Мой любимый компас (СИ) - Гагарина Лека. Страница 4

Вчера после деканата Таисия провела мне экскурсию по университету, рассказывая о всех тонкостях и правилах, царящих здесь. Несмотря на то, что университет носил гордое название «Бизнес и Право», здесь полным ходом развивался спорт. Вот хоть убейте, не пойму, как так получилось. Причем здесь бизнес и спорт. Но Тася, не стесняясь в выражениях, рассказала, как здесь всем заправляет некий тренер Роднин, который не посмотрит ни на одну справку в мире. У него девиз по жизни «Плыви или утони» и другого просто не дано.

Наслушавшись ее страшных ужастиков, я, конечно, кинула на всякий случай в сумку спортивный купальник, но была уверена, что он мне все же не пригодится. В любой момент у меня может случиться приступ, и я просто пойду ко дну. Хотя нет. Я и без приступа пойду ко дну, так как плавать не умею совсем. Мама всю жизнь кудахтала надо мной, оберегая от любых опасностей.

Ее я, конечно, понять могу, но то, что я к девятнадцати годам совершенно не приспособлена к жизни, меня ужасно пугает.

— Может быть, у тебя и освобождение, только Роднину на это наплевать. Он поставит тебе неуд, а это автоматический недопуск до сессии.

— Из-за одной физкультуры? — возмущенно воплю, а у самой глаза от страха того и гляди, сейчас из глазниц от натуги выпрыгнут.

— Представляешь⁈ — подтверждает мои слова Тася. — Роднин здесь царь и бог. И даже мой отец тебе не поможет. Так что…

Это было утром, а сейчас, отсидев все пары, нам предстояла последняя. В бассейне. Зажав в руке свою справку на освобождение от занятий, я тихонько пробиралась по скользкой плитке бассейна к стоящему у бортика тренеру. Он, словно коршун, оглядывал всех собравшихся, следя за порядком и дисциплиной.

— Олег Давыдович, здравствуйте, — подхожу я к вполне себе с виду приятному и душевному человеку.

Он оборачивается, задерживает на мне несколько минут пристальное внимание, а потом хмыкает и громким басом выдает:

— Ну, здравствуй, мой проходной билет в Рай!

— Не поняла?

Какой билет? Странный тип. Но кто я такая, чтобы обсуждать этого милейшего человека?

— Почему не в купальнике, Сверчкова?

Ага. Значит, он и имя мое уже знает. А раз знает, то должен и про освобождение знать.

— Я как раз и пришла по этому поводу…

— Что дома оставила? — перебивает он меня и вдруг хмурится так, что я даже заикаться от страха начинаю.

— Нннееет. Но понннимаете…

— Раздевалку не нашла? — снова рявкает он. — Так, Кравцова, проводи новеньк…

— Да погодите вы! — вдруг рявкаю я и от неожиданности рот открываю.

— Не понял?

Да уж, куда там. Ужасный человек. И что я там милого в нем разглядела? Просто непробиваемый… кто-то. Ругаться я не умею даже про себя. Поэтому порой найти для человека нужный эпитет вызывает сложности.

— У меня справка. Мне нельзя в воду.

— У тебя что, холера?

— Нет.

— Чума?

— Нет.

— Ты при смерти?

Невозможный человек. Но раз он так, я ему в ответ:

— Почти.

— Ха! — нагло вопит он. — Почти не считается. Так что топай переодеваться. А то не видать тебе сессии и красного диплома, как своих ушей.

— Но так же нельзя! — возмущенно шепчу, так как нас уже почти все, кто в бассейне находится, слушают.

— Сверчкова! — снова басит тиран и узурпатор и гневно тычет мне пальцем в сторону раздевалки. — Быстро пошла переодеваться. И не смей мне срывать урок.

Доводов больше нет. Ну не рассказывать же ему при всем честном народе, что я задохнусь и умру прямо на занятиях. Но тут меня осеняет гениальная по своей простоте мысль, и я ему выдаю:

— А у меня шапочки нет.

На что тренер окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом. Потом переводит его куда-то за мою спину и, довольно хмыкнув, с улыбкой Чеширского кота выдает:

— Тебе можно и без шапочки. Так даже лучше, — и снова повелительным перстом тычет на дверь раздевалки.

Собрав всю волю в кулак, я плетусь переодеваться. Ну и черт с ним. Ну, подумаешь, утону. Пускай этот тиран потом мучается всю жизнь от мук совести и цветочки на могилку мне носит. Только вот маму жалко. Она же без меня не сможет.

