Ошибка опального генерала (СИ) - Пульс Юлия Александровна. Страница 5

– Пошел ты в черную впадину, олух кривоногий! – собрала во рту всю влагу и смачно плюнула ему в рожу. Попала как раз в переносицу, заставив гада прищуриться и достать из кармана платок.

Аристократично он стер оплеуху и схватил меня за подбородок. Так сильно схватил, что затрещала челюсть. Мощный! Тварь! Дури с лихвой! Благо, что ума с гулькин нос, иначе не «трахнул бы не ту»! Урод проклятый! Да зачахнет навеки его конец!

– Лахудра грязноногая! Посоревнуемся в оскорблениях? Болотница ты тупая!… Я могу еще долго продолжать. Но что это нам даст? – выпустил он мой подбородок, но тут же обхватил за талию и прижал к каменному торсу. – В Лаосе ты не имеешь право подавать голос. Здесь я царь и бог. Тот факт, что ты еще жива – моя милость. Только за это ты обязана мне пятки целовать!

Видят духи леса, как сейчас мне было страшно смотреть в его разъяренные глаза. В них нет и намека на жалость. Любое не правильное движение и смерть. Или пытки. Я ходила по тонкому льду, но ничего не могла с собой поделать. Ненависть, взращенная годами жестокой войны, научила ставить жизнь на кон. Да просто кроме нее у меня ничего не было и никогда не будет. Не за что больше бороться, кроме треклятых рудников!

– Тогда позвольте приступить, – вырвалась я и опустилась перед врагом на колени. Схватилась за его сапог и со всей силы потянула на себя.

– Что ты делаешь?! – возмущенно отскочил от меня генерал. – Старкад! Забери эту дуру! Посади на магическую цепь! Пусть подумает над своим поведением!

Меня тут же подхватили под руки и поволокли в дом.

Глава 4

– Проклятые твари! Сдохните! – доносились крики девчонки из соседней комнаты. Она крушила мебель и орала, как ненормальная. Признаться, у туманницы хороший словарный запас ругательств накопился, хоть записывай. Кем я только не был в ее устах. Особенно «порадовала» Псина сутулая. Так меня еще никто не обзывал! Потому возник резонный вопрос: на кой я это терплю, если можно одним взмахом горящего меча снести башку этой болящей? Ответить на него честно самому себе не позволяла гордость. Она сошлась в жестокой схватке с совестью и пока проигрывала.

– Рейн, – с картинным стуком в дверь, в покои ворвался Старкад. Мой верный друг и соратник с перекошенным злобой лицом, застыл у стола, за которым я сидел, стиснув кулаки. – Какой прок от магической цепи, если эта идиотка разносит комнату? У меня уже в ушах звенит от ее крика. Давай я по-тихому сверну ей шею и в саду прикопаю? – выплюнул с ненавистью.

Я рассмеялся, чувствуя ту же тягу к убийству, что и Старк.

– Ты знаешь правило…

– Это не женщина, Рейн! Это чокнутое нечто! Помяни мое слово, одни беды от нее нас ждут.

Я тяжело вздохнул, зная, что друг редко ошибался в прогнозах на будущее. Но ничего не мог с собой поделать. Бездарно перепутать одну с другой – на меня не похоже. Но было слишком темно, слишком сильна была тяга отомстить за Эдиль. Чувства застили глаза. Я виновен в том, что не дал девке право голоса и сотворил свое грязное дело на эмоциях. Что теперь с этим делать? Понятия не имел.

– Никуда не денется, успокоится, – отмахнулся и смочил горло крепкой настойкой. Сейчас меня больше волновал предстоящий разговор с Кьяртаном и разыгравшаяся на фоне шума головная боль.

Внезапно что-то так громко бахнуло в смежную стену, что Старкад вздрогнул и красочно выругался на ратанском.

– Я разберусь, – указал я Старку на выход и сощурился, потирая лоб, но друг не спешил уходить. Переступил с ноги на ногу, никак не решаясь что-то сказать. – Есть вопросы?

– Рейн, – смягчился его голос. – Прости, что скажу это, но я помню, чем закончилась твоя связь с северянкой, – вскрыл он заживающий нарыв. Вот уж о чем я бы хотел говорить в последнюю очередь. Год прошел, а воспоминания все еще слишком свежи, чтобы причинять боль. – Пожалев Сиору, ты Фрейю не вернешь, – ударил без ножа по самому больному. – Ну, ошибся ты. Подстава. Со всеми бывает. Лес рубят – щепки летят. Это война. А девчонка явно не в себе после случившегося. Давай просто ее выпустим в лес? А?

