А он забавненький, ну надо же, — Джерк потирал лапки и облизывался. Махал мне — подзывал поближе. — Такой беленький, такой гладенький, такой… недешевенький. И покладистый, просто душка, а нам же очень нравятся покладистые, м-м-м? И хлопот-то не доставил, такой разумненький! Некоторые-то, знаешь… когда им в затылок наводят арбалет — еще дрыгаются, на коленочки становиться не хотят, а этот — оружие в травку выкинул, ручки вытянул, такой хороший мальчик, м-м-м?

«Хороший мальчик» растянул губы пошире, глядя немигающим взглядом того, кто настроился пообедать двумя придурками из Гильдии.

— Не доставил хлопот? — удивился я. — Прямо как-то, знаете ли, даже и не верится.

Джерк в ответ запустил в меня смешочками — легкими, как бумажные шарики из плевательной трубки. И начал заверять, что главное же найти общий язык, и вот они его прекрасно нашли, никаких просто проблемочек…

Я видел как минимум одну большую проблемочку. Размером с живого Рихарда Нэйша. У которого такой вид, будто он в полнейшем восторге от происходящего. Притом, что «клык» безоружен, стоит на коленях, а руки у него скованы… нет, связаны.

Связаны спереди.

Солнце нещадно палило макушку, и в знойном мареве расплывалась тупая болтовня Джерка Лапочки. Терялась, как звон мошкары. Оставалась только пронизывающая до костей улыбка человека, который стоит на коленях.

Они связали ему руки. Спереди.

Не сковали оковами, блокирующими магию. Связали. Связали спереди.

Черти водные — их что, не предупреждали, с кем они дело имеют?!

— …а, Сорный?

Вздрогнул, вынырнул из мутного марева, непонимающе хлопнул ресницами.

— Говорю — ничего не хочешь сказать на прощаньице своему напарнику-дружочку? Может, он даже немножко проникнется и попросит у тебя прощеньица за обидки, м-м-м?

— Да, Лайл. Ничего не хочешь мне сказать?

«Давай, Лайл, — вкрадчиво шепчет усмешечка, — ты же понял, да? Ты уже понял, что им конец. Но теперь же есть еще ты. Что предпримешь?»

Крыса остервенело взвизгнула, подпрыгнула, и мысли понеслись и заскакали наперегонки с ней. Двое идиотов стоят слишком близко, арбалет опущен, Джерк поигрывает ножом. Крикнуть этому, как-его-там-Бетти, чтобы стрелял прямо сейчас — черт, он же не успеет даже поднять арбалет, сколько там надо Нэйшу, чтобы вскочить на ноги и обезоружить обоих? На такой дистанции наверняка справится быстро, начнет, как только я рот открою, не годится. Если крикнуть и одновременно метнуть нож? Я за десять шагов, вдруг он не успеет увернуться, да кого я обманываю, успеет, он же на меня и смотрит, а идиот-как-там-бишь-его-Багги не успеет выстрелить, а если он только ранит Нэйша — я со своей попыткой буду точно покойником…