(Не) курортный роман - Алекс Коваль. Страница 15
Едва касаясь, пробегаю пальцами по ее спине. Пересчитывая позвонки, устраиваю ладонь на ее попке. Зажмуриваюсь, затыкаю голос разума и сжимаю идеальные половинки идеальной задницы. У меня дыхание срывается в пропасть. Губы поджимаю, глуша стон. Сколько у меня в башке развратных мыслей с участием этой ее части тела, знала бы Стеф – на сотню километров обходила бы меня стороной.
Вывожу круги на упругих ягодицах Ростовцевой, она тоже начинает дышать чаще. Льнет ближе, прижимаясь. Машинально. Я это понимаю. Но это капец, как подстегивает мужика во мне!
Осторожно меняю положение и наклоняюсь, нависая над ней. Карамелька все еще не проснулась, но ее сердечко возбужденно часто бьется.
Что творю, идиот? Она без пяти минут замужем. У нее есть ее “душный” Федор. С ним она спит. Его она целует. И любит она тоже, мать твою, его. А я? Сбоку припека. Решил ее скомпрометировать? Поставить в неудобное положение? Херово решил! И джентльмен я тоже херовый!
Но я не зайду далеко…
Просто полапаю слегка. Пощупаю. Потрогаю. Соскучился!
Сделаю девочке приятно. Помогу расслабиться. Ей же нравится! Она отвечает. Она поддается. Я слишком хорошо знаю отклик женщины на ласки. Карамелька завелась. Извивается подо мной, сжимая ладонями простыни. Щеки раскраснелись, губы приоткрыты на выдохе, белые кудри разметались по подушке. Горячая картинка для «дрочуна», блть…
Интересно, что ей сейчас снится? Вряд ли я, щупающий ее за грудь.
А я щупаю…
Она у нее идеальная. Накрываю ладонью ее аккуратную двоечку, перекатываю в пальцах возбужденные соски. Сначала один, затем второй. Ласкаю те самые коварные горошины, которые сегодня вечером заставили меня долбиться в собственную руку, кончая с мыслями о них.
Касаюсь своим носом носика Стеф. Веду к щеке, замираю губами над ее. С губ Карамельки срывается вздох.
Я перемещаю ладони ниже. Глажу плоский животик, на котором проглядываются мышцы пресса. Еще ниже. Добираюсь до резинки ее стрингов…
Разум вопит – она на хрен тебя убьет, когда проснется! Вырвет все твои “стоящие дыбом” части тела с корнем и бантиком на шее завяжет.
Телу же мало. Ему по хрен. Умирать, так с пустыми яйцами!
Я сдвигаю ее трусики, ныряя пальцами под ткань. Карамелька инстинктивно отзывается на мои ласки. Упирается затылком в подушку, подаваясь бедрами вперед, навстречу моей ладони. Шепчет во сне:
– М-м-м, еще… вот так… м-м-м…
Да ты же моя девочка! Касаюсь ее складочек. Уже мокрая. Бери и вс… и бери ее всю до самого основания.
Мой член думает так же. Он уже готов взорваться в боксерах. Ему не нравится оставаться «в стороне» от активных действий. Но прости, дружище, сегодня не твой день…
Стеф
Это какой-то очень странный сон, в который я резко проваливаюсь, едва закрыв глаза…
Он начинается со ссоры. Засасывает так глубоко в бессознательное, что в какой-то момент я теряю ту самую грань, не понимая, где сон, а где реальность?
Мы с Федей ругаемся. Сильно. Что-то кричим, выясняем отношения, кидаемся друг в друга вещами и подушками, а потом… неожиданно начинаем мирится. Ни с того, ни с сего набрасываемся друг на друга!
Мы никогда не миримся посредством постели. Примирительный секс – это не наш стиль. Я четко это понимаю, но воображение не остановить. В моем сне у нас обоих срывает башню!
Всегда сдержанный в постели Федор набрасывается на меня, как кролик на морковку. Я даже не успеваю сообразить, когда с меня слетает вся одежда. Он укладывает меня на обеденный стол в моей квартире и целует. Много, часто, везде.
Я тихо стону. Это будто и не Федя вовсе! Эмоциональный, решительный, нетерпеливый и жадный. Его руки касаются моей груди. И я готова поклясться, что ощущаю это прикосновение как наяву!
Слишком яркий сон….
