Тысяча и одна ночь - Автор неизвестен. Страница 382

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста семьдесят вторая ночь

Когда же настала четыреста восемьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-ль-Хасан говорил: „Когда я увидел, что прокажённый сидит в михрабе, я бросился к нему и воскликнул: „О господин, прошу тебя мне сопутствовать!“ – и принялся целовать ему ноги, но прокажённый сказал: „Нет мне к этому пути“. И я принялся плакать и рыдать, когда сопутствовать ему стало для меня запретно, прокажённый сказал: «Считай это ничтожным, бесполезно тебе плакать и проливать слезы“ И затем произнёс такие стихи:

«Ты плачешь о дальности, но в дальности ты виной,
И просишь ответа ты, когда невозможен он.
Ты видел болезнь мою и внешний недуга знак
И молвил: «Хворает он, ни взад ни вперёд нейдёт
Не видишь ты, что Аллах (велик и славен он!)
Даёт своей милостью все то, чего просит раб,
Коль был бы подобен я тому, что увидел глаз,
И тело хворало бы так сильно, как кажется,
А пищи со мною нет, с которой бы мог дойти
До места, куда идут к владыке людей послы, —
То есть у меня творец, чьи милости скрыты все,
И нет ему равного, спастись от дето нельзя.
Иди же ты с миром, и оставь чужеземца ты,
Изгнанник, когда один-единый лишь друг ему».

И я ушёл от него, и всякий раз, как я после этого приходил на привал, я видел, что он опережал меня. А когда я достиг аль-Медииы, след прокажённого от меня скрылся, и исчезли слухи о нем. И я встретил Абу-Язида Бистамского я Абу-Бекра аш-Шибли и нескольких шейхов и рассказал им мою историю и пожаловался им на то, что со мной случилось, и они сказали: «Не бывать тому, чтобы ты получил после этого возможность ему сопутствовать! Это Абу-Джафар-Прокажённый, во имя кого просят облака о дожде и по чьему благословению бывают приняты молитвы».

И когда я услышал от них эти слова, увеличилось моё стремление его встретить, и я стал просить Аллаха, чтобы он свёл меня с ним. И когда я стоял на Арафате, вдруг ктото потянул меня сзади, и я повернулся я вижу: это – тот человек. И, увидав его, я испустил великий крик и упал, покрытый беспамятством, а очнувшись, я не нашёл этого человека. И усилилась из-за этого моя тоска, и тесны сделались для меня дороги, и я стал просить Аллаха великого, чтобы дал он мае его увидеть.

И прошло лишь немного дней, и вдруг он потянул меня сзади, и когда я обернулся к нему, он сказал: «Заклинаю тебя, подойди ко мне и попроси о том, что тебе нужно». И я попросил его, чтобы он помолился обо мне тремя молитвами: первая – о том, чтобы Аллах сделал для метая любезной бедность, вторая – чтобы я не засыпал, имея определённый достаток, и третья чтобы дал мне Аллах взглянуть на его благородный лик. И он совершил для меня эти три молитвы и скрылся.

И Аллах внял его молитвам: во-первых, Аллах сделал бедность мою любезной, и, клянусь Аллахом, ничто в мире мне из более любезно, чем она; и, во-вторых, я уже столько-то лет не проводил ночь, имея определённый достаток, но при этом Аллах не заставлял меня терпеть нужду ни в чем. И, поистине, я надеюсь, что Аллах ниспошлёт мне исполнение и третьей молитвы и услышит её так же, как услышал раньше обе другие – он ведь великодушен и всемилостив. Да помилует Аллах того, кто сказал:

