Мама, не плачь (СИ) - Борисов Олег Николаевич. Страница 3

Где-где, рядом я. Буквально у тебя под носом, в трех метрах в сторону от основного потока работяг. Подняв руку, одновременно доедаю бутерброд. Наконец-то меня заметили.

— Ты — Блютих?

Кивнув, вытираю губы и встаю.

— Билеты твои где?

— В комме.

— Почему посадочный не получила?

— Потому что он у меня здесь, — показываю пальцем на черный браслет на левой руке. — У меня третий класс.

— Какой?!

— Третий. Я по целевому набору, поэтому лечу на том, что дали… Но я мешаться не стану.

Староста совершенно недовольна. Бодрая девица с выдающейся грудью и злыми глазами. Уже меня обсмотрела, оценила и классифицировала где-то в районе городских отбросов.

— Так, у нас два раза в день встречи, будем обсуждать предстоящую практику и то, чем каждый станет заниматься. Расписание я тебе сброшу, постарайся не опаздывать. Завтрак в половину восьмого, обед в два, ужин в семь. Спиртное на все два месяца запрещено.

Киваю в ответ, про себя пожалев бедолаг, которые столпились вокруг. Не повезло вам, девочки и мальчики. Этот дятел мозги вам вынесет капитально за неделю перелета. Какое счастье, что я от этого избавлена. Потому что с моим билетом в гости ходить нельзя. Это не второй класс. Поэтому — обсуждайте что угодно, до посинения. Кстати, официально почтовый ящик и контактный номер студента начнет работать только за неделю до первого сентября. Поэтому пишите письма на деревню дедушке, я личный комм светить не собираюсь.

— Все, я пойду, у меня посадка раньше.

Развернувшись, цепляю барахло и вливаюсь в бредущий мимо людской поток. Успеваю краем уха услышать:

— Повезло ей, отдельно от нас полетит. Я уже жалею, что со всеми билет взял… Кстати, личико вроде симпатичное.

— Дурак, да? Она же плоская, как доска.

Хе, ценители. Вон, на старосту облизывайтесь, у нее третий размер и бюстгальтер с поддержкой, чтобы каждый оценить мог. А я — худосочная, жилистая и злая, как черт. На меня лучше слюной не капать, яйцеклад махом выдеру…

Третий класс — это общие каюты, в которые утрамбовывают работяг, мелких клерков и вояк без больших звезд на погонах. В каждой каюте двадцать коек в два яруса вдоль стен, широкий стол посередине, в углу металлические шкафы для вещей и общая душевая с туалетом в торце напротив входа. Столовая — одна на жилой блок, в котором десять кают. И таких блоков может быть много, в зависимости от типа пассажирского корабля, грузопотока и сотни разных факторов. Кстати, деления на женские и мужские места в этом классе нет. Тебе шашечки или ехать? Ехать? Тогда бери, что дали и не выеживайся.

Мне попалась сплоченная компания крепких ребят с изрядным алкогольным амбре, которое сопровождало каждого. Судя по татуировкам на открытых плечах и повязанным на поясе куртках — десантура по ротации на новое место службы летит. Наверняка после отпуска, потому что штатно их на военных бортах перебрасывают.

Шагнув в каюту, поворачиваюсь к панели климат-контроля и врубаю вентиляцию на усиленный режим. Иначе к утру задохнусь.

— Ой, народ! Смотрите, к нам с небес ангел спустился!

Обернувшись, пытаюсь определиться, кто здесь старший. Похоже, вот — с нашивками штаб-сержанта. Трое капралов и остальные рядовые. Здороваюсь с ним взглядом, не обращая внимания на других. Про десантуру много дурацких баек в народе ходит. На самом деле — отмороженные они в боевых ситуациях, в обычной жизни реноме словами больше поддерживают. А чтобы на кого из гражданских руку поднять — это надо заслужить. Особенно, если ты девушка.

— Красавица, ты не замерзнешь ночью? Вон какую холодину выставила!.. Но если что, я тебя с радостью согрею.

Так, это у нас штатный клоун. Раз остальные не одергивают и старший не рявкнул, светловолосый красавчик право трепаться заслужил. Ладно, потерпим.