– Чтобы она доложила своим о местонахождении нашего штаба? – ухмыльнулся я, пряча чувства за маской безразличия. – Отпущу ее в день отъезда из Лаоса, – строго отрезал, но Старкад так посмотрел на меня, будто не поверил. Ничего не ответил и молча вышел из покоев.

Снова что-то бахнуло и мои нервы слетели с катушек. Я схватил со стола подсвечник и запустил им в стену. Подскочил с места и направился в соседнюю комнату. Дверь вышиб с ноги, не желая церемониться с обезумевшей пленницей. Если я ее сейчас не удавлю собственными руками – будет чудо, потому что ярость обожгла горло, сдавила нутро и заставила меня крепко стиснуть кулаки.

Глава 5

Я держалась на ногах лишь из лютой ненависти к мужчине, что сломал меня, растоптал и уничтожил. Он порвал на мне не только платье, но и душу разодрал на части.

«Мы враги. Разве этого мало?», – сочилась простая истина из его ядовитых уст. Эти слова крутились водоворотом в голове, вызывая такую ярость, которую я еще никогда не испытывала.

Сердце ёкнуло, когда послышались отдаляющиеся тяжелые шаги. Перед глазами промелькнуло его насмешливое лицо со звериным оскалом. А он и есть самый настоящий зверь, затащивший жертву в свое поганое логово. Зачем я ему? Мало поразвлекся в карете? Хочет продолжить терзать мое несчастное тело? Подонок! Урод, не способный на элементарное сострадание. Они все такие! Не доводилось мне встретить ратана со светлой душой. Все пустынники насильники и убийцы. Это в их крови! Уж лучше бы задушил меня сейчас на месте. Так всем было бы легче.

– Чудовище, – ослабшие ноги не выдержали, подкосились, и я столкнулась с полом. Прижалась к прохладным доскам щекой и посмотрела на щель выбитой двери. В коридоре горел яркий свет и четкой полоской проникал в комнату. Он казался олицетворением того светлого, что осталось у меня внутри. А осталось ли?

«Когда-нибудь отпущу, а сейчас ты в плену», – как прогнать из сознания грубый голос этой твари? Как дожить до утра и не сойти с ума?

Я судорожно сжала челюсти, перевернулась на бок и подтянула к груди колени. Коснулась магического браслета, опоясывающего щиколотку, провела пальцами по тонкой, но крепкой цепи. Как собака! Вот кто я для него.

Шаги врага давно стихли, но все еще отдавались в груди дрожащими толчками. А потом послышался громкий голос гада.

– Ёрунд, осмотри пленницу! Покорми и выдай чистую одежду, – с резким грохотом захлопнулась соседняя дверь, и я невольно вздрогнула.

Кто-то забурчал нечто невнятное в коридоре. Шаркающие шаги добрались до комнаты. На пороге появился мужчина преклонных лет в белой рубахе и широких штанах. Мы уже сталкивались с ним, когда я сидела на лошади. Все тот же пытливый взгляд карих глаз, но уже с примесью неподдельного удивления.

– Ох-ох, что ты натворила? – зажег он щелчком пальцев свечи в уцелевшем на стене канделябре.

Я взглянула на свои изрезанные стеклом руки и залюбовалась кровяными узорами на бледной коже. Папа всегда говорил, что я вижу красоту в странных вещах. Ласково называл меня чудачкой. Интересно, что бы он сказал, увидев меня здесь такой?

– Глупо так убиваться. Не тронет тут тебя никто, пока под защитой Ладрейна ходишь. Если не относится к этому месту как к тюрьме, то можно неплохо жить, – он опустился передо мной на корточки и склонил голову набок, осуждающе разглядывая мое перепачканное лицо. А я смотрела сквозь него. – Кому легче будет, если изувечишь себя? – говорил он само разумеющиеся вещи, но это не его отымели в карете и не ему рассуждать о том, отчего мне будет легче. – Я наберу тебе купель. Искупаешься, а потом я обработаю раны. Ты пирожки с ливером любишь? – помог он мне подняться с пола и придержал за пояс.