Причины полюбить тебя вновь (СИ) - Кит Тата. Страница 3

— Хорошего отдыха, — отчеканила я привычную фразу, сверкнула напоследок улыбкой и, развернувшись на каблуках, пошла прочь, стараясь держать спину прямой. Будто была уверена, что Саша обернется, чтобы посмотреть мне вслед. Но зачем ему это нужно теперь? Особенно тогда, когда к нему ластиться безупречная брюнетка с шикарной грудью и длинными ногами.

До своего кабинета я дошла словно не дыша. Только захлопнув дверь и, оперевшись ладонями о стол, я нашла в себе силы для того, чтобы вдохнуть и выдохнуть. Трясущимися пальцами расстегнула ворот блузки и нервно тряхнула рукой, необоснованно разозлившись на широкий рукав.

— Так. Спокойно, — шепнула я себе. Придерживаясь за край стола, дошла до своего кресла и упала в него без сил. Как бы сильно я не жмурила глаза и не терла веки, забыть холодный взгляд Саши, словно я совершенно чужой противный ему человек вряд ли теперь получится.

Чего я ждала? Дура! Что он обнимет меня, покружит и спросит, как мои дела?

Я для него предательница. Не более. Давно уже не любимая, не единственная и, уверена, таких, как я в его жизни было и будет еще предостаточно. Одна только журналистка этому подтверждение.

Волна внезапной паники подняла волосы на затылке. Что, если он знает о дочери или вот-вот узнает и захочет ее забрать? Его взгляд очень настойчиво говорил о том, что теперь он не остановится ни перед чем. Как холодная бездушная машина.

Схватила телефон с намерением позвонить Валентине Семеновне, чтобы до моего возвращения она не выходила с Настей из дома и не открывала никому, кроме меня и Арины дверь.

— Успокойся, истеричка, — швырнула телефон на кипу бумаг и чеков, и откинулась в кресле.

Саша точно ничего не знает про Настю. Хотя, наверняка, знает. В прошлой жизни у нас было полно общих друзей и знакомых. Кто-то из них точно давно уже сказал ему о том, что у меня есть ребенок. Но вряд ли он заподозрил или хотя бы допустил мысль, что этот ребенок может от него. Мы расстались с единственной верной мыслью на двоих — плохая я.

Глава 3

— Я не спец в йоге, но, по-моему, ты как-то долго лотосом сидишь. Матка не задохнётся? Не? Обычно на разогрев у тебя уходит пару минут. А ты уже полчаса сидишь и пялишь перед собой в одну точку. Даже малой скучно стало, в комнату ушла в планшет рубиться.

— Ты дала ей планшет?! — перевела я резкий взгляд на сестру.

— О, есть контакт! — хохотнула Арина. Перевалившись на бок и, подперев голову кулаком, сестра вопросительно посмотрела на меня с дивана. — Рассказывай.

— Нечего, — выдохнула и глубоко вдохнула. Выпрямила спину и, всё же, решила довести до конца начатую вечернюю йогу.

— Совсем-совсем? — не унималась Арина. Иногда мне кажется, что теребилдинг моих нервов — её любимый вид спорта.

— Саша ночевал в моем отеле. Постояльцы из соседних номеров жаловались на громкие стоны, — выпалила я на одном дыхании и прикрыла глаза, возвращая мнимое равновесие.

С дивана донесся протяжный свист.

— Вау! — выдохнула Арина. — А с кем он?

— С той журналисткой, которая…

— Которая спрашивала его о том, свободно ли его сердечко, и про любовь? И которой он ответил, что в рот пихал той любви? Походу, не только любви, но и еще одной любопытной журналистке.

— Арина! Тебе двадцать лет, что за «в рот пихал»? Тебя словарем побить?

— А тебе двадцать семь, и что? Может, тебя побить тик-током, чтобы ты не вела себя как бабка? И вообще, почему он с этой журналисткой? Фу! Она же буквально булькает от силикона.

— Арина, это не моё дело. И зря я тебе, вообще, рассказала. Забудь.

— И какой он? — так она и отстала, ага. — Такой же красивый как в телике?

— Лучше, — перед глазами вновь встал образ Саши в одном полотенце. Капли воды, влажные волосы, суровый взгляд, безразличный тон. — Мужественнее, красивее, равнодушнее, холоднее.

— А почему он ту тёлку в отель повёл, а не к себе домой?