Подцепив рюкзак, иду вдоль стола в самый конец. Я помню — именно там самые козырные места. Запах из туалета или душевой не долетает — за этим строго следят. Зато подремать спокойно можно будет, когда днем двери распахнуты и бойцы станут туда-сюда шляться. Заодно с улыбкой говорю умнику:

— Мальчик, ты узелок сначала развяжи, а то как ночью греть-то будешь?

Удивить, сбить с мысли — это первый из шагов к возможной победе. Судя по застывшей улыбке, получилось. Хотя шутка-то старая.

— Ты о чем, хорошая?

— Я про то, что твой стручок командир узелком завязал. Чтобы ты на него не намотал чего во время отпуска. Вот как приказ получишь, развяжешь — так и поговорим.

Под громовой хохот добираюсь до нужного мне места. Наверх лезть лень, поэтому займу нижнюю полку. Самую левую. В частях там крутые перцы марку держат. А здесь и сейчас — я. Если кому не нравится — пусть сразу высказываются, пока вещи раскладываю. В противном случае — кто первым сел, того и тапки.

До старта я еще успела перекусить. Благо, народ все пытался устроиться получше, дергая редких стюардов бесконечными вопросами. Поэтому смолотила двойную порцию, затем легла на койку и пристегнулась. Пока там все штатные операции пройдут, пока нас на гравилифте вытолкнут за пределы атмосферы — три-четыре часа разменяем. Подремать успею, а то убегалась за эти дни. И уже после обеда, когда лайнер встанет в очередь к звездным маякам, начну разбираться с залитыми в планшет книгами. Потом трое суток разгона, два часа на прыжок и еще трое суток торможения. Плюс-минус — вот тебе и неделя. Здравствуй, Сатард, принимай студентов.

К вечеру познакомилась с ближайшими соседями. Штаб-сержант меня сгонять не стал с козырной койки, устроился на другой стороне. Сверху примостился огромный капрал, с бицепсами больше, чем мои бедра. Клоуна звали Густав, рядовой первого класса. Судя по подколкам, которыми его осыпали другие десантники, капральские нашивки потерял по залету. Сняли с какой-то дамы, чей муж-офицер отбыл в командировку. Но парень не унывал и явно готовил ответную каверзу в мой адрес. Потому что новое прозвище “Узелок” ему не понравилось.

Закончив возиться с планом будущей практики, сунула планшет под подушку, достала банные принадлежности и пошла в душ. Парни только с ужина вернулись, укладываться явно будут поздно. Поэтому можно спокойно помыться и на боковую.

Смыв с себя пену и смахнув воду с коротко постриженных волос, развернулась на звук шагов. Да, если кто-то родился идиотом, то одна надежда на отцов-командиров. Вдруг крохотной толикой мозгов и мудрости поделятся.

— Ой, а я не знал, что здесь занято!..

Ага, не знал он. Моих вещей и полотенца нет. Наверняка в предбанник переложил, чтобы заставить пигалицу смутиться. Только дурачок ты, Густав. Меня подобным смутить — это даже не смешно. Мы голыми в бараках полы драили каждый вечер, вместо ужина. И тех, кто работал плохо, потом бичом “учили правильному распорядку”. Поэтому краснеть в этой ситуации буду не я.

Улыбка исчезла с лица парня и он рявкнул, обернувшись:

— Серж! На минуту!

— Что стряслось? — еле слышно долетело в ответ.

— Две девятки.

Знакомо. Код “экстренная ситуация” без боевого контакта. Когда что-то стряслось, надо срочно решать, но трупов пока нет. В зоне соприкосновения обычно этот код заменяют “желтым”. Но там и ситуации обычно другие. А вот “красный” или “раш” — это уже все, это уже мясорубка и ты летишь выручать друзей хоть в трусах, хоть без них, но с автоматом в руках.

Через пять секунд в душевой стало тесно — набились все. И штаб-сержант Дымов в первых рядах. Кстати, фамилия редкая, корнями из Мрагово. Там в десант самых упоротых головорезов вербуют. У них локальные конфликты не прекращаются уже какой год.

Девятнадцать мужиков и я одна. Мокрая. Голая. Злая на идиота, который всю эту фигню устроил.

— Что я еще скажу, Густав. Это — залет. Фантастический залет…

Ага. Причем групповой, штаб-сержант. И кому-то буду бить морду. Возможно — всем и сразу.

Глава 2

— Бацилла, что скажешь?