Золушки - Ульсон Кристина. Страница 63

— Понятия не имею, — ответила Сара, не глядя на Фредрику.

— Полиция полагает, что выбор места не случаен, — настаивала Фредрика. — Вы как-то связаны с этим местом, и убийца знал об этом, поэтому он поместил тело Лилиан именно туда!

Сара непонимающе посмотрела на Фредрику.

— Возможно, вы умолчали о чем-то? — спросила Фредрика. — Вам это может казаться не важным, вы, наверное, думаете, что следствию это не поможет? Что-то очень личное, о чем вам не хочется говорить?

Сара опустила глаза и замотала головой.

— Сара, послушайте, — вздохнула Фредрика, — мы знаем, что в больнице Умео на вас заведена карта, и мы уверены, что ваше пребывание там и место обнаружения тела Лилиан как-то связаны.

— Я делала аборт, — наконец едва слышно прошептала Сара.

Именно это Фредрика и подозревала. Она не сводила с Сары внимательного взгляда.

— Мы с моим парнем расстались, а потом я обнаружила, что беременна. Родителям я рассказать не могла, поэтому решила сделать аборт, пока мы будем на курсах в Умео, — это оказалось несложно устроить. Я сказала преподавателю, что приезжает мой друг и мне надо с ним встретиться, а сама поехала в больницу.

Что есть самая высокая степень одиночества? Тайный аборт — что-то из этой серии… Неужели именно за это женщину так страшно наказали через много лет?!

— Простите, мне не хотелось ворошить прошлое, но я вынуждена сделать это в интересах следствия…

Сара кивнула, по щекам женщины текли слезы.

— Кто-нибудь знал о том, что вы делали в Умео?

— Никто, — замотала головой Сара. — Даже Мария, — рыдая, добавила она. — Я никому не говорила. Вы — первый человек, кому я рассказала об этом!

У Фредрики сжалось сердце, комната как будто резко уменьшилась в размерах.

— Поэтому вы и остались в Умео дольше, чем Мария?

— Да, я не хотела делать этого при ней, — сказала Сара, и вид у нее сделался невероятно усталый. — Мне бы очень не хотелось, чтобы об этом узнали мои родители, — дрожащим голосом произнесла она.

— Заверяю вас, мы сохраним эту информацию в строжайшей тайне, — поспешно сказала Фредрика, надеясь, что ей удастся сдержать обещание. — Вы точно никому не рассказывали? Ни молодому человеку, ни подругам? Неужели никто ничего не заподозрил? — настойчиво спрашивала она.

— Ни единой живой душе, — уверенно ответила Сара, — никому!

Но кто-то все-таки узнал, подумала Фредрика, какой-то ужасный человек узнал об этом. Безотчетно Фредрика вдруг обняла Сару за плечи. Как тот самый духовник, которым ей так отчаянно не хотелось становиться.

Эллен Линд безо всяких угрызений совести ушла домой раньше остальных. В конце концов, она не самый ценный сотрудник.

В детстве Эллен была типичной серой мышкой и постоянно находилась в тени старших, куда более успешных брата и сестры, а вдобавок в тени красивых и успешных родителей. Она прекрасно понимала, что родители не планировали еще одного, позднего ребенка, в отличие от старших брата и сестры, чьего появления на свет вся семья ждала с нетерпением. Эллен даже не стали называть в честь кого-то из родственников, — не то что брата с сестрой.

С каждым годом она чувствовала себя все более чужой в собственном доме, как будто она — человек другого сорта: даже внешне Эллен была не похожа на родителей — нескладная фигура, грубоватые черты лица. Ее брат и сестра, высокие и красивые, с самого детства выглядели привлекательно. А Эллен — нет.

Обо всем этом она давно постаралась забыть: теперь она взрослая женщина, у нее своя семья, родителей, брата и сестру она считает скорее дальними родственниками.

Именно поэтому Эллен не особенно обижало ее одиночество на работе — она привыкла считать себя отверженной. Они с Фредрикой пару раз ненавязчиво беседовали об этом — Фредрика вообще очень ненавязчива, к тому же она появилась в Управлении недавно, однако женщины так и не подружились. Эллен даже немного жалела — ей казалось, что они с Фредрикой могли бы стать хорошими подругами.

