Опекун (СИ) - Соболевская Наталья. Страница 41

Если до этого момента я кусала губы, но терпела, Ба не перебивала, то тут меня понесло:

— И как же, интересно знать, благородные намеренья Дамира превратились в лапшу на моих ушах, а?

— Это я придумала басню. Сказала, что когда подрастёшь, тебя ждёт отцовское наследство.

— Зачем?! — крикнула в трубку я.

— Да чтобы ты не чувствовала себя нищенкой на паперти с вытянутой рукой, которой Фролов даёт подаяние. Чтобы воспринимала содержание и предстоящую выплату как должное, как своё законное, чтобы комплексы не шли впереди тебя. Вот я, например, хоть у кого возьму и ещё попрошу, и не стану считать себя до скончания века обязанной, но твой склад характера совершенно иной, ты бы так не смогла. Дамир, когда впервые о наследстве от тебя услышал, сразу сообразил, что не сама ты это придумала. Строго меня отчитал, но, выслушав мои доводы, правду для тебя не открыл, а со временем и сам начал поддерживать именно эту версию. Как-то так, Оля. Как-то так.

— Ба, ты хоть осознаёшь, что натворила? Ты из меня сделала неблагодарную тварь, что не ценила к себе доброго отношения и лишь требовала, а ещё обманывала. Все наши спектакли перед Фроловым теперь иначе чем обыкновенным мошенничеством с целью выманивания денег не назовёшь.

— А я считаю, что правильно поступила, и твоя реакция со словами служат тому доказательством. Передо мной стояла задача, чтобы ты из благодарности не причислила Дамира к лику святых, и я с ней успешно справилась. Ни о чём не жалею.

— Лик святых, — фыркнула я. — А как насчёт того, чтобы элементарно научить меня Фролова уважать? Я же за глаза глумилась над ним, а ты это поощряла.

Глава 55

К согласию мы с Ба не пришли. Она не только настаивала на своей правоте, но и требовала, чтобы я играла перед Дамиром неведенье и не раскрывала факт, что мне теперь всё известно. Разумеется, наотрез отказалась. В отличие от родственницы, у меня совесть есть, а ещё нет желания и дальше загонять себя в бездонную яму долгов. Всё, достаточно. Фролов и так на меня слишком много потратил и не только финансов, но нервов и времени.

Скинув вызов Ба, обнаружила три пропущенных звонка и несколько сообщений, естественно, от Дамира. Перезвонила и пообещала, что через два часа вернусь в офис. А как тут не перезвонить, человек же переживает, причём делать он это ну никак не обязан.

Ну вот, до старта нового и не самого простого периода в моей жизни осталось два часа. Времени в обрез, но надо как-то успеть.

Добравшись до квартиры Фролова, совершенно ничего не сортируя, набила чемоданы своими вещами. Да, забирать гардероб, полностью оплаченный опекуном — неправильно, но и раздетой я точно другую жизнь не начну. Элементарно нечего будет надеть и обуть на собеседование, а без заработка просто загнусь. Прощаясь с акулятами, я чуть не пустила слезу, и они словно почувствовали, что видимся в последний раз. Все, как один, выплыли из укромных мест и кружили возле моей пятерни, прилепившейся к стенке аквариума.

Из-за отсутствия даже лишней минуты, дальше коридора я в нашей квартире с Ба не проходила, бросила сумки у входа и помчалась в офис к Дамиру. Наша с ним встреча и станет финальным аккордом, а после… а что будет после – время покажет. Главное - немедленно снять с его шеи двух иждивенок, несмотря на трудности, окончить институт, затем крепко встать на ноги, чтобы в будущем по возможности хотя бы частями вернуть всё, что задолжала.

В здании фирмы Фролова осознала две вещи. Первая и очевидная – больше не чувствую себя здесь хозяйкой, а вторая - чтобы на другом месте работы ко мне все с уважением и приветливо относились, этого придётся добиваться самой, там за спиной не будет Дамира.

На первом этаже в банкомате сняла с карты всю наличность, если экономить, то на пару месяцев хватит, а если совсем уж ужаться до одного хлеба и молока, то и полгода протянуть можно. Да, вновь поступок лицемерный, но необходимый. Теперь придётся быть реалисткой, когда получу первую зарплату – неизвестно, а за проезд, мобильную связь и за продукты надо платить ежедневно. Зато после положила в пакет банковскую карту и ключи с документами от машины, чтобы отдать лично в руки Дамира и больше от него ничего не принимать.

