Копьё Маары - Кретова Евгения. Страница 9

Катя наклонилась ближе к попутчице, так, чтобы заглянуть в ее глаза.

– То есть ты намекаешь, чтобы я тебя проводила?..

Аякчаана шумно сглотнула.

– Ну, в общем, да… – И торопливо добавила: – Видишь ли, у тебя свет! А мой мобильник вот-вот отключится, и я точно не выберусь отсюда в темноте.

Катя с сомнением покачала головой, вздохнула.

– Вот же послал морок на мою шею, – проворчала она и направилась назад, к перекрестку, на котором они столкнулись.

Аякчаана поспешила за ней, заметно повеселев.

Сперва она шла молча, постоянно поглядывая то на свою провожатую, то на шар голубого света, парящий над ее головой, то на серебристый шест. Она даже не знала, что ее больше интересует и о чем, соответственно, задать вопрос в первую очередь.

Аякчаана уже было открыла рот, чтобы спросить про шар, но тут Катя остановилась на месте их недавнего столкновения и, повернувшись к стене, навершием посоха нанесла на ней знак: ромб, внутри него – крест, выходящий лучами за стороны ромба. Символ мгновенно засиял голубовато-синим, отделился от стены. Странная девчонка рукой подтолкнула его к проходу, откуда они только что вышли, – знак послушно повис под потолком.

Аякчаана восхищенно выдохнула:

– Это что?

– Это? – Катя взглянула на светящийся знак. – Это звезда Сварога. Оберег, указывающий путь. Он, как ты можешь догадаться, не позволит мне заблудиться и поможет найти дорогу назад.

– А-а, – протянула Аякчаана и присмотрелась к новой знакомой внимательнее. – Катя, слушай, а ты вообще кто?

Девушка нахмурилась и ничего не ответила. Они достигли очередной развилки, теперь обе дороги уходили вверх, и было совершенно не ясно, какой из них следовать. Катя потерла друг о друга ладони. В руках у нее появился махонький огненный шар, который она, словно волейбольный мяч, запустила в глубину одного из коридоров. Оставляя за собой дымчатый след, шар исчез во мраке.

– Ого! Так даже мой дедушка не умеет! – прошептала Аякчаана.

Катя рассеянно вздохнула, покосилась на нее снисходительно:

– Да? А кто твой дедушка? Он маг, волшебник, иллюзионист?

– Он эвенк, шаман. Учур-хан его зовут.

– Шаман, говоришь? – повторила Катя, все еще поглядывая в тоннель в ожидании своего огненного мяча. Не дождавшись его, развернулась к Аякчаане: – Мне вот всегда было интересно: что умеют шаманы?

– О, мой дедушка очень много чего умеет! Он может задобрить демонов, говорит с ветром, с землей, душами ушедших, и те ему рассказывают всё.

– Прямо-таки всё?

Аякчаана гордо вскинула голову:

– То, что можно знать человеку, – да.

Катя отчего-то подумала, что Енисее было бы особенно интересно пообщаться с этим дедушкойшаманом. Да и Ярослава, помнится, хотела научиться управлять стихиями, а шаманы, говорят, в этом большие мастера. Но подруг здесь, к сожалению, не было. А вот светящийся шар-светозар, дымясь и подпрыгивая, вернулся к Кате в руки. Значит, прохода там не было: шар долетел до преграды и вернулся назад. Получается, второй ход – верный, внучка шамана прошла по нему. Не задумываясь больше, Катя шагнула в левый рукав тоннеля.

Девочка в лыжном костюме – за ней.

– Так зачем вы приехали в эти места? – из вежливости спросила Катя.

– Меня Кигиляхи призвали, – гордо отозвалась Аякчаана.

Катя припоминала сейчас из уроков географии, что где-то в Якутии есть мыс Кигилях. Раз мыс, значит, побережье. А раз побережье, то океана, причем не какого-нибудь, а Северного Ледовитого. Плотность населения – ноль целых ноль с половинкой сотых. Или даже тысячных.

– Призвали – это как? – Катя шагала впереди, думая о своем, и спрашивала без особого интереса, скорее чтобы развеять скуку и поддержать разговор.

– Они приснились дедушке и велели ему привезти меня сюда, причем именно сегодня.

Аякчаана заметила – при этих словах девушка с серебряным посохом заинтересовалась ее словами не на шутку. Катя остановилась, пристально посмотрела в лицо девочки, словно желая удостовериться, что не ослышалась.

– Шутишь?

