На свои круги (СИ) - Турлякова Александра Николаевна. Страница 80

- И вас?- Оруженосец глянул ей в лицо долгим пристальным взглядом, словно хотел уличить её во лжи.

- Я пила из него однажды...

- И как? Получилось?

- Да. Он проверял меня, когда заподозрил в измене...

- С сыном?

Ания дёрнулась в седле, будто её ударили.

- Это не ваше дело!

- Вы правы, не моё. Но подумайте сами, вот просто представьте себе такой момент: вы вернётесь домой, а барон предложит вам выпить из этого кубка? После всего, что было, после встречи с вашим пасынком, после того, как он помог вам, вы уверены, что сможете выпить из него?

Ания так резко натянула повод уздечки, что её лошадь вскинула голову и замерла, будто натолкнулась на невидимую стену. Остановил свою лошадь и оруженосец, развернулся в седле, обернувшись к баронессе.

- Не торопитесь отвечать, подумайте и ответьте честно.

Ания молчала, глядя исподлобья.

- Думаю, до этого не дойдёт.

- А если допустить такую возможность?

- У меня ничего не было с бароном Арвинским! Мне нечего бояться! Я смогу выпить из этого проклятого кубка!

Эрвин согласно кивнул несколько раз и отвернулся, не говоря ни слова, толкнул лошадь каблуками сапог. Ания, глядя на него, поняла, что он не поверил ей ни на йоту. Такого не будет! Барон не посмеет проверять её этим проклятым кубком! Это бред! Никакой измены не было! И ей нечего скрывать! Пусть переживает за себя!

Ания толкнула лошадь вперёд. Всё правильно. Он не стал пить тогда и не выпил, когда барон Элвуд проверял его. Значит, она оказалась права: он что-то скрывает, он врёт всем, обманывает барона и других. Она права! И она говорила об этом барону, но тот и слушать её не стал.

Она заставила лошадь перейти на быстрый шаг и догнала оруженосца, ей сильно хотелось спросить его об этом.

- Значит, я права? Вы что-то скрываете? Я говорила барону, что вы – лжец, никто не знает, откуда вы родом, и кто ваши родители. Кто вы такой, никто не знает. Эрвин, просто Эрвин... Этого мало! Из каких вы земель, и кому служили раньше? Я знаю, вы как-то проговорились, что уже были оруженосцем у кого-то там, вы вовремя примолкли тогда... Кто вы? Говорите! Скажите мне! Заклинаю вас!- Она давно уже повысила голос, и на этот раз Эрвин остановил свою лошадь, долго смотрел в лицо жене своего господина.

- Я сопровождаю вас в Берд и, думаю, это сейчас куда важнее.

- Кто вы такой?

Но он не слушал её и на вопрос отвечать тоже не собирался, поехал дальше. Ания смотрела ему в спину, зубы скрипели от досады. Что за человек, ей-богу! Что такое должно произойти, чтобы ты проговорился?

- Я никому не скажу! Обещаю!- крикнула вслед.

- Догоняйте!- был ответ, и ей пришлось последовать совету.

- Почему? Почему это так важно для вас? Подумаешь, я буду знать, кто вы и откуда, что это меняет?

Эрвин какое-то время молчал, думая над её словами.

- Если я скажу вам, вы расскажете это другому, а что знают двое, знает и свинья...

- Нет! Никогда!

- Когда-нибудь в другой раз, хорошо?

- Почему?

- Тогда мне надо будет оставить вас и уйти, а я этого не хочу. Вы же не хотите, чтобы я бросил вас на дороге? И я не хочу. Просто не думайте об этом. Может быть, когда-нибудь настанет момент, и вы узнаете об этом, может, удивитесь, а может, и нет, я не знаю. Может быть, вы скажете, что давно думали об этом или догадывались, а может быть, вообще рассмеётесь. Давайте, просто подождём? Хорошо?

- Нет!

Эрвин вспомнил реакцию Ионы, когда он рассказал ей, он даже не называл имён и земель, а ткачиха испугалась не на шутку, она готова была остаться лучше с кузнецом, чем даже представить себя рядом с графом. И она почувствовала облегчение, когда Эрвин сказал ей, что уходит.

Здесь же он будет не просто графом, он – владелец Гаварда, сеньор мужа этой баронессы, её сына и её самой. Она никогда не промолчит, если узнает об этом. Он – Эрвин Гавардский, настоящий граф, милорд всех этих земель и всех баронов, по землям которых они сейчас едут все эти дни.