Но субботним вечером, по дороге домой, она думала не о работе и уж точно не о Фредрике, а о Карле и детях. В основном, правда, о Карле.

Эллен волновалась, что ни вчера, ни сегодня он так и не ответил на ее сообщение, да еще и к телефону не подошел. Она даже не смогла оставить ему сообщение на автоответчике — монотонный компьютерный голос произнес: «В данный момент абонент находится вне зоны действия сети, перезвоните позже».

Прямо как сквозь землю провалился!

Эллен старалась не тревожиться — ведь они так прекрасно провели время в последний раз. Она прекрасно знала, что после неудачного брака стала довольно уязвимой — по малейшему поводу готова впасть в паранойю. Не лучшее качество для женщины, которая не прочь вновь выйти замуж. Грудную клетку словно что-то сжало, стало тяжело дышать. Несколько глубоких вздохов — и Эллен стало легче. Но в следующую минуту резко заболел живот.

Вот идиотка, подумала она. Ведь всему наверняка есть простое объяснение. Нельзя же ожидать, что Карл всегда будет под рукой!

Эллен попыталась посмеяться над своими страхами.

Да, на этот раз она действительно «попала»! Впервые в жизни Эллен влюбилась по-настоящему.

До Алекса наконец-то дозвонилась занимавшаяся вскрытием тела Натали судмедэксперт и сообщила, что жертву лишили жизни тем же способом, что и Лилиан Себастиансон — инсулин ввели прямо в родничок. Ни отпечатков пальцев, ни образцов чужого ДНК на теле ребенка обнаружить не удалось.

Однако, в отличие от Лилиан, частиц талька на коже у Натали также не нашли.

— Это само по себе несколько странно, — рассуждала врач. — Получается, что на этот раз убийца по какой-то причине решил, что ему нет надобности надевать перчатки.

— Ничего странного, просто он может не волноваться насчет отпечатков пальцев, — объяснил Алекс. — Перчатки требовались его бывшей напарнице, а в убийстве второго ребенка она участия не принимала.

— Как это? — удивилась врач.

— Он сжег себе пальцы, чтобы не оставлять отпечатков.

— Боже правый, невероятно! — прошептала она.

— Обнаружили еще что-нибудь интересное? — спросил Алекс.

— Ничего, — после недолгих раздумий ответила врач, — хотя подождите-ка… В крови девочки не содержалось успокоительного, которое использовали в случае Лилиан Себастиансон.

— Малышка спала, когда ее вытащили из коляски, — подумав, сказал Алекс. — Вероятно, успокоительное убийце просто не понадобилось.

— Конечно, — согласилась врач, — вы правы. В остальном мне нечего добавить: ребенку не нанесли никаких повреждений, я не нашла ни свежих, ни старых синяков, ни ссадин, ни царапин — ничего.

— Старых синяков? — нахмурившись, переспросил Алекс.

Он почувствовал, что своим вопросом явно смутил собеседницу.

— Ну, знаете… родители ведь разные бывают. Проверила на всякий случай.

— Правильно, правильно, — грустно улыбнулся Алекс.

Поначалу Алекса поражало, что убийцей чаще всего оказывался кто-то из ближайшего окружения жертвы. Прошел не один год, прежде чем комиссар смирился с тем, что это — неоспоримый факт. Он еще мог как-то понять, что, находясь в состоянии аффекта, люди теряют рассудок и набрасываются на других. Но как же можно убить человека, да еще и полностью осознавая, что делаешь? К тому же люди убивали друг друга по крайне странным причинам.

— Мир сошел с ума, — прошептал Алекс жене как-то вечером, вскоре после того, как они поженились.

Именно в тот вечер она решила сообщить ему, что в их семье ожидается прибавление — момент был не самый подходящий, и Алекс лишь укрепился в своих подозрениях насчет безумия окружающей его реальности.

Сколько Алекс ни сравнивал дело Лилиан Себастиансон с другими случаями исчезновения детей, которые он расследовал за долгую службу в полиции, искренне надеясь, что все кончится хорошо и забудется, никаких аналогов убийству малышки Лилиан не находилось. И забыть о нем комиссару вряд ли удастся.