Слишком настоящая тяжесть мужских ладоней…
Его губы на моей шее. А пальцы оказываются между ног. Ныряют под ткань трусиков, касаясь клитора. Я, не сдерживая себя, шепчу:
– Еще… да… еще…
Запрокидываю голову и зажмуриваюсь. Цепляюсь за сильные плечи, впиваясь ноготками. Ого, какие рельефные мышцы! Я у Феди таких не помню…
А, впрочем, плевать, это же сон!
Тело начинает бить дрожь. Я выгибаюсь, делая движение бедрами навстречу руке Федора. Его пальцы творят невообразимо приятные вещи, которые не делали со мной раньше! Я понятия не имела, что он умеет быть таким чутким и ненасытным.
Его длинные пальцы ласкают, стимулируют, доводят до исступления. Проникают снова и снова. Я задыхаюсь на этом чертовом столе. Хватаю ртом воздух, извиваюсь и стону. Раз за разом. Это очень приятно! Это очень горячо! Будто он знает и задевает каждую особенную точку. Разрядка подступает все ближе и ближе. Я уже в шаге от пика, и…
Тут происходит то, чего совсем точно не должно было произойти в этот момент.
Я улавливаю знакомый аромат сирени. Щекочущий, волнующий, тяжелый. Аромат, смешанный с мужским возбуждением. Какого черта?!
Перемещаю пальцы с плеч на голову Федора и понимаю, что не ощущаю короткого рыжего ежика. Мои пальцы тонут в мягких, длинных кудряшках. Сердце набирает разбег за миллисекунды.
Я слышу хриплое мужское:
– Вот так, девочка моя… да…
Но это не голос Феди.
Это…
Да быть того не может!
Я резко распахиваю глаза.
Твою мать!
Встречаюсь не с зелеными Федора. А с карими, жгучими глазами Нагорного, нависшего надо мной всей своей широкоплечей фигурой.
Секундная заминка, и до меня доходит еще кое-что важное.
Я не у себя дома, отлюбленная на столе своим женихом. Я в Сочи. В долбаном номере для новобрачных. На огромной кровати, и… все это был не сон!
С моих губ срывается оглушительный визг…
Глава 11. Выспался он!
Стеф
Демон-босс: “Ростовцева, ты где?” – прилетает мне в мессенджер.
Я мажу взглядом по экрану. Неторопливо допиваю воду в стакане. И только потом набираю ответ:“В паназиатском ресторане при отеле”.
Смысла прятаться нет, у нас сегодня первый рабочий день. Все равно найдет.
Отправляю, получая через мгновение приказ:
Демон-босс: “Жди меня там. Скоро буду”.
Да, капитан!
Блокирую и откладываю телефон.
За окном раннее утро. В ресторане помимо меня и официантов – ни души. Нет таких долбанутых на голову туристов, которые идут на завтрак ровно в семь утра. Я тоже была бы рада поспать еще часик-другой, но диван в гостиной номера приказал долго жить моему позвоночнику.
У меня болит все! От мизинца на пальце до последнего волоска на голове. Каждая мышца, каждый нерв. Я предпочла досрочно закончить свои сегодняшние мучения и, приняв душ, вот уже час как сижу в ресторане, наблюдая за медленно просыпающимся черноморским побережьем. Благо, угол обзора отсюда шикарный и кресла мягкие…
“Я выныриваю из эротического сна, как новичок аквалангист с десятиметровой глубины. Резко, больно и с перепадом давления! Собственный визг режет слух, приходится захлопнуть рот и скинуть с себя Нагорного, пихнув его в грудь с такой силой и прытью, которой сама от себя не ждала. Парень аж отлетел на другую половину кровати.
Путаясь в простынях и подушках, я подскакива, и щелкаю выключателем, врубая ночник. Рассеивая отвратительно интимный полумрак, кричу:
– Какого черта ты творишь, блин?!
Злая, взъерошенная, с горящим взглядом и разомлевшим телом, которое вата! Каждая клеточка требует продолжения. Между ног тянет от неудовлетворенности. Я была уже на гребаном пике! Я же чуть… Прямо с ним…. Здесь… Капец!
Стекаю ногами на пол, сообразив, что на мне нет ничего, кроме насквозь мокрых трусов. Стягиваю на себя одеяло. Впадаю в еще большее бешенство, потому что оно перестает прятать от меня то, что ниже пояса Сережи. А у него стоит! Ткань боксеров просто не в силах удержать ту мощь, что предположительно должна удерживать. Охренеть!