— Куда? Под нос своей маме? — фыркнула я. — И отстань от меня с вопросами про Сашу, иначе я в твою личную жизнь полезу.

— Да хоть двумя ногами, — отмахнулась сестра и отвалилась на спину, уставившись в потолок. — В моей личной жизни такой штиль, что твоя жизнь для меня, как бразильский или турецкий сериал. Остается только надеяться на то, что удастся избежать клише с потерей памяти. С ребёнком-то клише уже есть. Потеря памяти — это уже зашквар…

На журнальном столике завибрировал мой телефон. На коленях подползла к нему и взглянула на дисплей.

Денис: «Привет! Какие планы на вечер?».

Решение пришло само:

«Еду к тебе» — набросала я ответ.

— Арин?

— М? — приподняла сестра голову.

— Ты никуда не собираешься? Штиль в личной жизни дома переживешь? Заодно за Настей посмотришь.

— К Денису собралась? Езжай. Клин клином, как говорится, вышибают, — при этом сестра весьма двусмысленно постучала ладонью о кулак.

Молча проглотила её колкость.

— Утром дождись Валентину Семеновну.

— Не учи ученого. Можно подумать, ты меня первый раз с мелкой оставляешь.

— Мелкая хотя бы растёт и умнеет, а вот ты…

— Эй! — деланно возмутилась Арина. — Читать по слогам и считать до тысячи и я умею. Не надо делать из Насти вендеркиндера.

— Отличные достижения для двадцати лет. И Настя, кстати, уже давно читает не по слогам.

— Она мухлюет.

— Завтра вечером вернусь, — встав с пола, я направилась в комнату к дочери. — Зайка, мне нужно ненадолго отъехать.

— Опять на свидание? — в голосе дочери так и слышались насмешливые интонации Арины. — С дядей Денисом?

— Да, Настюш, на свидание.

— Мама, ты влюбилась? — Настя отложила планшет в сторону и повернулась ко мне. Карие глаза с неподдельным любопытством смотрели в мои.

— Да, — я присела рядом с Настей, притянула ее к себе на колени и обняла.

— А моего папу ты тоже любила?

— Очень, — ответила я сразу, ни на секунду не задумавшись и не усомнившись.

— А теперь любишь дядю Дениса?

— Получается так, доча.

Настя не знает, кто её отец. Она знает только то, что иногда люди не всю жизнь живут вместе, даже если у них есть общий ребенок. Такова правда. Я намеренно не стала кормить дочь сказками о космонавтах, лётчиках и прочем, боясь в дальнейшем нанести еще большую травму, когда она узнает, что лётчики и космонавты в полётах находятся не вечно, а мать ее просто лживая дрянь, которой было сложно сказать хотя бы часть правды в двух-трёх словах. Часть правды она знает, об остальном я расскажу ей потом.

— А вы уже целовались с дядей Денисом? А он уже обнимал тебя под одеялом?

— Что, прости? — растерялась я, чувствуя, как внутри поднимается целое цунами из злости и негодования. — Откуда ты знаешь про… обнимашки под одеялом?

— Ниоткуда, — абсолютно невинно ответила Настя и округлила глаза, став похожей на сову. Она так всегда делала, когда пыталась быстро найти выход из ситуации. — И мы с Ариной не смотрели никакие фильмы. То есть, Арина смотрела, а я нет.

— Честно, не смотрела?

— Честно-честно, — заверила меня дочь и поспешила сгладить крепкими объятиями тот факт, что сдала себя и Арину с потрохами. — Ну, всё, мам. Иди уже на свидание, — еще одна попытка дочери выйти из ситуации, в этот раз путем избавления от того, от кого можно понести бескомпромиссные ата-та.

— Хорошо. Но долго в планшет не играй. Договорились? В десять часов ложитесь спать. И никаких фильмов с Ариной. Проследи, чтобы Арина тоже легла спать в десять и завтра не проспала будильник.

— Я остаюсь за старшую? — загорелись восторгом детские глазки.

— Конечно, зайка. Не тётю Арину же оставлять за старшую, за ней глаз да глаз нужен. Я тебе доверяю. Люблю тебя. Давай ещё раз обнимемся.

— А мороженое можно? Я Арине не дам, чтобы у нее горло не заболело.

— Хитрюга, — щелкнула я дочку по носу. — Можно, но немного. И с Ариной поделись, а-то она обидится.