Он должен добиться справедливости, занять своё законное место, предать суду самозванца – предателя, остановить эту никому не нужную войну с графом Мард.

Но сейчас ему даже имя своё называть опасно. Его зарежут во сне, отравят, выкрадут и утопят в болоте... В голову лезли всякие страхи. Пока ни один человек не был даже мысленно представлен им своим защитником и покровителем, Эрвин будет молчать. И будет молчать, возможно, годы, дожидаясь восстановления справедливости.

Может быть, эта баронесса думает, что Эрвин не так хорош по происхождению или воспитанию, чтобы быть оруженосцем её мужа?

- Не бойтесь, я не собираюсь предавать вашего барона, я служу ему честно...

- А может быть, вы не имеете права быть оруженосцем или рыцарем? Может быть, вы скрываете своё происхождение, потому что горожанин, торговец или ремесленник?

Ну конечно, именно так она и думала, как показалось Эрвину, и, слушая её, он улыбнулся.

- Не бойтесь, всё в порядке с моим происхождением.

- Откуда вы знаете тогда, как куют лошадей?

- Это каждый мальчишка знает, кто хоть раз бывал в кузне и видел, как это делают.

- Но вы же не просто знаете! Вы говорите с кузнецом, хватаете из огня вот эти вот, ну...- Она вскинула руку, не зная, какое слово подобрать, и Эрвин подсказал ей:

- Заготовку?

- Ну да! Заготовку! Откуда вы всё это знаете? Не иначе вы – потомок ремесленника! Я права? А выдаёте себя за сына рыцаря. Вас когда-нибудь поставят к позорному столбу. За ложь. Вот увидите.

Эрвин усмехнулся, но её слова не разозлили его, напротив, он-то знал, что имеет все права быть не только оруженосцем, но даже сеньором.

- Посмотрите на небо. Видите, заходит вон та туча? Скоро будет ливень. Я думаю, нам лучше поспешить.

- Хорошо,- согласилась Ания и толкнула свою лошадь, заставляя её с быстрого шага перейти на рысь.

При таком ходе лошади разговор не очень-то удобно вести, и Ания просто погрузилась в мысли.

Сначала читала молитвы по очереди все, какие знала, потом начала думать о сыне. Как он там, её маленький Артин? Дождётся ли он, пока мама доберётся до спасительного Берда? Вспоминала, каким оставила его, и сердце замирало с болью. А если не успеет? Если вернётся, а ей сообщат, что уже поздно? Что, если она больше не сможет обнять его, прижать к груди, увидеть, как он улыбается ей и тянет руки, чтобы она взяла его у няни или кормилицы. Маленький, маленький мой, потерпи, мама скоро вернётся и никогда больше не оставит тебя.

Хорошо, что она больше не кормила его, грудь больше не выделяла молока, иначе в дороге это бы только добавило трудностей, тем более, в компании с чужим мужчиной, где толком не уединиться, ни помощи попросить. Может, оно и правда, когда говорят, что ни делается – всё к лучшему. А ведь так расстраивалась, когда больше не могла кормить ребёнка сама, так завидовала кормилице, а теперь, вон, как вышло.

«Матерь Божья, не оставь меня, помоги мне спасти моего сыночка... Ангелы светлые, помогите мне. Пусть ему станет легче, я сама всё вынесу, пусть лучше мне будет худо, но не ему... Не оставляйте ребёнка моего, помогите ему, продлите годы, дни жизни его, а я всё-всё вынесу...»

Холодный дождь ударил с неба такой лавиной, будто сверху кто опрокинул целую бочку, полную воды. В момент всё промокло до нитки, наполнило даже сапоги. Дождь стоял стеной, всё заволокло белёсой туманной зыбкой, руку протянешь – ничего не видно!

Лошадь сбавила ход по жидкой грязи дороги, часто трясла головой и гривой, обдавая руки и лицо мириадами холодных капель, будто сверху их было мало. Стало холодно, и сами собой застучали зубы, изо рта потянуло паром, как зимой, ей-богу. Да что же это? Что происходит?

Оруженосец уже обогнал Анию и, чуть сбавив темп, спросил на ходу, сдерживая лошадь:

- Как вы?

- А сами как думаете?

Пришлось кричать, чтобы преодолеть шум дождя. В такую погоду хорошо быть дома, у горячего камина, с кружкой земляничного чая, завернуться в тёплый плащ и спрятать лицо в опушку из беличьего меха.