Факир украшен молитвами и достоинством,
Одет же он лишь в тряпки и лохмотья.
Бледный лик его – украшение; ведь случается,
Что бледным кругом лик луны украшен.
Изнурён факир долгим бдением в часы ночей
И слезы льёт из глаз своих обильно,
И друг ему, в дому его – поминание,
И беседует ночами с ним всесильный.
Факира просит о помощи всяк ищущий,
И также все животные и птицы.
Ради бедного посылает бог испытания,
Его милостью струя дождей нисходит.
Коль попросит о, чтоб пресёк Аллах беды горькие,
То погиб обидчик и смерть найдёт насильник.
Все создания больны болезнью тяжкою,
И он их врач, заботливый и щедрый.
Его лик сияет: коль взглянешь ты на лицо его,
Станет чистым сердце и свет его блеснёт там.
О стремящийся покинуть их, не зная их,
Отделен от них тяжкой ношей ты, несчастный.
Ты надеешься с сими вместе быть, во закован ты,
От желанного отдалён ты тяжкой ношей.
Если знал бы ты их достоинства, ты ваял бы им,
Из-за них бы лил из глаз ты слез потоки.
Людям с насморком ведь цветов не нюхать; поистине,
Одежде цену знает лишь посредник,
Так слеши к владыке, проси его о сближения,
Быть может, рок твоё поддержит рвенье.
Отдохнёшь тогда от вражды людей чрезмерной ты,
Получивши то, что желаешь ты и любишь.
Его милости обширны ведь для просящего,
И од – господь единый, покоритель».

Рассказ о Хасибе и царице змей (ночи 483—536)

Рассказывают также, что был в древние времена и минувшие века и годы мудрец из мудрецов греческих, и было этому мудрецу имя Данияль. И были у него ученики и последователи, и греческие мудрецы подчинялись его велению и полагались на его знания. Но при всем том не досталось Даниялю ребёнка мужеского пола.

И когда он, в одну ночь из ночей, размышлял про себя и плакал из-за отсутствия сына, который бы наследовал после него его науку, вдруг пришло ему на ум, что Аллах (слава ему и величие!) внимает зову тех, кто к нему обращается, и что нет у врат его милости привратника. Он наделяет, кого хочет, без счета и не отталкивает просящего, когда он его просит, а, напротив, даёт ему в изобилии и благо и милость. И попросил Данияль Аллаха великодушного (велик он!), чтобы дал он ему ребёнка, которого мог бы он оставить после себя и оказал бы ему обильные милости, а затем он вернулся к себе домой и познал свою жену, и понесла она от него в ту же ночь…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста восемьдесят третья ночь

Когда же настала четыреста восемьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что греческий мудрец вернулся к себе домой и познал свою жену, и понесла она от него в ту же ночь. А потом, через несколько дней, он поехал на корабле в какое-то место, и корабль разбился, и пропали его книги в море, а сам он выплыл на доске от этого корабля. И было с ним пять листков, оставшихся от тех книг, что упали в море; и, вернувшись домой, он положил эти листки в сундук и запер их.

А беременность его жены стала видна, и сказал ей Данияль: «Знай, что подошла ко мне кончина и близко переселение из мира преходящего в мир вечный. Ты носишь и, может быть, родишь после моей смерти дитя мужеского пола. Когда ты его родишь, назови его Хасиб Карим-ад-дин и воспитай его наилучшим образом. А когда он вырастет и спросят тебя: „Какое оставил мне мой отец наследство?“ – отдай ему эти пять листков. Когда он прочтёт их и поймёт их смысл, он станет ученейшим человеком своего временя».

Затем Данияль простился со своей женой и издал вопль и расстался со здешним миром и тем, что есть в нем (да будет над ним милость Аллаха великого!). И заплакали о нем его родные и друзья, и омыли его, и сделали ему великолепный вынос, и закопали его, и вернулись. А затем, через немного дней, его жена родила красивого ребёнка и назвала его Хасиб Карим-ад-дин, как завещал ей её муж. И когда она его родила, к ней привели звездочётов, и звездочёты высчитали его гороскоп и определили, какие звезды в восхождении, и сказали: «Знай, о женщина, этот новорождённый проживёт много дней, ню будет это после беды, которая с ним случится в начале жизни. Если он от неё спасётся, ему будет дано после этого знание мудрости».