Оглядев каждый уголок приёмной, тоскливо вздохнула, буду скучать по своему первому рабочему месту и не раз и не два вспомню, как же мне здесь трудилось легко и комфортно.

— Можно войти? — спросила я, приоткрыв дверь кабинета Дамира.

Подняв глаза, Фролов с облегчением выдохнул. Невооружённым взглядом видно, что из-за моего отсутствия он беспокоился, а как только вернулась, с его плеч свалился груз переживаний. А я ведь ему абсолютно чужая и, несмотря на это, он с десяти лет меня опекал, наставлял, полностью обеспечивал, а я, неблагодарная, только и делала, что его заботу в штыки воспринимала. Надо же, учиться он меня заставлял, чуть ли не каждый день по этому поводу ныла. И что теперь. Как выяснилось, кроме отличной учёбы и знания нескольких языков, у меня за душой больше ничего и нет.

Прошла внутрь, присела в кресло напротив Дамира, а начать разговор не могу, все отрепетированные фразы куда-то из головы улетучились.

— Как налоговая с прокуратурой поживают? — смешливо поинтересовался Дамир, и отнюдь не для того, чтобы съязвить, а с целью разрядить обстановку.

— Не знаю, наверное, хорошо. Я никуда не ходила, — потупив взгляд и разглядывая исключительно собственные колени, отозвалась я, но после, всё-таки набравшись храбрости, посмотрела на опекуна и произнесла: — Прости меня, пожалуйста, я была не права.

Клятвенно обещала самой себе стойко выдержать разговор, но уже на слове «прости» из глаз ручьём хлынули слёзы, голос зазвучал как жалобный писк, а когда я с грехом пополам озвучила мысль, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

Слышу, как Фролов откатывается в кресле, наверняка, чтобы встать и ко мне подойти, а это последнее, что мне сейчас необходимо.

— Дамир, пожалуйста, оставайся на месте, — уставившись на мужчину заплаканными глазами, взмолилась я. — Если меня сейчас пожалеть, расклеюсь окончательно и уже не соберусь.

— Хорошо-хорошо, — Дамир тут же присел обратно. — Оля, а как насчёт того, чтобы всё забыть и вместе выпить кофе? М-м-м? Если не хочешь здесь, можно поехать в твой любимый ресторан, посидим на веранде, я тебе даже разрешу бокал красного сухого вина… понюхать.

Хохотнула сквозь слёзы. Никто и никогда ко мне не будет относиться так, как Дамир. Я ему, можно сказать, тюрьмой угрожала, обвиняла во всех смертных грехах, а он меня на веранду приглашает вино нюхать.

— Спасибо огромное, но нет….

— Оля, а что с твоим лексиконом? Одни «спасибо» и «пожалуйста». У тебя сегодня день вежливых слов? Прекращай, мы близкие люди. Поругались. Бывает. Забыли и идём дальше.

Ну зачем Дамир так добр со мной?!

— Помнишь, ты как-то раз говорил, что у тебя с крутым юристом вражда? Так вот, я запомнила это и сегодня к нему на приём записалась, чтобы подать на тебя в суд. Встреча не состоялась лишь по тому, что Ба позвонила и вынужденно рассказала, что родители на самом деле мне ничего не оставили, и что все эти годы ты добровольно непонятно зачем нас содержал. А ещё… — и тут меня понесло. Открыла Фролову всю нелицеприятную правду: как мы его за глаза называли, как с Ба готовились к его визитам, как я специально для него платья страшненькие покупала, как мы пироги из пекарни за свои выдавали…. Сообщила не с целью обидеть, а чтобы он разочаровался и с лёгкой душой меня в свободное плаванье отпустил.

— Оля, ты так на меня смотришь, словно ждёшь, что я тебя за шкирку вон выгоню, — когда закончила, усмехнулся Дамир. — Можно подумать, я идиот и всего этого не знал.

— Если знал, зачем на нас деньги тратил? — удивилась я.

— Потому что я любою тебя, — не задумываясь, ответил Фролов.