Давным давно была... (СИ) - Колесов Василий. Страница 7
Глава 3
За карасями. Продолжение.
Поняв, что проснулся, Серёжка по привычке сладко потянулся, нащупывая спинку кровати, но нащупал стенку… Открыв глаза, он обнаружил в метре от себя потолок, а справа лежащую на животе обнажённую фигуру с жуткими белыми наростами на теле. С диким криком, прежде ударившись головой о низкий потолок (как оказалось, он лежал на печке, на так называемых палатях), Серёжка соскочил вниз, оказавшись перед взглядами обедавшего семейства из шести человек, и только тут понял, что от «обнажённой фигуры» его отличают исключительно белые наросты.
— А где моя эта, как её… одежда? — удивлённо спросил спрятавшийся за занавеску Серёжка. Скоро Сергей сидел за столом в потребном виде, ел и слушал хозяина дома, дядю Сеню…
— Почему без штанов, спрашиваешь? Маш, скажи-ка ему.
— Ой, деточка, ты ж три дня пластом лежал, этот уж четвёртый. — Серёжка, услышав это, перестал жевать, а на лице отобразилось неверие.
— Тебя ведь Сашка еле дотащил до хаты. Сперва на себе, на спине нёс, потом, умаявшись — волоком по земле. Хорошо добрые люди помогли, а то бы надорвался. Грязные вы оба были, как чушки, обмыть тебя надо было… Да и потом, пролежал долго, не двигался… ну, сам понимаешь, не деревяшка, живой ведь… А Сашка вон, окаянный, — тетя Маша всплакнула, кивнув на палати. — Всё ещё лежит. Говорила, чтоб не лез, а он…
— Так это Сашка?! А чего это он такой весь… белый.
— Ой, деточка, ты-то дымом надышался (так и не знали: помрёшь или нет), а он потом школу побежал тушить, там и обгорел. Теперь в сметане лежит. Сметана она боль при ожогах снимает и заживляет. — пояснила Сашкина мама.
— А-а, — Серёга с уважением посмотрел на палати. — А вы доктора — врача вызывали??
— Да какого дохтура! Сколько народу поубивало-покалечило! Тут кругом такое творится. А Сашенька и без доктора поправится. На хлопцах всё быстро заживает… Это ты, деточка, был плох, лежал пластом, а Саша ничего… и ходит, и ест сам.
На палатях зашумел Сашка. Сперва появились его ноги, сдвинулась в сторону занавеска, потом вниз спрыгнул, показывая, что совсем здоров, Сашка. Совершенно не стесняясь своего «наряда», он направился к двери.
— Далеко собрался-то герой? — поинтересовался его отец. — Сказал бы — принесли.
— Не, бать, мне до ветра…
— Ну-ну, давай! К тебе тут Федька опять заходил, спрашивал, как ты… Вроде во дворе сидел… Ты там, без портков-то, во дворе не трепись языком…
Серёжка был ещё слаб, поэтому после обеда, немного поев, по настоятельной просьбе тёти Маши, опять забрался на палати. Скоро к нему присоединился, легши на живот Сашка…
— Во, развалился! Давай-давай, двигайся! — Сашка устроился поудобнее, подложив под подбородок кулаки, повернул голову к Серёжке. — Ну, давай, рассказывай…
— Чего — рассказывай? — не понял Серёга…
— Чего- чего! Откуда узнал, что будет война. Всё-таки, откуда, а?
— Саш, даже не знаю, как и рассказать… Ну, во-первых, я не шпион…
— Это я и сам догадался, когда бомбить стали. Ты знаешь, дядю Васю ранили… Он меня попросил за тобой присмотреть…
— Какого дядю Васю?..
— Ну, старшего лейтенанта Кутина, с которым мы тебя арестовывали.
— А-а, — Серёга чуть злорадно ухмыльнулся, ловя себя на мысли, что его «шпионское прошлое» ещё не до конца забыто.
— А старшину Онищенко убило… Ну всё-таки…
— Саш, не знаю я откуда узнал, не знаю!!
— Не хочешь, не говори, — обиделся Сашка…
— Сашок, ты лучше расскажи, как меня нашёл! — попросил Серёжка.