— Яся, давай скорее. Давыдыч сейчас перекличку будет делать, — кричит мне Тася и быстро выбегает из раздевалки.

Тяжело выдыхаю и понимаю, что выбора у меня особо нет. Красный диплом мне очень нужен. Если я с ним закончу универ, то меня позовут на стажировку в крупную компанию. А это для меня значит полную финансовую независимость от Бруно Штольца и его вечных придирок. Больше всего на свете я хочу забрать маму и показать этому человеку средний палец на прощание.

Быстро натягиваю купальник, который, слава небесам, лежит в моей сумке. Ничего особенного. Голубые короткие шортики и спортивный топ. Обычно в таких в пляжный волейбол играют. Судя по тем купальникам, которые я видела на других девушках, мой настолько скромный, что можно не тушеваться и смело выходить.

Волосы завязываю в высокий пучок и с сомнением смотрю на свою резиновую шапочку. Ясно как день, что глупо теперь в ней выходить, когда я заявила, что забыла сей предмет дома. Поэтому, затолкав ее подальше в сумку, сунула ноги в сланцы и поспешила к бассейну.

Там уже во всю лютует этот узурпатор и тиран. Он своим зычным резким басом объясняет правила поведения на воде и риски, связанные с их пренебрежением. Тихонько проскакиваю в хвост шеренги и встаю около Таси. Моя новая подруга ниже меня на полголовы, поэтому, стоя в хвосте, я смотрюсь весьма странно. И явно выделяюсь.

— А, Сверчкова, — вдруг басит Родинов и подзывает меня к себе жестом.

Ясно, что сразу все двадцать человек одногруппников одновременно с тренером поворачивают головы в мою стороны. Стыдоба! Громко выдыхаю, едва не застонав в голос от смущения, и послушно подхожу к тренеру. Тот почему-то довольно хмыкает и ставит меня вторую по росту среди девочек.

— Сегодня вы делитесь на пары и демонстрируете мне ваши возможности нахождения под водой.

Мне сразу дурно становится. Какие еще возможности? Да я максимум в ванной могу лицо в воду опустить и тут же вынырнуть обратно. Нырять и я — две вещи, не совместимые друг с другом.

Народ сразу оживляется и со смехом принимается делиться на пары, а я стою в ступоре и только хлопаю глазами.

— Сверчкова, чего замерла? Приглашение особое надо? — снова зычный бас в мою сторону.

Эх. Помирать, так с музыкой.

— Видите ли, я не то чтобы умею…

Договорить этот узурпатор мне, конечно же, не дает. Я уже заметила, что у него любимая привычка людей перебивать. Роднин крутит головой в разные стороны, а потом на весь бассейн вопит:

— Князь!

Какой еще князь? Он совсем, что ли, сбрендил от запаха хлорки. Только пока я глазами ошалело хлопаю, из воды вдруг показывается голова той самой мраморной плиты, которая меня вчера чуть у деканата не раскатала. Он вытирает широкой ладонью воду с лица и вопросительно смотрит на тренера.

Роднин кивает в мою сторону головой и басит:

— Возьмешь Сверчкову в пару. Будем задержку дыхания отрабатывать.

Успеваю только рот открыть, когда этот исполин переводит на меня свой темный тяжелый взгляд, после которого хочется сразу пойти ко дну.

Глава 5

Лишь при виде нее

мое сердце совершает немыслимые кульбиты

в груди, силясь пробить грудную клетку

©Глеб Юсупов

— Что замерла, Сверчкова? В воду прыгай! — басит тренер, и я вижу, как девчонка вздрагивает и несмело подходит к бортику.

На ней надет слишком закрытый купальник, но почему-то из всей толпы ярких до откровенной пошлости открытых купальников я выделяю именно ее. Казалось бы, обычные шорты, слегка открывающие ягодицы, и спортивный топ, совершенно скрывающий грудь.

Только вот ее длинные ноги, крутые бедра и узкая, почти болезненно впалая талия в одну минуту вызывают у меня жуткий стояк. С одной стороны, радуюсь, что я под водой и мое состояние пока никто не заметил. С другой, словно чувствуя мою агонию, Давыдыч придумывает свое испытание с задержкой дыхания. А это значит, что любой, кто опустится в воду, увидит сквозь узкие низкосидящие плавки мое позорное состояние. Ну как сопляк, честное слово. Словно баб голых отродясь не видал.