Аякчаана мотнула косичками:

– Да нет. Точно говорю. – Глаза круглые, испуганные, ни тени смешинки.

Катя выпрямилась, взгляд рассеянно скользнул по грубой кладке тоннеля.

– И зачем велели?

– Я толком сама не поняла… Понимаешь, об этом своем сне мне дедушка сказал уже здесь, на острове. Я не успела его толком расспросить. – Внучка шамана озадаченно закусила губу. Посмотрела виновато, будто урок не выучила. – Он сказал про сон, про то, что потребовали Кигиляхи. Я его спросила, мол, почему меня призвали, а не его. Он, я же говорила уже, шаман, знает тайны многие… – Она шумно выдохнула, сняла наконец свою шапку. Под ней Катя увидела мелкие бисеринки пота на лбу. – А я – что я? Я в седьмом классе учусь. Что с меня толку? А дедушка ответил, что Кигиляхи сказали, копьё Маары ему не подчинится. Вот.

Катю словно током ударило. Копьё Маары? Ясно, что девочка оговорилась – Мары. Но откуда якутский, или, вернее, эвенкийский шаман знает про царицу холода и смерти? Насколько она могла сообразить, у этого народа боги и духи носили совсем иные имена…

– А что за копьё Мары? – Катя решила проверить девочку – вдруг та оговорилась.

– Маары… – автоматически поправила девочка Катю и всплеснула руками: – Не знаю! Я вообще не знаю, кто она такая и что это за копьё. И зачем оно, кстати, тоже не знаю… И дедушка – тоже, – добавила она, предвосхитив следующий вопрос.

– Не знаешь, говоришь, – задумчиво прошептала Катя.

А задуматься было над чем. Пройдя по левому рукаву тоннеля, они уперлись в стену. Других ходов и проходов не было, Катя была уверена. Получается, что эта девочка…

– Скажи еще раз, как тебя зовут?

– Аякчаана…

– Хорошее имя, красивое, – все так же задумчиво произнесла Катя, – а что оно означает?

Она ощупывала стену, но видела только плотную, первозданную кладку. Сейчас она вспомнила, что и стены по дороге сюда становились все более унылыми и дикими, теряя последние следы обработки.

Аякчаана заулыбалась, отозвалась с готовностью:

– Хорошенькая…

– Хорошенькая, значит, – эхом повторила Катя, все еще поглаживая холодный гранит. – Слушай теперь меня внимательно. Чего хотят от тебя Каменные люди, как ты их называешь, пока до конца непонятно. Ясно одно – отпускать они тебя не желают… Поэтому сообщаю тебе, что обратной дороги у тебя нет. Выход из пещеры закрыт, как ты сама можешь видеть. По крайней мере пока. И это плохая новость.

Аякчаана стеклянными глазами смотрела на Катю и молчала, у той даже возникли подозрения – поняла ли девочка то, что она ей сообщила. Но не повторять же по нескольку раз одно и то же, поэтому Катя продолжила, но на всякий случай стала говорить медленнее:

– Но есть и хорошая. Если Кигиляхи велели привезти тебя именно сегодня и сейчас, могу предположить, что оказалась ты здесь и сейчас именно для того, чтобы встретиться со мной. Правда, пока не могу понять, почему так получилось. – Аякчаана молчала. Казалось, она окаменела. А Катя продолжила задумчиво: – Видишь ли, я была в Красноярске 18 декабря 2016 года плюс три дня, которые… Впрочем, не важно… Но сегодня по-любому должно быть 21 декабря. А ты говоришь, что сейчас 2 сентября 2015 года. То есть произошла какая-то временна́я путаница. С этим надо еще разобраться…

Она замолчала, ожидая от своей собеседницы уже хоть какой-то реакции: слез, обморока, паники, истерического хохота, битья головой о стену… Но та по-прежнему стояла как монумент. И хлопала глазами. Может, правда не поняла?..

Катя с сомнением уставилась на Аякчаану.

– Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю? – наконец поинтересовалась она.

Та неопределенно мотнула головой.

– Что это значит? Поняла? Или нет?

Аякчаана снова сделала то же неясное движение.

– Я тебе не верю, – прошептала она наконец пересохшими губами.

Катю это озадачило. В самом деле, как ей доказать все сказанное? Хотя девочка вроде из семьи шамана, должна быть морально готова ко всяким чудесам, мистике и перемещениям во времени. Но одно дело знать, другое – испытать это на себе. Она помолчала, разглядывая свою нежданную подопечную и легонько барабаня пальцами по граниту.