— Чего рассказывать-то… Как только начали бомбить, батя «малых» в охапку, мне под зад и бегом в погреб. А мне, как кувалдой по башке — ты ведь предупреждал, а мы не поверили… Пересидел бомбёжку в погребе, потом слышу, кричат, что станцию разбомбило, а рядом со станцией-то милиция… Я бегом туда… Милицию разнесло начисто. Я к баньке, а она горит уже… Рядом Онищенко мёртвый, весь в крови… — Сашка замолчал. — Хватаю лом, сбил замок, открываю дверь, а там дыму… Дыму — ВО! Еле тебя нашёл. А куда девать не знаю. Ты молчишь, не шевелишься, но еле-еле дышишь. Ну, потащил до фельдшера… А ты тяжёлый, мешок бульбы легче… Раз десять падали, пока не помогли… Пока тебя там смотрели, повстречали дядю Васю….
— Кутина?
— Ага, его тоже к фельдшеру принесли, тут-то он меня и попросил за тобой присмотреть. Принесли тебя до хаты, прибегает Федька и кричит, что школа горит. Хорошая у нас была школа, новая… все строить помогали… Ну — я туда! Я ведь знаменосец… Знамя дружины вытащил, успел. А сзади рубаха и штаны загорелись… Жарковато было. Только выскочил, меня тут же водой облили…
— Сашка, ты ведь сгореть мог…
— Серый, так я ведь знамя спасал…
В Москву?
Холодная вода привела Илью в чувство. Самолет постепенно заполнялся водой. Илюха вспомнил все, что с ним произошло за 12 дней… Непонятно как он оказался там же, в Крыму, но в 1941-ом году. До начала войны были считанные часы (Илья от друга отца, морского офицера, у которого они гостили, знал, что Черноморский флот был готов к нападению немецкой авиации, благодаря смелости дежурного по штабу флота, отдавшего приказ о приведении флота в готовность № 1 на свой страх и риск), и решение пришло само собой. Он приплыл в военную гавань, его подобрала шлюпка с линкора «Парижская коммуна», говорил по телефону с дежурным по штабу Черноморского Флота, после чего был задержан (арестован?) для выяснения личности и происхождения знаний о начале войны.
Несколько дней вопросов (допросов?), очных ставок с дежурным по штабу ничего военной контрразведке не дали, тем более, что «лишнее» Илья старался не говорить. Он думал. что его будут бить, чтоб все рассказал, ведь в фильмах про НКВД это постоянно показывали, но его не били и даже, если видели, что устал, давали отдохнуть…Через некоторое время его отправили в Киев, затем потребовали доставить в Москву. На полпути между Киевом и Черниговом транспортник ЛИ-2 («Дуглас», сделанный у нас по лицензии), на котором летел Илья в сопровождении двух офицеров, был атакован двумя немецкими самолетами. «Мессеры» вынудили наш самолет отклониться от курса на запад.
— Капитан, — окликнул пилот старшего из офицеров охраны. — Мы очень далеко ушли на запад. Пролетели Припять. Видно немцы хотят нас посадить на своем поле. Пробую пробиваться на Гомель.
Самолет рыскал из стороны в сторону, пытаясь уйти от немцев. Но разве транспортник может уйти от истребителей? Подбили. Самолет начал стремительно терять высоту, потом выровнялся.
— Мужики, падаем! — закричал пилот. — Шасси заклинило, правый двигатель горит. Один шанс — будем садиться на воду!
…Холодная вода привела Илью в чувство. Самолет постепенно заполнялся водой. Один из офицеров охраны плавал лицом вниз, другого не было видно. Вода дошла Илюхе до пояса.
«Везет мне, как утопленнику, — подумал Илья. — Интересно, какая здесь глубина?»
Сверху по корпусу самолета стукнули раз, второй, третий. Илюха забарабанил в ответ. Стукнули еще несколько раз. И тогда он решился открыть дверь самолета. Вода попыталась оторвать его от поручня и затянуть вглубь салона, но мальчишка удержался, напор ослаб. Илья вынырнул на поверхность реки, схватился за спасательный круг, который плюхнулся в воду рядом с ним, а через несколько секунд его подняли на борт бронекатера. Илья остался на БК-13 Пинской военной флотилии. Это был конечно же не крейсер и не линкор, но все же боевой корабль: две 45-мм пушки и четыре пулемета. Командир бронекатера старший лейтенант Смирнов хотел сдать спасшегося мальчишку во флотской робе в штаб флотилии, но, расспросив кто он, откуда и посмотрев в его глаза понял, что деваться парню некуда, тем более, что мальчишка, на следующий день, во время атаки немецкого самолета на бронекатер, заменил у пулемета тяжело раненого боцмана.
— Илюха!.. "Боцман!" — позвал матрос. — Командир требует!
Илья услышал завершение разговора командира и старшего помощника. Командир БК-13 хотел оставить мальчишку на берегу.